В период корниловского выступления его организаторы возлагали на казачество, в первую очередь на армейское как на наиболее дисциплинированную и исполнительную силу, большие надежды. В войсках 3-го конного корпуса, направленных генералом Корниловым на столицу, основу составляли полки донских, амурских и уссурийских казаков. Корниловскую программу разделяло большинство казачьих политических лидеров и казачьих офицеров. Непосредственно во время выступления казаки 1-й Донской казачьей и Уссурийской конной дивизий в соответствии с приказом главнокомандующего двинулись на Петроград. Однако по мере продвижения, наблюдая за ситуацией и оценивая ее, видя отсутствие поддержки со стороны солдатских частей и населения, испытывая воздействие агитационной пропаганды проправительственной и революционной направленности, они отказались от дальнейшего выполнения приказов генерала Корнилова и своих командиров. В период выступления основная масса фронтового казачества, не без основания видя в его действиях попытку возврата к дореволюционным порядкам, генерала не поддержала. Некоторые даже осудили корниловское движение. Немалое количество казаков-фронтовиков, так же как и подавляющее большинство станичного казачества, отнеслось к выступлению довольно равнодушно, нейтрально, заняло откровенно выжидательную позицию. Августовские события оказали довольно значительное влияние на политические настроения большинства казаков, особенно фронтовиков, способствовали дальнейшему ослаблению консервативных и усилению революционно-демократических установок в их сознании.
Таким образом, отношение казачества к Февральской революции было довольно неоднозначным. С одной стороны, революция, свержение монархии, начавшиеся политические процессы и преобразования вызвали в сознании казаков, базировавшемся на традиционных устоявшихся и казавшихся незыблемыми социально-политических установках, морально-нравственных принципах, мировоззренческих и поведенческих стереотипах, острый и масштабный кризис. С другой стороны, видя позитивное отношение к происходившим событиям основной массы населения, казачество, особенно казаки-фронтовики, попытались разобраться в их сущности, оценить возможные для себя последствия. В целом казачество восприняло революцию несколько своеобразно, настороженно-выжидательно.
После революции на территориях казачьих войск складывается довольно специфическая ситуация в плане образования и функционирования здесь различных властных органов как на областном, так и на местных уровнях. При этом значительная часть реальных властных полномочий сосредотачивается в руках органов местного казачьего самоуправления.
В казачьих войсках начинается образование высших органов казачьего управления в виде войсковых кругов, рады, съездов и избираемых на них войсковых атаманов и войсковых правительств, правлений. Этот процесс в разных войсках имел некоторые отличия как по времени (с марта по начало июня), так и по содержанию, обусловленные своеобразием местных социально-экономических и общественно-политических условий каждого конкретного войска. Одновременно обозначилась тенденция к организационному объединению всех казачьих войск страны в единый союз с целью консолидации сил казачьих властных структур, усиления их политического веса и авторитета, а также совместного отстаивания общеказачьих интересов.
Проходившие весной 1917 года казачьи круги и съезды рассматривали наиболее актуальные для казачества политические, общественные, экономические и организационные проблемы. Главными из них являлись вопросы об отношении к Временному правительству, войне, о широком казачьем самоуправлении, аграрный вопрос, вопрос о порядке прохождения казаками воинской службы и ряд других. Принятые по ним постановления практически во всех войсках либо совпадали, либо были близки по содержанию. Данное обстоятельство обуславливалось сходством многих основополагающих аспектов жизни казачества, взглядов основной массы казачества и политических позиций его лидеров. Исключение составили решения войсковых съездов Амурского, Забайкальского и Уссурийского войск об упразднении казачьей сословной организации. (Правда, уже в скором времени, на следующих съездах этих войск, данные решения были отменены.)
Во время корниловского выступления казаки направленных на столицу полков первоначально послушно исполняли приказы командования, но буквально через несколько дней, разобравшись в сущности происходившего и отношении к выступлению большинства населения страны, отказались повиноваться корниловцам, что и предопределило бескровную ликвидацию выступления.
Основная масса казаков, и прежде всего казаков-фронтовиков, не поддержала корниловское движение. Часть из них заявила о его осуждении, другие заняли нейтральные позиции. Такие же позиции занимало и станичное казачество, несмотря на доминирование в его взглядах более консервативных установок. И само корниловское выступление, и особенно обозначившиеся после него общественно-политические процессы оказали весьма значительное политическое, социальное и морально-психологическое влияние на сознание казачества, в первую очередь фронтового, самым непосредственным образом отразились на ослаблении консервативных и усилении демократических настроений в его среде и, естественно, на политических позициях основной массы казаков.
