- А зачем контроль? - спросил его Валеттн.
- Кто знает... - Человек с карабином наморщил лоб. - Приказали организовать проверку документов, - значит, надо. Я так думаю, вот-вот начнем охоту на красных.
"Фиат" ловко объехал грузовик и устремился вперед. Валетти мастерски вел машину; Кузьмич, сам неплохой шофер, оценил его искусство.
- Охота на красных, - сказал Валетти. - Да, фюрер быстро наведет здесь порядок.
- Прихлопнет всех до единого, - отозвался тот, что сидел сзади. Опыта у него достаточно.
- Ну-ка, дай мне огня, - обращаясь к Кузьмичу, процедил Валетти, перекатывая в зубах незажженную сигарету. - Спички в ящике для перчаток.
После того как Кузьмич взял деньги да еще напросился в попутчики, итальянцы смотрели на него как на человека, с которым можно не церемониться.
Кузьмич зажег спичку. Водитель прикурил, выпустил ему в лицо клуб дыма.
- Машину водишь?
- Могу.
- А молчал! - Итальянец сбросил газ и подрулил к краю шоссе. Вылезай, обойди кругом и сядь за руль. Мы со Стефано провели веселую ночку, глаз не сомкнули. - Он коротко хохотнул и зажмурился, отдаваясь приятным воспоминаниям. - Теперь самое время соснуть, пока не прибудем на место... Ну, поворачивайся живее!
Кузьмич повиновался.
"Фиат" шел легко. Сильный мотор чутко реагировал на малейшее увеличение подачи газа.
- Больше не дави, - сказал Валетти, когда стрелка спидометра уперлась в цифру "100". - Кто тебя знает, какой ты специалист...
Он прервал себя на полуслове и выругался. Впереди, за поворотом, возник новый городок и новое препятствие - на этот раз опущенный шлагбаум.
Перед заграждением прогуливался человек в пальто, опоясанный широким ремнем, на котором висел тесак. Другой, с винтовкой наперевес, следил за тремя молодыми парнями - те сидели на краю кювета, заложив руки за голову.
- Кто такие? - спросил Валетти, когда охранник просмотрел и вернул ему паспорт.
- Здешние, - сказал человек с тесаком, - рабочие с лесопилки. Сложились и наняли грузовичок, чтобы ехать в Линц.
- Послушать фюрера?
- Точно... - Стражник недобро усмехнулся. - Торопились, канальи!
Валетти недоуменно глядел на него. Стражник сходил к обочине, что-то поднял с земли и вернулся. В руках у него была брезентовая сумка. Откинув крышку, он поднес сумку к окну автомобиля. Ударила вонь. В сумке была гнилая картошка и десяток тухлых яиц,
- Вот оно что! - пробормотал Валетти.
Давно остался позади городишко с шлагбаумом перед въездом, а у Кузьмина перед глазами все стояли трое парней, которым не удалось по-своему встретить Гитлера на австрийской земле. Кто они? Быть может, члены коммунистической партии, загнанной в подполье незадачливыми правителями Австрии?..
Травлю австрийских коммунистов вел Дольфус и продолжал Шушниг. Поступив так, тот и другой устранили последнее препятствие на пути нацизма и сами стали его жертвами. Дольфус заплатил жизнью за недальновидность. Смещенный Шушниг, по слухам, арестован. Теперь сгниет в каком-нибудь концлагере, если его довезут до лагеря...
Кузьмич вернулся мыслями к Саше. Еще десяток километров - и он у цели. Уже намечен план, как расстаться с итальянцами. Дело нехитрое... Он скосил глаза на Валетти. Тот спал, запрокинув голову и по-рыбьи шевеля открытым ртом. Второй итальянец привалился к боковому окну и дремал.
Вскоре показался шпиль кирхи и труба цементного завода. До города оставалось километра два. Пришло время будить хозяев автомобиля. Выбрав порядочную рытвину на обочине, Кузьмич въехал в нее передним колесом, резко сработал рулем. Скорость была порядочная, автомобиль тряхнуло и занесло. Валетти разразился бранью. В зеркальце Кузьмич видел, как он растирал висок ладонью, - вероятно, ударился головой о боковую стойку.
- Извините, синьор, - сказал Кузьмич. - Угодил в западню. Яма была скрыта под слоем мусора.
- Ложь!
- Право же, синьор...
- Молчать! - рявкнул Валетти, едва сдерживаясь, чтобы не проучить кулаком легкомысленного водителя. - Ты задремал за рулем, вот что. Задремал, каналья, и машина съехала в сторону. Тут-то она и угодила в яму - на обочине, а не посреди дороги, лгун паршивый!
- Даю обещание, синьор! - Кузьмич обернулся к хозяину автомобиля, молитвенно сложил ладони.
- Хватай руль! - завопил итальянец. - Тормози!
