Но как раз с этой технологией тесно связан другой вопрос: могли ли дощечки сохраниться с IX по XX век и, более того, несколько лет пропутешествовать в морском мешке по фронтам Гражданской войны, а потом долгое время в том же мешке проваляться в углу мастерской Ф. А. Изенбека в Брюсселе и не обратиться в труху?
Именно подобные сомнения подвигли одного из сторонников подлинности «Книги Велеса» В. Грицкова высказать предположение, что, возможно, никаких дощечек у Изенбека не было, но была их копия на бумажном носителе (может быть, принадлежащая к XIV веку). Её-то Ю. П. Миролюбов и называл «Дощьками Изенбека» (II, 25; 36). Чем подкрепляет В. Грицков свою гипотезу? Он ссылается на самого Ю. П. Миролюбова. В одном из своих произведений («Славяно-русский фольклор») последний, по мнению В. Грицкова, «проговаривается» (II, 25; 36): «Позже судьба свела нас уже за границей с покойным художником Али Изенбеком… У него оказалась рукопись (выделено В. Грицковым. — И.Д.) «Дощьки Изенбека». Этот документ мы изучали, переписывали…» (II, 25; 36). Вот на этом слове «рукопись» и базируется построение В. Грицкова. Может быть, исследователь имеет в виду и слово «документ», которое больше подходит для письменного памятника на бумаге. Почему В. Грицков датирует копию дощечек на бумажном носителе XIV веком? Откуда взялась эта дата? Мы полагаем, к её определению его также подвиг Ю. П. Миролюбов. В одном из писем к С. Лесному, уговаривая последнего не торопить его с присылкой текстов дощечек, Юрий Петрович замечает: «Прошло, вероятно, с пятьсот-шестьсот лет с тех пор (выделено нами. — И.Д.). Что такое ещё два-три месяца?!» (II, 11; 242). Вот вам и XV — XIV века. Правда, непонятно, то ли действительно Ю. П. Миролюбов стал относить создание «Книги Велеса» к этим векам, то ли в письме была просто описка (предполагалось написать «тысяча пятьсот-тысяча шестьсот лет»). Признавая за версией В. Грицкова право на существование, мы всё же полагаем, что изначально у Изенбека дощечки всё-таки были, и слова «рукопись» и «документ» в книге Миролюбова объяснимы: ведь текст на дощечках фиксировался всё-таки рукой (т. е. это не машинопись), а с определённой натяжкой текст на любом носителе (не только на бумажном) можно назвать документом.
И тогда снова необходимо вернуться к вопросам: могли дощечки сохраниться за более чем тысячу лет? И могли ли они выдержать отнюдь не музейное хранение в годы Гражданской войны и эмиграции Изенбека (до встречи Ю. П. Миролюбова с ними)?
Табл. 7.
Относительно более чем тысячелетней сохранности ответ будет положительным: да, могли. Деревянные предметы хорошо сохраняются в земле, если климат влажный и сравнительно холодный. Могут они сохраниться за многие века и в помещении, если за ними там тщательно ухаживают. Обо всём этом убедительно говорят, например, раскопки в Новгороде или судьба древнерусских икон.
Можно думать, что в течение многих веков должный уход за деревянной книгой был. Предположительно её путь реконструируется следующим образом: библиотека Ярослава Мудрого — библиотека его дочери Анны Ярославны (во Франции) — книжное древлехранилище аббатства Санлис — собрание древних книг П. П. Дубровского — библиотека А. И. Сулакадзева — библиотека Неклюдовых — библиотека Задонских.
Остаётся только удивляться сохранности дощечек в течение нескольких лет, что они находились у Ф. А. Изенбека. Повторяем: в эти годы условия их хранения были не музейные и не библиотечные. Но, очевидно, вышеописанная технология изготовления дощечек всё-таки предохранила их от окончательного разрушения. Хотя, безусловно, условия, в которых находились дощечки до того момента, когда с ними стал работать Ю. П. Миролюбов, способствовали их разрушению. Вспомним, какое описание внешнего вида «Книги Велеса» оставил Ю. П. Миролюбов. Вид этот был далеко не «блестящий». Думается, в подобное состояние «Книга» во многом была приведена за последние годы своего существования.
Итак, мы дали ответ на ещё одну группу аргументов противников подлинности «Велесовой книги». Следующие их аргументы касаются алфавита и языка памятника.
* * *
Именно алфавит и язык «Книги Велеса» вызывают наибольшее недоверие специалистов к ней, другими словами, дают наибольшее количество поводов для её критики как подлинного исторического источника. Но сразу скажем, что именно в этой области находятся и весомые доказательства её аутентичности.