В начале осени 1917 года продолжалось организационное укрепление и усиление властных функций высших органов казачьего самоуправления. При этом возглавлявшие их казачьи лидеры, официально полностью поддерживая правительство и признавая его высшие властные приоритеты, тем не менее всячески стремились к усилению и формальных, и реальных законодательных и исполнительных полномочий казачьих органов власти. Они активно отстаивали федеративные принципы государственной организации, не без оснований усматривая в этом пути практической и официальной реализации своих властных устремлений. Попытки правительства контролировать эти процессы в казачьих областях вызывали у них значительное недовольство, рассматривались как вмешательство «во внутренние казачьи дела».
Для максимальной консолидации своих сил, укрепления политических позиций казачьими лидерами разрабатываются и весьма активно реализуются идеи объединения всех казачьих войск страны в одну организацию. Им даже удалось образовать Союз казачьих войск страны. Но его деятельность во многом оказалась чисто формальной и довольно неэффективной. Поэтому атаманами ряда войск, прежде всего юго-востока европейской России, начинает осуществляться план создания менее масштабного, но более действенного регионального казачьего союза. Работа в данном направлении стимулировалась и возраставшими в стране неконтролируемыми и дезинтеграционными процессами. Но созданный «Юго-Восточный союз казачьих войск» не получил необходимой поддержки со стороны казачества региона, относившегося к данному образованию весьма индифферентно. Планы же создания «Восточного союза казачьих войск» от Урала до Амура так и не вышли за рамки обсуждения.
Глава 6
«Мир хижинам, война дворцам, а что казачьим куреням?»
Казаки во время большевистского восстания
Позиция казаков столичного гарнизона во время большевистского восстания в Петрограде и участие казачьих частей в известном походе Керенского—Краснова получили соответствующее освещение в историографии [1]. Но специальных работ, в которых бы всесторонне и обстоятельно были рассмотрены все аспекты данных вопросов, нет. К тому же целый ряд моментов как фактологического, так и содержательного характера вплоть до настоящего времени остается вне поля зрения исследователей.
Ко времени Октябрьского восстания в составе Петроградского гарнизона, то есть непосредственно в столице и в близлежащих пригородах, находились следующие казачьи части и подразделения. В самом городе располагались три донских казачьих полка (1-й, 4-й и 14-й), общая численность которых составляла 2,5 тыс. чел. [2], (по другим данным, она доходила до 3,2 тыс. чел. [3]), казачья сотня Николаевского кавалерийского училища (порядка 120 чел.), а также аппарат Совета Союза казачьих войск (примерно 50 чел.). В Царском Селе располагалась половина (две сотни) бывшего императорского конвоя численностью около 300 казаков. (Другая половина конвоя, сопровождавшая Николая II в его поездке в Ставку в г. Могилев и застигнутая там Февральской революцией, осталась на месте и уже на следующий день после отречения императора была переименована в Конвой Верховного Главнокомандующего. Но спустя немного времени генерал М.В. Алексеев отослал конвой на Кубань в распоряжение войскового атамана.) В Павловске находилась 6-я Гвардейская Донская батарея. В Гатчине, Петергофе, Красном Селе, Ораниенбауме были мелкие казачьи подразделения. Общая численность расквартированных в столичных пригородах казачьих подразделений составляла всего 820 человек [4]. В относительной близости к Петрограду находились части III конного корпуса, в состав которого входила 1-я Донская казачья дивизия (9-й, 10-й, 13-й и 15-й Донские полки), Уссурийская конная дивизия (Уссурийский, 1-й Нерчинский и 1-й Амурский казачьи полки и неказачий Приморский драгунский полк), шесть казачьих батарей (пять донских и одна Амурская), двухсотенный уссурийский казачий дивизион [5]. После корниловского выступления вплоть до 20-х чисел октября происходило рассредоточение частей корпуса по различным городам и населенным пунктам на очень значительном расстоянии друг от друга. Так, 13-й и 15-й Донские полки были в Ревеле, Уссурийский дивизион и четыре сотни 1-го Амурского полка в Боровичах, две сотни 10-го Донского полка в Новгороде, сотни Уссурийского и 1-го Нерчинского полков в Старой Руссе, Витебске, Осташкове и Торопце [6]. В г. Острове, где находился штаб корпуса, к моменту большевистского восстания в распоряжении командира корпуса генерала Краснова было всего 18 сотен (6 сотен 9-го Донского, 4 сотни 10-го Донского, 6 сотен 1-го Нерчинского и 2 сотни 1-го Амурского казачьих полков) и 16 орудий (12 орудий 6-й, 7-й и 27-й Донских и 4 орудия недавно сформированной и практически необученной, ни разу не стрелявшей 1-й Амурской батарей) [7]. В общей сложности части III конного корпуса к этому времени были разбросаны на большом расстоянии, более 450 км друг от друга вдоль фронта и примерно таком же в глубь фронта [8].