Кузьмич повиновался и вскоре остановил машину. При этом он еще раз попал колесом в рытвину.
Еще через минуту он стоял на шоссе и глядел вслед "фиату", который быстро удалялся.
Когда машина скрылась, он неторопливо двинулся к видневшимся неподалеку домам. Впереди не было ни шлагбаума, ни прочих заграждений.
Теперь он не сомневался, что уже вечером встретится с Сашей и Энрико.
Но он увидел ее еще раньше.
Предместье городка было застроено небольшими коттеджами, вытянувшимися вдоль мощенной брусчаткой улицы. Они стояли тесно, домик к домику, каждый с крохотным аккуратным садиком, обнесенным невысокой изгородью, с католическим крестом или фигуркой святого в нише над входной дверью, с замысловатым флюгером на ребре островерхой крыши.
Кузьмич шел неторопливой походкой фланера. Улица называлась Меркурштрассе и, как он знал, рассекала город надвое. На этой улице, ближе к центру, располагалась кондитерская "Двенадцать месяцев".
Позади остались два квартала. Улица была пустынна. Лишь изредка проезжала машина да появлялись две-три фигурки - горожане спешили по своим делам. Город выглядел буднично, мирно. Но вот из переулка выкатился дизельный "бюссинг", обдал Кузьмича дымом, пахнущим керосином, устремился по магистрали. Кузов грузовика был набит людьми с винтовками. Где-то впереди "бюссинг" въехал на тротуар и остановился. Люди попрыгали на землю, устремились в подъезд здания. Послышались крики, со звоном лопнуло стекло.
Кузьмич продолжал путь. Он шел по противоположной стороне улицы. Когда поравнялся с грузовиком, налет уже подходил к концу: люди с повязками со свастикой втаскивали в кузов трех мужчин и женщину, по виду - мастеровых. Грузовик взревел мотором и задымил по Меркурштрассе. Двери дома, от которого он только что отъехал, были распахнуты, окно выбито. Как свидетельствовала вывеска, здесь помещалась типография и переплетная,
Еще квартал позади. Отсюда начиналась автомобильная дорога на запад. Кузьмич уже собирался перейти шоссе, как вдруг из-за поворота показался легковой "опель-капитан". Он шел от центра и, видимо, выбирался за город. Автомобиль имел опознавательные знаки полиции.
Машина приблизилась, сбавила скорость перед поворотом и выехала на загородную трассу. В последний момент Кузьмич успел разглядеть на заднем сиденье двоих - офицера полиции и женщину. Спутницей полицейского чина была Саша Сизова.
Автомобиль исчез на загородном шоссе, а Кузьмич все стоял на перекрестке. Наконец медленно двинулся по улице. Он знал о запросе, сделанном австрийской полицией в Южной Америке, откуда Саша прибыла в этот город. Вероятность таких действий полиции учитывалась, еще когда Сашу и Энрико готовили к заграничной командировке. И за результат запроса Кузьмич не беспокоился: советская разведка располагала возможностью сделать так, чтобы в полицию пришел положительный ответ. И это было осуществлено. Почему же Саша оказалась в полицейской машине? Какие новые осложнения возникли на ее пути?
На эти вопросы не было ответа.
Он приблизился к центру. Вот и кондитерская. Ее можно было заметить издалека. Большая вывеска изображала розовощекого мальчугана. В одной руке он держал стакан молока, в другой - шоколадного зайца, у которого недоставало уха. Ниже шло название заведения и фамилия его владелицы: Эстер Диас.
Кузьмич вошел в кондитерскую, спросил чашку кофе и стал выбирать пирожное. Множество различных сластей было красиво разложено под сверкающим стеклом длинного прилавка.
- Возьмите вот это.
Продавщица, круглолицая девушка в кокетливой кружевной наколке, показала на замысловатое изделие. Поверх корочки крем был уложен в форме свастики.
- Очень вкусно, - продолжала девушка. - Наша новинка. Придумана только вчера. - Она провела по губам розовым влажным язычком. - Я уже съела три таких... Попробуйте, господин!
- Это ваше изобретение?
- Что вы, господин! Я не способна на такое. Съесть - другое дело, - девушка звонко рассмеялась.
- Пожалуй, я попробую, - сказал Кузьмич. И осторожно спросил: Кто же автор?
- Сама хозяйка.
Продавщица сказала это почтительно, даже с гордостью.
- Хозяйка?.. - медленно повторил Кузьмич, не сводя глаз с веселой девушки. - Хозяйка, сказали вы? Но помнится, кондитерской владел мужчина.
- Это когда было! Уже год, как кондитерская в других руках.
Кузьмич пожал плечами, что должно было означать его полнейшее равнодушие к словам собеседницы.
Кофе поспел. Девушка наполнила чашечку, положила пирожное со свастикой на фарфоровую плитку, передала посетителю.
