Небесный бог Грозы был изображен в виде золотой статуи с палицей в правой руке и с золотым «символом блага» в левой.
В святилищах победнее божества были представлены символами или фетишами. Бог Грозы часто изображался в виде быка. Сопровождающие его боги гор представали в виде палицы или другого оружия, на которых тем или иным способом изображалось это божество.
Храм был домом бога, а жрецы были его домашними слугами. Насколько можно усмотреть из текстов, эта простая концепция лежала в основе всего храмового ритуала хеттов. Ежедневной обязанностью служащих храмов были заботы о «телесных нуждах» бога. Все выполнялось в строго установленном порядке. Бога надо было умыть, одеть, снабдить едой и питьем, развлекать танцами и музыкой. Эта ежедневная рутина считалась самоочевидной, и упоминания о ней встречаются редко.
«Они умывают бога во внутреннем помещении, они умащивают его и одевают в прекрасные одежды». «О бог Грозы города Циппаланды, живое воплощение главы богов! Ешь и насыщайся, пей и утоляй жажду!»
Одним из самых ценных текстов в этой связи является табличка с наставлением жрецам и служителям храма. Впрочем, упор делается не на церемонии, а на то, как их следует проводить. Лица, отправляющие церемонии, должны быть безупречно опрятными и ритуально чистыми. Если им случилось соприкоснуться с чем-то нечистым или они спали с женщиной, они не должны были приближаться к богу, пока не совершат необходимого обряда очищения. Еда и питье, посвященные богу, ни в коем случае не должны быть использованы по другому назначению или достаться светским лицам.
Храмовые порядки требовали, чтобы служитель храма возвращался к ночи, хотя он имел право пробыть вечером в городе. Проведшего ночь с женой предавали смерти. Существовали даже правила, касавшиеся противопожарных мер и ночной охраны.
Бог, однако, был не только владельцем храма, но также хозяином и господином своего народа. И в этом качестве ему полагалось в знак уважения самые различные приношения. Любой человек в любое время мог приносить умилостивительные жертвы, и они часто составляли часть магического ритуала исцеления.
Первые плоды и годовалые животные были специальной данью, посвященной богу. Считалось, что особо щедрые жертвы помогут снискать его расположение. Едва ли не все, что производилось в стране, могло служить приношением богу, и часто невозможно отличить такие приношения от той еды и питья, которые входили в его регулярные траты. Животные должны были быть без изъяна, и их ценность повышалась, если они еще не случивались. При соблюдении этих условий даже такие традиционно «нечистые» животные, как собака и свинья, порой приносились в жертву, хотя, естественно, быки, овцы и козы составляли более обычные виды жертвоприношений. При этом жертвенным животным перерезали горло, чтобы пролилась кровь. По этой причине слово, означавшее принесение животного в жертву совпадало со словом, означавшим приношение питья или возлияния, заключавшееся в выливании питья на землю.
Время от времени встречаются примеры человеческих жертвоприношений. Но такие ритуалы принадлежат, как правило, «народной» религии и не входят в государственный культ. Они, однако, отмечаются и описываются в архивах без всяких признаков неодобрения.
Ворожба, магия, похоронные обряды
Для хеттов было характерно то, что они без колебаний приписывали своим богам и богиням такое поведение, какое, с нашей точки зрения, надо было бы признать неприличным или по крайней мере недостойным. Бог для его почитателей был тем же, чем господин для рабов. Его полагалось кормить, обслуживать, умиротворять и льстить ему. Но даже при всем этом нельзя было уповать, что он будет всегда на страже интересов своих слуг. Часть своего времени он проводит в развлечениях, или в путешествиях, или во сне, либо занимается другими делами, и в это время мольбы его почитателей о помощи оказываются тщетными. Даже тогда, когда он выполняет свои обязанности, действия бога порой не отличались мудростью и могли повлечь за собой непредвиденные последствия. В таких случаях его верный слуга должен был ему указывать на это, и можно было ожидать, что бог исправит свою ошибку.
