2. Убийство Кирова. Воплощение идеи заговора
1 декабря 1934 г. С.Киров был убит в коридоре Смольного молодым коммунистом Л.Николаевым, сумевшим пробраться с оружием в штаб-квартиру ленинградской партийной организации. Власти тотчас же предприняли чрезвычайные меры, Вечером того же дня был подготовлен документ, который позволял сокращать срок следствия по делам государственной важности до десяти дней, рассматривать их в отсутствие обвиняемых и выносить смертный приговор, не подлежащий обжалованию и пересмотру, В течение короткого времени было представлено несколько бессвязных и противоречивых официальных версий по делу об убийстве. 4 декабря газеты известили об аресте тридцати семи «белогвардейцев», якобы проникших в страну с целью организации террористических актов, 22 декабря ТАСС сообщило, что это «гнусное преступление» — дело рук «ленинградского центра», в состав которого входили, кроме Николаева, тридцать бывших зиновьевцев. 28 — 29 декабря проходил закрытый процесс над членами этого «центра». Все они были приговорены к смертной казни, и приговор немедленно привели в исполнение. Раскрытие «ленинградского центра» позволило выявить также существование «московского центра», 1 9 членов которого (в том числе Зиновьев и Каменев) обвинялись в «идеологическом пособничестве» убийцам Кирова. Во время суда над ними (16 января 1935 г.) Зиновьев и Каменев признали, что прежняя деятельность оппозиции могла в силу ряда обстоятельств способствовать нравственному падению преступников. Признание в этом странном «идеологическом пособничестве» после стольких случаев публичного раскаяния этих двух лидеров дало повод сделать из них «козлов отпущения» во время одной из предстоящих пародий на правосудие. А пока оно стоило им соответственно пяти и десяти лет лишения свободы. 23 января начался еще один процесс, связанный с убийством Кирова, — процесс над двенадцатью руководителями ленинградского отдела НКВД. Им было предъявлено обвинение в том, что они, располагая информацией о готовящемся покушении на Кирова, допустили преступную халатность и не предприняли никаких действий для его предотвращения. Невзирая на тяжесть обвинения, наказание оказалось относительно мягким. Впервые на этот странный приговор обратил внимание Троцкий в опубликованном в 1935 г. исследовании «Сталинская бюрократия и убийство Кирова». В нем он высказал мысль о том, что Николаев действовал не один и что организатором убийства был не кто иной, как сам Сталин, извлекавший из него наибольшую выгоду. Несколькими годами позже это предположение было поддержано бежавшими на запад агентами советских секретных служб В.Кривицким и А.Орловым. Их заявления были встречены скептически. Скепсиса, впрочем, поубавилось после откровений Хрущева на закрытом заседании XX съезда партии 25 февраля 1 956 г.
Ничего принципиально нового, однако, эти откровения не содержали. Они ограничивались теми интригующими подробностями, на которые в свое время обратил внимание Троцкий: арест Николаева и последовавшее за ним скорое освобождение его из-под стражи за несколько недель до покушения и загадочная гибель в дорожном происшествии телохранителя Кирова на следующий день после убийства. Но уже сама умело преподнесенная констатация того факта, что в обстоятельствах убийства Кирова много неясного и подозрительного, заставляла задуматься над тем, что Сталин, возможно, сыграл в этом деле далеко не последнюю роль. Тезис о непосредственной причастности Сталина к убийству Кирова недавно был подвергнут сомнению некоторыми западными учеными (А-Б.Улам, Дж.А.Гетти). Он, однако, находит в последнее время все большее распространение среди советских историков и публицистов. Но ничего принципиально нового к этому делу они не добавили. Сегодняшний объем сведений по этому вопросу не позволяет нам вынести окончательного суждения. Единственное, что можно утверждать с уверенностью, — убийство Кирова в огромной степени способствовало материализации идеи заговора.
