План наступления выглядел следующим образом (схема 6). Главный удар наносился с юга вдоль берега, два вспомогательных — в центре с запада в направлении колхоза (школы)[167] и с севера в направлении высоты 37,4.
До начала наступления поисковые группы должны были захватывать пленных и вынудить защитников преждевременно расходовать боеприпасы. 149-й корпусной штаб артиллерии имел задачу организовать изнурение десантников артогнем, подавление батарей, обстрел мест выгрузки, с началом наступления — поддержку артогнем. Авиация должна была сорвать снабжение плацдарма по воздуху, поддержать наступление, расчистить воздух. На флот возлагалась блокада Эльтигена, патрулирование между Камыш-Буруном и Керченской бухтой.
Перед наступлением во вражеских войсках была проведена большая «политработа». Так, согласно боевому донесению 191-го дшо, каждому члену экипажа каждого штурмового орудия была разъяснена важность быстрой ликвидации плацдарма. Бойцам объяснили, что штурмовые орудия призваны сыграть решающую роль в ударе, указали поставленные каждому «штугу» цели.
1 декабря дата наступления (4 декабря) была сообщена командирам 6-й кавдивизии и 1-го авиакорпуса, а также Адмиралу Черного моря. Начало наступления было намечено на 06:00 (08:00 по Москве)[168], но 3 декабря перенесено на 05:00 (07:00). 1 декабря в рамках подготовки к удару начались налеты Не-111 по позициям и блиндажам на плацдарме, в основном — в южной части.
4.3. Подготовка к отражению удара
Советской стороне о планах ликвидации плацдарма впервые стало известно 28 ноября. Накануне ночью группа разведчиков взяла двух «языков» из 14-го румынского пулеметного батальона. На допросе они сказали, что ожидается подход свежих сил, в ближайшее время будет наступление. 30 ноября те же данные были получены от немецких пленных с двух БДБ, севших на мель у косы Тузла (об этой истории будет рассказано ниже). Впрочем, точная дата оставалась неизвестной. Лишь 3 декабря Гладков сообщил генералу Петрову: видимо, наступление начнется завтра.
2 декабря Петров передал радиограммой обращение к десантникам. В нем сообщалось о грядущем наступлении противника. Кроме того, командарм обещал помощь и требовал стойкости. Обращение было зачитано во всех подразделениях. Конечно, Петров понимал, что нормально снабжать Эльтиген не сможет. В то же время оставалась надежда, что десантники при поддержке артиллерии и авиации выдержат первые удары, а тем временем основные силы армии вырвутся с Еникальского пятачка на оперативный простор. Тогда немцам станет не до Эльтигена. Впрочем, сомнения в благополучном исходе были, поэтому 3 декабря Петров послал Гладкову достаточно пессимистическую радиограмму:
«…Рекомендую вам собрать военный совет, где решить, куда вам пробиваться. Помочь вам живой силой не могу. Артиллерия и авиация будут действовать по вашему указанию. Рекомендую маршрут через Камыш-Бурун, Горком на мыс Ак-Бурун».
Рекомендация маршрута была откровенно неудачной, поскольку путь проходил бы по усиленно обороняемому побережью. Гладков не показал радиограмму даже ближайшим помощникам, чтобы не подрывать боевой дух, и строго предупредил принимавшего радиограмму офицера о молчании. Перед комдивом встала страшная проблема: как быть в случае прорыва с многочисленными ранеными? На их эвакуацию надежды не было. И он ответил, что не может согласиться на прорыв. Однако завершил ответ словами: «Посмотрим, что покажет первый день боя».
Итак, наше командование узнало о будущем наступлении на Эльтиген за 6 дней до его начала. Что же было сделано за это время? Во-первых, Петров полностью переключил на поддержку и снабжение плацдарма всю штурмовую авиацию. Основные усилия ночной авиации были направлены туда же. Во-вторых, он усилил давление на флот, требуя решительной борьбы с блокадой. В-третьих, была активизированы действия артиллерийской группы Малахова, поданы боеприпасы. Часть батарей, ранее отведенных с огневых позиций из-за отсутствия снарядов, возвратилась на место.
К 4 декабря в состав артгруппы входили 214-й, 251-й, 252-й, 253-й отдельные подвижные артдивизионы (опад) и 167-й отдельный артдивизион (все из состава береговой обороны ЧФ), а также артиллерия РГК — 1167-й апап и три батареи 1174-го иптап. Имелось 4 — 100-мм морских стационарных орудия, 30 — 152-мм гаубиц-пушек (в том числе 18 армейских), 35 — 122-мм пушек и 12 — 76-мм дивизионных пушек. Большая часть была сосредоточена в треугольнике Кротков — мыс Тузла — Гадючий Кут, а на косе Тузла находились только две 122-мм пушки батареи БП-688 251-го опад и 12 — 76-мм пушек 1174-го иптап. Часть подвижных батарей вообще не участвовала в декабрьских боях, так как снарядов на всех не хватило. 5 декабря была введена в строй БС-743 (три морских орудия 130/55), 7 декабря — БС-723 (два 130/50). Обе стационарные батареи входили в состав 167-го дивизиона и успели принять участие в боях.