Хеттский царь, может быть, и признавал неисправимой греховность людей, но всегда могло случиться, что несчастье, постигшее человека и весь народ, было не следствием наказания за грех, а произошло лишь в результате божественного недосмотра. Всегда имелись демоны и злые духи, которые только и ждали случая, чтобы воспользоваться утратой бдительности покровителя. Вот как молился царь Мурсили:
«Что же это вы наделали, о боги! Вы впустили мор, и страна Хатти, вся она умирает, так что никто не готовит приношения еды и питья, и вы приходите к нам, о боги, и вините нас за это… И что бы мы ни делали, мы перед нами не правы».
Здесь царь откровенно заявляет богам, что такой недосмотр с их стороны в конце концов вредит им же, поскольку боги лишаются услуг своих почитателей. Если же несчастье постегает людей в наказание за грехи, то оно не прекратится, пока люди не исповедуются в грехе и не искупят его.
Впрочем, наказавший может и не сознавать, что грех был совершен. Действительно, хетты верили, что грехи отцов навлекали кару на детей, и грех, о котором идет речь, мог быть совершен в предшествующем поколении. В подобных обстоятельствах бог был обязан сначала сообщить наказанному о том, что это за грех, а потом уж требовать искупления. Это сообщение может быть получено в прямой форме из уст человека, впавшего в экстаз, или из сновидения. Экстаз и сновидение считались видами божественной одержимости.
Однако более надежным, хоть и более трудоемким способом узнать божью волю было гадание, осуществлявшееся одним из трех способов: экстиспиция (изучение внутренностей жертвенного животного), авгурство (гадание по полету птиц) и, наконец, способ, вероятно, представлявший собой своего рода бросание жребия. Это была специальность некоторых женщин-ворожей, которых называли попросту «старые женщины».
Искусство гадания хетты унаследовали от передававшихся из поколения в поколение учений вавилонских провидцев. Считалось, что боги слали своим почитателям весть о судьбе, уготованной им, в виде знаков и предзнаменований (ими могли быть практически любые явления, выходящие из обыденного ряда). В особенности это относилось к виду внутренностей жертвенного животного. Определенная конфигурация печени и других потрохов, некоторые особенности полета птиц и другие явления считались благоприятными, другие — неблагоприятными (принципа, на которых зиждились эти суждения, в большинстве случаев остаются малоприятными).
Хетты, как и другие древние народы, всегда сообразовывались с предзнаменованиями, собираясь предпринять военный поход или другое важное дело. Они прибегали к этому традиционному обычаю также и для того, чтобы выяснить причины божьего гнева. Благоприятное предзнаменование рассматривалось как эквивалент «да», а неблагоприятное как «нет». Вопросы оракулу задавались именно по этому принципу. Таким образом с помощью невероятно долгого процесса исключения, можно было с точностью установить, какой же грех требовал искупления.
Среди табличек хеттских архивов одни из самых многочисленных и больших по размеру (и притом хуже всего написанных — это таблички с записями подобных обращений к оракулу. Они составляют любопытный памятник бесполезно растраченной изобретательности. Магия так же стара, как сам род человеческий, она так же широко распространена, как и сами люди, и ее часто рассматривают в одном ряду с религией. Но это вряд ли правомерно, ибо магия соответствует более примитивному уровню мышления. Древний человек, ущемленный отсутствием или недоступностью объекта, которым он бы хотел распоряжаться, инстинктивно воспроизводил в виде некоей мимикрии желаемое действие над чем-то, что заменяло этот объект. Из этого опыта выросла вера в действенность «аналогических» методов, которые мы называем магией. Она зиждется на изощренной символике, при которой в ритуальных действиях могут использоваться самые различные замещающие объекты, от «волоска из шкуры собаки, которая тебя укусила» до чего-нибудь, имеющего самую поверхностную общность с объектом, например, случайного сходства названия. Отрицательные результаты всегда легко объяснялись вмешательством обратной магии. Поэтому было бы удивительно, если бы вера в магию не была у сельского населения Анатолии во II тысячелетии до н. э. такой же составной частью мышления, какой она была, как нам известно, в Вавилоне и в Ассирии.
Действительно, описания магических действий составляют значительную часть сохранившейся хеттской литературы. По законам страны черная магия даже признавалась преступлением, входящим в ту же категорию, что и нападения и побои.
