Повсюду бегали стаи одичавших лохматых собак. Собаки не лаяли, только скалили желтые клыки и пятились, уступая дорогу всадникам.
Ордынцы, сидевшие на корточках возле юрт, провожали Андрея недобрыми взглядами, о чем-то перешептывались. Они показались Андрею совсем одинаковыми: невысокие, коренастые, с широкими плечами и короткой шеей, с круглыми скуластыми лицами, узкими раскосыми глазами. Свои волосы, черные и жесткие, как конская грива, они выбривали надо лбом на два пальца шириной, а сзади, за ушами, заплетали в две косицы. Несмотря на летний зной, многие сидели в волчьих и бараньих шубах, вывернутых мехом наружу. Такие же шубы, но мехом внутрь, ордынцы носили и зимой. Важно прохаживались тучные, медлительные женщины. Ордынцы считали, чем женщина толще, тем она красивее, и нарочно откармливали своих жен, не позволяя им много двигаться. Женщины казались много крупнее и выше мужчин, потому что женский головной убор - бокка, изготовленный из обтянутых тканью прутьев, увеличивал рост почти на локоть. А девушек только с трудом можно было отличить от молодых воинов, потому что они одевались в короткие кафтаны, кожаные штаны и лихо скакали на конях.
На самом краю стана теснились жалкие шалаши рабов, едва прикрытые дырявыми шкурами от палящего солнца и дождя. Рабов никто не сторожил. Вокруг простиралась степь, где не было для беглецов никакого укрытия. Встреча с первым же ордынским разъездом сулила немедленную и мучительную смерть.
Толмач уже сказал Андрею, что русского князя пожелал увидеть сам Мамай, предводитель Золотой Орды. Андрей не стал рассеивать это заблуждение: князь так князь...
Шатер Мамая стоял на вершине холма. Рядом с шатром был разостлан большой хорезмийский ковер. На горе шелковых подушек восседал сам Мамай. Два нукера-телохранителя, в мелкокольчатых персидских доспехах, с обнаженными саблями в руках, стояли за его спиной.
Мамай был невелик ростом, худощав, остролиц - все у него было каким-то колючим: и хрящеватый нос, и узкий подбородок, и выпирающие скулы, даже уши, плотно прижатые к голове, как у настороженного хищника. Мамай заметно косил на левый глаз, и казалось, что он непрерывно подглядывает за мурзами, сидевшими рядом на подушках. Сухие пальцы Мамая скребли полы красного халата, колючего от золотого шитья. Темники и тысячники почтительно примостились на корточках у края ковра. Сидеть на подушках - высокая честь, которой удостаивались только мурзы, в жилах которых была капля крови великого воителя Чингисхана...
Нукеры остановили Андрея саженях в двух от ковра, и он мог видеть, как пируют предводители ордынского воинства. Стоял, покачиваясь на гудевших ногах, и смотрел.
Рабы принесли большой котел с вареной бараниной, поставили перед каждым из пирующих деревянную плошку с солью. Старый ордынец отрезал куски мяса и, повинуясь знакам Мамая, подносил их гостям на кончике ножа. Куски были разные: одни - большие и сочные, другие - поменьше, с сухожилиями и костями. Не только доля в военной добыче, но и кусок мяса на пиру выделялся в соответствии со значимостью человека, и порядок этот определял Мамай...
Андрей заметил, что некоторые мурзы и темники, проглотив часть мяса, складывали остальное в кожаные мешочки - каптаргаки, висевшие у пояса. И никого это не удивляло и не оскорбляло. По ордынским обычаям мясо нужно съесть без остатка или унести с собой, чтобы не обижать хозяина.
Мясоедство продолжалось долго. И второй котел баранины принесли рабы, и третий. Насытившись, мурзы вытирали сальные пальцы о голенища сапог. А рабы уже подносили деревянные чаши с похлебкой. Края чашек - издалека было видно! - обросли толстым слоем старого застывшего жира, но на грязь никто из ордынцев не обращал внимания. Только для самых знатных мурз рабы ополаскивали чаши в котле, но ополоски выливали в тот же котел с похлебкой.
В этой простоте и непритязательности пира было что-то нарочитое. У Мамая в сундуках столько дорогой посуды, что мог бы накормить из нее целый тумен, а угощает гостей из деревянных простых чашек. Может, хоть этой простотой желает сравниться с первым завоевателем Чингисханом, который в походах презирал роскошь?
Андрей подумал, что, может быть, и так...
Потом мурзы и темники пили хмельной кумыс из больших рогов, пили много, жадно, захлебываясь от торопливости. Мамай благосклонно кивал сотрапезникам. Пир удался на славу, все гости были сыты и пьяны...