Это убийство впоследствии тяжелым грузом давило на политическую обстановку в стране. Оно использовалось высшим руководством для нагнетания атмосферы кризиса и напряженности, могло в любой момент послужить конкретным доказательством существования тайной организации, угрожавшей стране, ее руководителям, в конечном счете социализму. А существование такой организации позволяло находить удобные объяснения слабостям системы. Ведь если трудности в стране постоянно возрастали, а жизнь становилась все тяжелее (в то время как она должна была, по словам Сталина, быть «веселой и счастливой»), виноваты в этом убийцы Кирова.
В 1935 г. наблюдалось укрепление позиций Сталина и его сторонников. Одновременно была развернута широкая кампания антибюрократического и популистского характера против тех деятелей, на которых возлагалась ответственность за искажение партийной линии при ее претворении в жизнь. После февральского пленума 1935 г. на многие ключевые посты были назначены сторонники Сталина — Микоян введен в состав Политбюро, Жданов и Хрущев назначены соответственно первыми секретарями Ленинградской и Московской парторганизаций. Начальник управления кадров Секретариата ЦК Ежов был переведен на пост председателя Центральной контрольной комиссии и избран секретарем ЦК, За несколько месяцев он провел решительную чистку комиссии. Еще в свою бытность начальником управления кадров он отличался «антибюрократической бдительностью», жертвами которой стали прежде всего представители низового партийного аппарата, руководители предприятий и специалисты, подозреваемые им в различных уклонах, коррупции и даже в саботаже. Назначение Маленкова заместителем Ежова, а Вышинского — генеральным прокурором поставило точку в процессе занятия наиболее важных постов в партийном и государственном руководстве верными сторонниками Сталина, Логическим завершением этих преобразований явилось принятие нескольких новых законодательных актов, усиливших тоталитарный характер системы.
Наиболее ярким примером новых веяний был принятый 9 июня 1935 г. закон, в соответствии с которым любой советский гражданин за побег за границу приговаривался к смертной казни. Тюремное заключение грозило также всякому лицу, не донесшему об этом «акте предательства».
В 1935 г. началось решительное наступление сталинистов на историческую науку, ставившее своей целью «огосударствливание» памяти о прошлом. История, определяющая законность любой власти, была полностью пересмотрена, переработана и превращена в «конкретную науку», «объективную истину», в «грозное оружие в борьбе за социализм», по определению Сталина. В марте 1935 г. произведения Троцкого, Зиновьева и Каменева, как и большое количество других «устаревших» и неугодных книг политического или исторического содержания, были изъяты из библиотек. 25 мая постановлением ЦК было упразднено Общество старых большевиков. Месяцем позже было ликвидировано Общество бывших политкаторжан. Этим двум организациям вменялось в вину, что они ходатайствовали об отмене смертной казни для членов оппозиции и слишком усердствовали в культивировании революционного духа прежних лет — иными словами, хранили память о прошлом партии. В конце июля в «Правде» за подписью первого секретаря Закавказской партийной организации Л.Берии был опубликован первый фрагмент из единственной разрешенной работы по истории большевизма на Кавказе. Это новое историческое «произведение» представляло собой самый настоящий панегирик Сталину, ставшему основателем и организатором большевистского движения на Кавказе, Несколько месяцев спустя Сталин опубликовал свои «Заметки» об учебниках истории, присвоив себе, таким образом, роль главного историка. Эти «Заметки» положили начало фундаментальному пересмотру истории отношений России с нерусскими народами и стали основой для создания новой исторической науки. Ее главная цель состояла в обосновании законности власти Сталина. Сталин олицетворял собой партию. Партия олицетворяла пролетариат. Пролетариат в свою очередь являлся олицетворением идей прогресса. Фальсифицирование событий и подтасовка фактов позволяли выстроить логический ряд преемников: Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин. История партии превращалась в историю борьбы сторонников правильной линии во главе с Лениным, а затем Сталиным против разного рода уклонистов.
XVII съезд партии объявил, что главная цель новой власти — построение социализма — достигнута, а следовательно, существующие трудности — лишь результат некомпетентности или сознательного вредительства тех, кто должен был проводить в жизнь партийную линию. Такая постановка вопроса позволила высшему партийному руководству развернуть начиная с лета 1934 г. широкую кампанию по усилению контроля за деятельностью партийного аппарата с целью поднять организационную работу на уровень правильной политической линии.
