Эйтингон к 1927 году, после недолгой работы заместителем резидента в Шанхае и резидентом в Пекине, возглавил именно харбинскую резидентуру. Его предшественниками были известные разведчики Федор Яковлевич Карин и Василий Михайлович Зарубин.
Эйтингон — Наумов принял на связь ряд ценных агентов. Одним из них был бывший офицер царского адмиралтейства, служивший на Амурской флотилии, Вячеслав Иванович Пентковский, с 1924 года вместе с женой добровольно работавший на советскую разведку. Выпускник Петроградской практической восточной академии и юридического факультета университета, хорошо изучивший китайский язык, Пентковский получил китайское гражданство и поступил на службу в харбинский суд, где, имея доступ к важной информации, передавал ее советской разведке.
Важным агентом был также «Осипов», завербованный в 1928 году, работавший в японской жандармерии шофером, а затем сотрудником особого (политического) отдела жандармерии, работавшего против советских учреждений. В 1929 году при помощи «Осипова» сотрудникам резидентуры удалось подбросить японцам документы, из которых следовало, что 20 их агентов подали заявление о восстановлении их в советском гражданстве. В результате все они были ликвидированы самими японцами. «Осипов» до 1938 года работал на советскую разведку.
В 1927 году был завербован советской разведкой бывший офицер-каппелевец и полковник китайской армии, сотрудник белоэмигрантских организаций «Братство русской правды», «Дружина русских соколов» «Браун», от которого в резидентуру поступала информация о попытках японцев сформировать при помощи атамана Семенова казачьи части для будущей войны против СССР.
Характер работы харбинской резидентуры в 20-е годы против Японии может быть определен по докладу Карина начальнику ИНО ОГПУ Трилиссеру (1925 год):
«Резидентура ИНО ОГПУ в Северной Маньчжурии с центром в Харбине… ведет регулярную и систематическую работу по перлюстрации дипломатических и других секретных почт целого ряда японских учреждений. Японский Генеральный штаб, военные японские миссии в Китае, японские армии в Квантунской области (Порт-Артур), Корее (Сеул), Китае (Тяньцзынь) и другие вошли в сферу действия нашей разведки».
Во времена работы Эйтингона эти задачи вряд ли успели стать неактуальными.
В 1928 году советские разведчики в Харбине под руководством Эйтингона сумели получить информацию о переговорах союзника Чжан Цзолиня, лидера мукденской группы «провинциальных милитаристов» Чжан Сюэляна с японцами о создании в Северо-Восточном Китае «Независимой Маньчжурской республики» на территории Маньчжурии и Внутренней Монголии, под протекторатом Японии, с присоединением Внешней Монголии.
Такие планы угрожали советским интересам. Существует версия, что в 1928 году в Москве было решено ликвидировать Чжан Цзолиня, что и осуществили Эйтингон и руководитель нелегальной резидентуры Разведупра РККА в Харбине Христофор Салнынь («Гришка»), переведя все подозрения на японцев.
4 июня 1928 года на железнодорожном перегоне Пекин-Харбин специальный вагон, в котором ехал Чжан Цзолинь, был взорван. Взрывчатка была заложена в виадуке Южно-Маньчжурской железной дороги около Мукдена. Чжан Цзолинь был тяжело ранен в грудь и через несколько часов скончался в Мукденском госпитале. Кроме него во время взрыва погибло еще 17 человек, в том числе и генерал У Цзяншен. В связи с тем, что железнодорожный узел на стыке Пекин-Мукденской и Южно-Маньчжурской железных дорог вблизи Мукдена охранялся не китайскими, а японскими солдатами, все посчитали, что покушение было организовано японцами.
Исследователи спецслужб до сих пор окончательно не установили, кто «убрал» маньчжурского диктатора, хотя Международный трибунал над военными преступниками в Токио после второй мировой войны счел виновными руководителей японского правительства и армейской верхушки.
Однако ликвидация Чжан Цзолиня не привела к изменению ситуации в Маньчжурии. 27 мая 1929 года китайскими властями был произведен обыск в советском консульстве в Харбине, после чего Эйтингон был отозван в Москву.
Ситуация на КВЖД ухудшалась. В результате 17 июля 1929 года советское правительство заявило о разрыве дипломатических отношений с гоминьдановским правительством. После этого легальные резидентуры ИНО и военной разведки в Китае фактически прекратили свою деятельность. Впрочем, в 1928–1931 годах в Маньчжурии успешно работала нелегальная резидентура разведотдела полпредства ОГПУ по Дальневосточному краю во главе с Борисом Богдановым.