А тем временем равнина перед холмом заполнялась ордынской конницей. Клубы пыли заволакивали небо. Глухо стучали копыта, звенело оружие.
Ордынские воины сидели на крепких низкорослых конях - бахматах, отличавшихся от лошадей другой породы густыми гривами, падающими почти до земли, длинными толстыми хвостами и необыкновенной выносливостью. На бахмате можно было скакать весь день с непродолжительными остановками. Вооружение ордынцев было простым, но удобным и единообразным. Каждый воин имел хороший дальнобойный лук, два колчана со стрелами, нож, топор и веревку, чтобы вязать пленников или тянуть осадные орудия. Сотники, десятники и нукеры имели панцири, железные или медные шлемы. Зловеще поблескивали обнаженные кривые сабли. Целый лес копий покачивался над рядами конницы. Копья были разные: и тонкие, как жало, и с широкими остриями, некоторые - с крючками, чтобы стаскивать противника с седла. Почти у всех ордынцев были небольшие щиты, сплетенные из прутьев и обтянутые толстой бычьей кожей.
Но не оружие ордынской конницы внушало тревогу Андрею Попову. Русские дружинники были вооружены лучше, непроницаемые для стрел русские кольчуги и закаленные мечи славились даже в заморских странах! Андрея устрашала поразительная, казавшаяся невероятной согласованность в действиях огромной конной массы ордынцев.
Мамай неторопливо поднял правую руку.
Гулко ударил большой барабан.
На длинном шесте взметнулся лоскут пламенно-красной материи, и, повторяя сигнал, над темной массой всадников заалели флажки тысячников и сотников. Ордынские воины пришли в движение, скрылись в туче пыли, а когда снова очистилась степная даль, вместо развернутого строя перед холмом застыл сомкнутый клин ордынской конницы.
Снова загрохотал барабан.
Рядом с шатром Мамая взметнулся еще один красный стяг, и клин ордынского войска двинулся вперед. Конница накатывалась неотвратимо и величественно, как морские волны. Передние бешено мчавшиеся всадники были уже в сотне метров от холма...
Полуголые богатыри-нукеры снова ударили деревянными колотушками по большому барабану. Шесты с красными тряпицами упали наземь, а вместо них взметнулся зеленый стяг.
Ордынский клин остановился, всадники начали заворачивать коней. Снова все заволокло пылью. Спустя малое время Андрей различил в пыльном мареве стройные ряды конницы, изготовившейся к отражению удара сбоку; вправо и влево от нее разбегались другие конные рати, чтобы окружить воображаемого противника...
Мамай неожиданно легко вскочил с подушек, подбежал к пленнику и закричал прямо в лицо; толмач, от торопливости проглатывая окончания слов, едва успевал переводить:
- Смотри, русский князь, на непобедимое войско! Смотри и запоминай! Кто в силах остановить эти тумены? Горы рассыплются в прах, стены крепостей падут от одного грохота копыт! Смотри, с чем иду в гости к вашему князю Дмитрию, осмелевшему рабу! Силы моей - двенадцать орд да три царства, а князей со мной - семьдесят три, а воинов под пятьсот тысяч подходит! Да еще два алпаута с двумя великими ратями идут ко мне, а числа их воинов я сам не знаю! Может ли Дмитрий, слуга мой и данник, нас всех накормить и одарить?
Андрей молчал, ошеломленный этой вспышкой неистовой ярости. Он не помнил, как нукеры потащили его от шатра прочь, как везли обратно через стан, - перед глазами непрерывно стояло искаженное яростью лицо Мамая, звенел в ушах его пронзительный крик.
Андрея втолкнули в юрту, проворно содрали кольчугу, кафтан, штаны, сапоги. Сторож-ордынец с размаху ожег плетью, толкнул на войлок.
Тела воеводы Родиона в юрте уже не было.
Андрей лежал, закрыв глаза, а перед ним будто продолжали проноситься в клубах пыли ордынские тумены, дрожала земля, и пляшущее, разверзнутое в крике лицо Мамая выдыхало: "Смотри! Смотри!"
Андрей не верил в пятьсот тысяч ордынского войска, не бывало такой многочисленности на земле, но то, что он увидел, было страшно. Одна мысль настойчиво билась в голове: "Дошли ли гонцы?" Эта мысль тяжким грузом давила на него, подсказывая единственно возможное решение. Если гонцы не дошли до Москвы, дойти должен он сам. Он должен бежать из ордынского стана...
Глава 6
БЕГСТВО
Вот и ночь наступила - душная, безнадежная. Едва различимый в отблесках огня, клевал носом у очага сторож-ордынец. За день-то на него Андрей вдоволь насмотрелся, в юрту никто больше не приходил, разве что второй сторож, который вокруг юрты с копьем ходит, раз-другой заглядывал.