Первоначально рассмотрим алфавит «Велесовой книги». Судят о нём учёные лишь по фотоснимкам дощечки 16 (А, В). Как уже отмечалось, фотографий других дощечек нет. Но ведь есть статьи А. А. Куренкова, в которых помещались большие или меньшие отрывки текстов некоторых дощечек, бравшиеся Куренковым из рукописной копии Ю. П. Миролюбова. Причём отрывки эти давались в статьях именно письменными знаками «Велесовой книги» (в дальнейшем будем называть алфавит памятника «велесовицей»). Есть довольно чёткая прорись нескольких строк дощечки 33. На наш взгляд, статьи Кура и частичную копию дощечки 33 вполне можно использовать для пополнения репертуара знаков велесовицы.
Однако сначала всё-таки проанализируем фотографии дощечки 16. Вообще заметим, что проблему представляет не только определение звукового значения букв алфавита «Книги Велеса», но и по причине некачественных фотоснимков (особенно 16 Б), а также вариативности в начертании знаков выделение самих букв из сплошняком записанных текстов (т. е. без разбивки на слова и предложения).
Простых букв в текстах дощечки 16 насчитывается 27 (II, 28; 220), (II, 52; 156). Но, по мнению Н. В. Слатина, диграфы, т. е. письменные знаки, состоящие из двух букв, также необходимо учитывать как отдельные буквы (на наш взгляд, это справедливо, ведь считаются же отдельными буквами диграфы кириллицы). Таковых диграфов — семь. Таким образом, количество букв велесовицы равно 34 (II, 52; 156). Что представляет собой алфавит «Велесовой книги» (табл. 7)?
Кроме того, необходимо добавить, что в тексте дощечки 16 нет буквы, передающей звук «ф». Такого звука вообще не было в исконных словах древнерусского языка (II, 52; 156). В текстах других дощечек эта буква появляется, но не в русских словах. На основе миролюбовских транслитераций Н. В. Слатин считает возможным придать ей привычный для нас вид: «Ф». Таким образом, количество букв велесовицы можно довести до 35.
Если рассматривать азбуку «Книги Велеса» как один из вариантов протокириллицы, в классическом понимании считая, что последняя есть плод заимствования славянами греческого алфавита, то, безусловно, необходимо отметить количество заимствованных (общих с греками) и своеобразных (славянских, русских) букв. Общими являются «а», «в», «г», «д», «е(э)», «i», «к», «л», «м», «н», «о», «п», «р», «с», «т», «х» (итого 16). Специфические славянские звуки передаются буквами «б», «ж», «з», «у», «ц», «ч», «ш», «щ», «ъ», «ь», «G», «ы», «е» (йотированное «э»), «ю», «й», «я», «носовое э», «носовое о» (итого 18). Восемнадцать букв, правда, включая семь диграфов, собственно славянские (русские). И только шестнадцать букв — греческие. В процентном отношении это примерно 52 % к 48 %. Это предварительные «намётки». Напомним, что данное соотношение в классической кириллице, состоящей из 43 букв, из которых славянскими являются только 19, равно примерно 44 % к 56 %. Как видим, в велесовице славянских букв больше, чем греческих. Но если даже отбросить диграфы, не считая их самостоятельными буквами, и принять количество букв алфавита «Велесовой книги» равным 27, то и тогда славянские (русские) письменные знаки составят более 40 % от общего их количества (т. е. 11 букв из 27). В любом случае процент самостоятельного творчества очень велик. В первой ситуации он даже превышает процент простого заимствования. Однако вынуждены повторить, что, на наш взгляд, совершенно неверно исключать диграфы велесовицы из состава её алфавита. Из 19 славянских букв кириллицы явными диграфами являются семь (q, r, ю,Љ, ~, >, ). В четырёх из них оба элемента можно считать греческими (q, ю, Љ, ~), в трёх один элемент — славянский, другой — греческий (r, >, ). Два диграфа не имеют соединения между своими элементами (q (в преимущественном варианте начертания этой буквы), r). В пяти случаях соединение имеется (ю, Љ, ~, >, ). Но, несмотря на все эти особенности, все семь рассматриваемых диграфов кириллицы считаются самостоятельными буквами, и этого никто не оспаривает.
Однако такую же ситуацию мы имеем с велесовицей. Даже количество диграфов такое же — семь. Четыре из семи обозначают те же звуки, что и диграфы кириллицы:
Среди диграфов «Велесовой книги» также есть состоящие целиком из предполагаемых греческих элементов: 28, «ы» в вариантах 52, II, «я» в варианте 55 (с натяжкой), 56. Есть состоящие из одного предполагаемого греческого элемента и одного славянского (русского): «ю» (во всех вариантах написания), «ы» в варианте 47, «я» в варианте. Диграфы велесовицы могут иметь соединения между своими элементами, а могут и не иметь их ().