* * *
В Китае Эйтингон подружился с многими известными военными разведчиками — Христофором Салнынем, Иваном Винаровым (с ними он вместе работал в Пекине и Шанхае). Существует свидетельство П. А. Судоплатова, что Эйтингон и Винаров «вступили в контакт с Зорге в Шанхае в конце 20-х годов». Иван Винаров впоследствии упомянул в своей книге «Бойцы тихого фронта», изданной в Софии в 1969 году, «присланного в Харбин из управления разведчика Леонида Эйтингона». Учитывая, в каких сложных обстоятельствах находился в то время Эйтингон, этот факт нельзя не признать поступком.
Работа молодого разведчика в Китае была отмечена в 1927 году первым его орденом — Красного Знамени.
Весной 1929 года Эйтингон был направлен в Турцию, где сменил своего бывшего шанхайского руководителя Якова Минского в должности легального резидента в Константинополе, действуя под прикрытием атташе консульства Наумова Леонида Александровича (оперативный псевдоним «Бур»), После того как по решению советского руководства с целью поддержания дружеских отношений с турецким правительством Кемаля Ататюрка работа советской разведки против турок была прекращена, центром резидентуры ИНО в Турции стал Стамбул (Константинополь). Именно там добывалась секретная информация в посольствах Японии, Франции (в частности, переписка военного атташе) и Австрии. Помощниками нового резидента были Бржезовский (возможно, сотрудник ИНО Генрих Бржозовский) и Петр Зубов («Гришин»).
Связь резидентуры с Центром поддерживалась через пароход «Ильич», совершавший рейсы между Одессой и Стамбулом (на этом корабле был выслан из СССР в феврале того же года Троцкий). Все материалы резидентуры в виде фотопленок с помощью специального курьера переправлялись в Москву. Через агентурную сеть поступала информация о деятельности различных групп антисоветской эмиграции — украинской, азербайджанских муссаватистов, северо-кавказских горцев.
С середины 1928 года в Константинополе была организована нелегальная резидентура по Ближнему Востоку.
Во главе ее сначала был Яков Блюмкин, а после его отзыва в Москву и ареста в 1929 году за связь с Троцким — бывший начальник Восточного сектора ИНО Георгий Агабеков (под именем армянского купца Нерсеса Овсепяна). Прибыв в Турцию в конце октября 1929 года, Агабеков при помощи Эйтингона реорганизовал агентурную сеть. Через Эйтингона поддерживалась связь Агабекова с Москвой, кроме того, он по поручению Центра в декабре 1929 года принял агентуру в Греции после ареста там нелегального резидента ОГПУ. Этому предшествовала беседа Эйтингона, Агабекова и бывшего легального резидента в Афинах Михаила Молотковского:
«Что ты скажешь об этом предложении? — спросил Этингона (так в тексте — авт.) Молотковский.
— А мне все равно, если хотите — поеду в Грецию и приму сеть. Провала я не боюсь. Скорей тогда поеду в Москву. Признаться, надоела мне вся эта работа. А теперь после ухода Трилиссера (М. А. Трилиссер был освобожден от обязанностей зампреда ОГПУ и начальника ИНО в октябре 1929 года — авт.) в особенности. Как только вернусь в Москву, не останусь работать в ОГПУ, уйду куда-нибудь, — равнодушно ответил Этингон-Наумов».
Этот разговор трех резидентов, также как и подробности работы стамбульской резидентуры, стал известен после того, как в июне 1930 года Агабеков бежал на Запад и выпустил в Берлине «Записки чекиста». Об этике перебежчика говорить не приходится. Интересно другое: после того, как Агабеков расшифровал принадлежность Эйтингона к разведке и назвал его псевдоним, под той же фамилией Наумов разведчика отправляли в ту же Турцию (в 1942 году)!
Но, как бы то ни было, из опасения провала, Центр в срочном порядке отозвал Эйтингона в Москву.
В Москве Эйтингон был назначен заместителем Якова Серебрянского — начальника Особой группы при председателе ОГПУ, известной также как «группа Яши». Этот параллельный и автономный от Иностранного отдела разведцентр был создан по инициативе председателя ОГПУ Вячеслава Рудольфовича Менжинского в 1930 году для глубокого внедрения агентуры на объекты военно-стратегического значения и подготовки диверсионных операций в тылу противника на случай войны. С этой целью Эйтингон несколько раз выезжал в Калифорнию для организации там агентурной сети. Вот свидетельство друга и соратника Эйтингона Павла Анатольевича Судоплатова:
