Свидетельство очевидца
В брошюре «Земская и городская Россия о народном представительстве», изданной летом 1905 г., ее автор Н. Н. Щепкин, полемизируя с противниками всеобщего и равного избирательного права, в частности, писал: «Возражения о неподготовленности делаются всегда и при всех преобразованиях. Делались они и при освобождении крестьян, и при введении земских учреждений, и при введении суда присяжных… Так как объективных признаков подготовленности или неподготовленности установить никогда нельзя, то, в действительности, в такую форму возражений обычно облекалось нежелание выпускать из своих рук привилегии и власть».
Либеральные инициативы городской и земской интеллигенции были активно поддержаны торгово-промышленными кругами. Еще в январе они направили телеграмму Николаю II с протестом против расстрела рабочих. Весной-летом 1905 г. на собраниях представителей делового мира активно обсуждались вопросы о введении в стране «конституционного строя». 26 июля, по инициативе миллионера Сергея Ивановича Четверикова (1850–1929), в «Русских ведомостях» было опубликовано коллективное письмо крупных московских предпринимателей с требованием созыва Государственной Думы с законодательными полномочиями.
Литература:
Либеральное движение в России 1902–1905 гг. / Ред. Д. Б. Павлов. М., 2001.
Российский либерализм: идеи и люди / Ред. А. А. Кара-Мурза. М., 2004.
1.2.5. Манифест 17 октября 1905 г.
Законом от 27 августа была дарована широкая автономия университетам. Внутренний распорядок и выборы ректоров отныне полностью зависели от коллегии профессоров. Однако очень быстро студенческие сходки, под влиянием революционной пропаганды, стали превращаться в политические митинги с самыми радикальными требованиями. В конце сентября 1905 г. вновь начался рост забастовочного движения на фоне все разрастающихся крестьянских волнений. Интеллигенция, организовавшаяся к этому времени в «Союз (профессиональных) союзов», была всецело на стороне взбунтовавшегося простонародья.
Во второй декаде октября вся Россия объявила забастовку. Остановились железные дороги, бездействовал телеграф, прекратилась торговля. Забастовкой в городах, восстаниями в армии и погромами усадеб руководили профессиональные революционеры, антироссийски, антигосударственно настроенные люди, но они бы не получили никакого авторитета в крестьянской и рабочей массе, если бы сохранялось среди народа доверие к Царю и страх Божий. Но оба эти величайших устоя общественной жизни были разрушены самой Императорской властью. И не за месяцы, а за 200 лет абсолютизма. Разрушение их только проявилось и завершилось после 9 января, Цусимы и Портсмутского мира.
В середине октября 1905 г. вся Россия выдвинула Царю политические требования – «свободы и конституции». Забастовка сделала жизнь страны совершенно невозможной. Министры не могли прибыть на доклад к Государю из Петербурга в Петергоф иначе как на боевом миноносце, а на Английской набережной, где ждал их «Дозорный» или «Разведчик», разъяренная толпа била окна дворцовых карет и грозила министрам судом Линча. «Сплошной мятеж в пяти уездах. Почти ни одной уцелевшей усадьбы. Поезда переполнены бегущими, почти раздетыми помещиками… Пугачевщина!.. До чего мы дошли. Убытки – десятки миллионов. Сгорела масса исторических усадеб. Шайки вполне организованы… Всё будет уничтожено. Вчера в селе Малиновке осквернен был храм, в котором зарезали корову и испражнялись на Николая Чудотворца», – пишет жене в конце октября саратовский губернатор, вскоре ставший премьер-министром России Петр Столыпин.
Живший в то время в Петербурге барон Врангель вспоминал: «Город точно на осадном положении. От заунывных революционных напевов толпы тоскливо на душе. В сумерках досками наглухо забивают окна магазинов. Удары молотков бьют по нервам… Обыватели избегают выходить из домов, освещать квартиры… ждут чего-то страшного, чего-то необычайного… Говорят, что завтра ни воды, ни припасов не будет – и все запасаются, но многого уже в лавках нет. И тревога растет и растет… Какой-то Совет рабочих депутатов где-то заседает и днём и ночью и власти перед ним пасуют. Говорят о каком-то всесильном Носаре и ещё, и ещё о нём. Полиция выбивается из сил».