ВВС ЧФ с приданной 214-й штурмовой авиадивизией (шад) после 7 ноября вплоть до 4 декабря по наземным целям в районе Эльтигена вообще не работали, если не считать ударов по запасным целям и по немецкой ПВО во время сброса грузов и налетов на Камыш-Бурун. Кроме того, вечером 15 ноября был проведен один налет на береговую батарею 2./613 в рамках подготовки к ночному морскому бою 15/16 ноября. Зато с конца месяца начала работать 230-я штурмовая авиадивизия. Воздушная разведка установила стягивание войск и артиллерии к Эльтигену еще до получения первых сведений о наступлении. Поэтому первые налеты (24 самолето-вылета) по батареям, скоплениям автомашин и войск 7-й гвардейский штурмовой авиаполк (гшап) этой дивизии сделал еще 27 ноября. 28 ноября помешала погода, а с 29 ноября по 2 декабря «Илы» 230-й шад сделали 189 (188)[169] вылетов по наземным целям перед плацдармом, включая 4 самолето-вылета на подавление ПВО во время сброса грузов.
В это же время резко возросла активность истребительной авиации сторон в районе Эльтиген — Камыш-Бурун. Немецкие истребители пытались помешать снабжению Эльтигена и налетам на Камыш-Бурун, а также сопровождали бомбардировщики. Наша истребительная авиация активно противодействовала. Самые тяжелые воздушные бои прошли 2 декабря. Немецкие летчики отчитались о 23 сбитых советских самолетах (по журналу боевых действий 5-го армейского корпуса — даже о 25), зенитчики — еще о двух. Действительно, за день над Керченским полуостровом и проливом мы потеряли в воздушных боях 10 самолетов, еще 2 сели на вынужденную в чистом поле, один из них разбился. От зенитного огня погибли 2 самолета, еще 4 совершили вынужденную посадку вне аэродромов.
Наши истребители доложили о 16 сбитых и 2 подбитых самолетах, зенитчики — о 3 сбитых. С 30 ноября У-2 132-й ночной бомбардировочной авиадивизии (нбад) также подключились к бомбежке войск и артиллерии противника. В целом активность нашей авиации создала противнику определенные трудности, но помешать своевременному сосредоточению сил не смогла.
Ничего существенного не удалось сделать и флоту. Военный Совет ЧФ доложил, что к 30 ноября будет располагать торпедными катерами для ударов по БДБ. Военный Совет армии предложил флоту не позднее 1 декабря начать удары торпедными катерами и под их прикрытием подать в Эльтиген 100 тонн боеприпасов.
Пока же в проливе все шло своим чередом. 3-я группа высадки в ночь на 30 ноября из-за плохой погоды и отсутствия сил к Эльтигену не выходила. Немецкие баржи под утро обстреляли плацдарм. Но затем обычная рутина сменилась драматическими событиями. Южнее Эльтигена находилась группа лейтенанта-цур-зее Хольцберга (F341 и F574) из Феодосии. После дозора она должна была прибыть в Камыш-Бурун. Но по пути в базу баржи сбились с курса и оказались на мели у северо-западной оконечности косы Тузла. Хольцберг ошибочно считал, что оказался у Эльтигена, о чем и дал радиограмму. Правильно указать свое место он смог лишь с третьей попытки в 05:53 (07:53). К этому времени баржи уже находились под огнем наших батарей. Немцы предприняли несколько безуспешных попыток спасти своих людей, но сильный ветер согнал в проливе воду, и подойти на БДБ ближе 800 метров оказалось невозможно. В конце концов обер-лейтенант-цур-зее Бастианс отправился спасать людей на штурмботе. Когда тот подошел к борту F341, потерявшие самообладание моряки одновременно бросились на бот и перевернули его. Погибли все 4 спасателя и неизвестное число спасаемых.
Часть людей решила, что пересечь пролив при 4-балльном волнении безопаснее, чем оставаться под огнем. В 09:10 три резиновых лодки (примерно по 6 человек) и шлюпка-двойка (3 человека) отошли от барж. Дважды из Камыш-Буруна на помощь этим лодкам выходили БДБ, но наши батареи оба раза заставили их вернуться. В конце концов три моряка выбрались к своим, а 8 оказались на Еникальском полуострове и попали в плен.