В такой обстановке С. Ю. Витте 9 октября представил Государю два возможных выхода из революционного кризиса – или немедленное дарование конституции с гарантиями гражданских прав и свобод, с законодательным парламентом, сформированным на основе широкого избирательного права, или введение жестокой военной диктатуры и подавление революции силой оружия. Сам Витте был всецело за конституционный вариант, но не исключал, что он ошибается.
«Государство не может жить и развиваться только потому, что оно существует, – писал Витте, объясняя Царю свою мировоззренческую позицию. – Оно оправдывается и внутренне заложенной в его существо идеей… государство живёт во имя чего-нибудь. Эта идея или цель государства коренится в обеспечении благ жизни, моральных и реальных. Благо моральное состоит в поступательном развитии свободного по природе человеческого духа. Блага реальные слагаются из совокупности экономических условий существования… Так во имя свободы создается право, определяющее пределы этой свободы. Во имя права – государство, с его основными элементами: властью, населением и территорией… Человек всегда стремится к свободе. Человек культурный – к свободе и праву: к свободе, регулируемой правом и правом обеспечиваемой». В настоящий же момент все видят противодействие власти этому стремлению к свободе и потому «в обществе воспиталась и растет с каждым днём злоба против правительства. Его не уважают, ему не верят». «Правительство, которое не направляет события, а само событиями направляется, ведет государство к гибели… Лозунг „свобода“ должен стать лозунгом правительственной деятельности. Другого исхода для спасения государства нет». «Наступил момент кризиса. Долг верноподданного обязывает сказать это честно и открыто. Выбора нет: или стать во главе охватившего страну движения или отдать её на растерзание стихийных сил. Казни и потоки крови только ускорят взрыв. За ним наступит дикий разгул низменных человеческих страстей» – так заканчивает Витте свою записку.
Николай II ответил не сразу. Он несколько дней совещался, выяснял, какие войска имеются в наличии, достаточно ли они надежны для подавления беспорядков. В письме к матери, вдовствующей Императрице Марии Федоровне, он так описывал ситуацию: «Войска ожидали сигнала, но другая сторона не начинала. У каждого было чувство, как перед надвигающейся летней грозой… В течение всех тех ужасных дней я постоянно встречался с Витте. Часто мы встречались рано утром и расставались только с наступлением ночи. Имелось только два возможных пути: найти энергичного полководца, чтобы подавить мятеж силой. Тогда появилось бы время перевести дух, но совершенно ясно, что пришлось бы применить силу еще и еще в течение нескольких месяцев, что означало потоки крови и, в конце концов, мы оказались бы в точно таком же положении… Другим путем было: дать народу гражданские права, свободу слова, печати, а также все законы, утверждающие статус Думы, что, конечно, привело бы к Конституции. Витте энергично защищал этот путь. Он сказал, что хотя и этот путь не без риска, но он единственно возможен в настоящий момент». Императрица-мать соглашалась с сыном: «Я уверена, что единственный человек, который может помочь тебе сейчас – это Витте… Он, несомненно, гениальный человек».
13 октября в Петергоф был вызван Великий князь Николай Николаевич. Его приезда ждали, чтобы назначить диктатором. Узнав об этих планах, Великий князь, выхватив револьвер, закричал: «Если Государь не примет программы Витте и захочет назначить меня диктатором, я застрелюсь у него на глазах из этого самого револьвера». Второго 9 января в безмерно больших размерах, да еще по его приказу, Великий князь категорически не желал.
Тогда Император окончательно согласился встать на путь проведения реформ. С. Ю. Витте представил Императору доклад, в котором перечислил ряд неотложных мер: провозглашение равноправия в сословном и национально-религиозном вопросах, расширение избирательного права и установление контроля народного представительства за действиями исполнительной власти. Предлагалось придать Думе законодательные полномочия, преобразовать Государственный Совет «на началах видного участия в нем выборных элементов», реорганизовать Кабинет министров. Государь повелел изложить основные положения доклада Витте в виде императорского манифеста, чтобы даровать реформы от собственного имени. Несмотря на сопротивление ряда высших сановников (И. Л. Горемыкина, графа А. П. Игнатьева и др.), Манифест, поддержанный Великим князем Николаем Николаевичем, был подписан вечером 17 октября в Петергофе.
