– Ну что, среди вас нет ни одного мужчины, банда изнеженных свиней? Ни одного мужчины, который мог бы помериться со мной силами? И бог ваш – это бог свиней, который бессилен против такого филистимлянина, как я! Вы – бабы, и близится пора, когда вы все будете подстилками, банда трусов!
Все смотрели на него с ужасом, словно завороженные, на лицах было отвращение и ненависть.
– Отвратительное чудовище! – крикнул иудейский солдат. – Должно быть, твоя мать переспала с медведем, если родила такой кошмар, как ты!
– Пойди сюда, собачья пища, слабый недоносок, вместо того чтобы горланить, – прохрипел Голиаф. – Выходите из своей берлоги, чтобы я немного развлекся!
В него бросали камни, один из которых пролетел дальше всех и попал ему в ногу, загремев о металл.
Давид внимательно наблюдал за ним, ища слабое место, но не находил его. Потом солнце скрылось, и великан поднял забрало. Давид прищурил глаза.
– Я могу его убить, – прошептал он.
– Что ты сказал? – спросил стоящий рядом солдат.
– Я говорю, что могу его убить, – повторил Давид громче.
– Эй, этот юноша говорит, что он может убить Голиафа! – воскликнул солдат.
Внезапно несколько человек обернулись.
– Ты мог бы убить Голиафа? – спросил лейтенант, нахмурив брови.
Давид выдержал его взгляд.
– Он меня не пугает, я могу убить его.
– А как ты его убьешь?
– Из моей пращи, – сказал Давид. – Укажи мне цель, и я тебе это докажу.
Лейтенант рассматривал Давида с надменным видом.
– Я дам тебе цель, – сказал он и, отойдя на сто шагов, воткнул свое копье в землю, укрепил его, а сверху повесил свой шлем.
– Вот твоя цель! – крикнул он издали. Толпа вокруг Давида стала больше. Их было уже около тридцати. Качая головами, они наблюдали за юношей. Давид нагнулся, выбрал булыжник и начал им вращать. Вдруг праща развернулась, послышался металлический скрежет. Шлем перевернулся на копье. Раздались приветственные крики.
В это время появился рассерженный Елиав.
– Что ты здесь делаешь? – спросил он, хватая Давида за руку.
– Я говорю, что могу убить Голиафа, – ответил Давид, резко освобождая руку.
– Иди пасти стадо, хвастун! – приказал ему Елиав. – Не мешайся на войне!
Подошли еще два брата – Аминадав и Схамнах.
– Возвращайся домой, – грубо сказал Схамнах. – Мы не нуждаемся в пастухе.
Давид покраснел.
– Подождите! – крикнул только что подошедший лейтенант. Братья Давида с неудовольствием оглянулись на него. Лейтенант рассматривал свой бронзовый шлем, на котором булыжник, брошенный Давидом, сделал маленькую сверкающую насечку, и задумчиво тер насечку пальцем.
– Это мой младший брат. Я прошу его вернуться домой, – угрюмо произнес Елиав.
– Возможно, он вернется, но позднее, – возразил лейтенант. – Сначала он предстанет перед царем. Или кто-то из вас собирается нарушить царские приказы? – Он повернулся к Давиду. – Следуй за мной, – приказал он.
Лейтенанта и пастуха провожали взглядами до царской палатки. Офицер поднял полог и подтолкнул Давида внутрь палатки. Там было много людей, но Давид сразу узнал царя. Крупный мужчина с темными глазами. На мгновение их взгляды скрестились.
– Это ты хочешь убить Голиафа? – наконец спросил Саул.
– Я.
– Как тебя зовут?
– Давид, сын Иессея, царь.
– Ты – брат Елиава, не так ли?
– Также Аминадава и Саммы. Это твои солдаты, царь.
– Чем же ты думаешь сразить Голиафа? Камнем и пращой? Камень только оглушит его, этого недостаточно, чтобы убить его.
– Большой камень может уложить его на месте. Когда он упадет, я его прикончу, мой царь.
– Чем?
– Палкой, царь.
Шесть или семь человек окружали монарха. Давид их почти не видел от смущения. Ему было достаточно чувствовать их обжигающие взгляды. Саул подавил улыбку.
– Я могу дать тебе копье, – сказал он.
– Я не умею им пользоваться, царь.
– И все же я хочу, чтобы ты защитил свое тело.
Саул развязал свои доспехи из кожи и бронзы.
– Подойди, – сказал он. Он сам разгладил доспехи на теле Давида, потом завязал кожаные ремешки по бокам и на бедрах. – По крайней мере, ты сможешь избежать удара копья.
Затем он возложил свой собственный шлем на голову молодого человека.
– Так ты сможешь защитить от удара голову.
После этого он развязал перевязь и прикрепил свой царский меч на боку у пастуха.
– А так ты сможешь ранить нашего врага с помощью Всемогущего.
Давид опустил глаза, чтобы рассмотреть доспехи. Он пощупал бронзовую оковку. Потом покружился и наклонился, как будто хотел бросить камень.
– Это слишком тяжело, – сказал он. – Это меня стесняет. – Он развязал кожаные ремни и протянул доспехи Саулу. – Я думаю уничтожить Голиафа иначе, царь.
Саул взял латы, шлем и меч и кивнул.
– Пусть будет так, как ты хочешь, – сказал он, рассматривая этого золотистого юношу в набедренной повязке, сандалиях и жалком жилете из овечьей шкуры, который открывал его гладкое тело. – Лейтенант проводит тебя к Голиафу.
Когда они вышли, солдаты уже знали о безумном плане молодого пастуха по имени Давид, младшем брате трех солдат Саула. Их взгляды устремились на юношу, следя за малейшим из его жестов.
– Я иду к ручью, лейтенант, – сказал Давид. – Пойдем со мной, если хочешь.
У ручья Давид наклонился, прощупывая пращу. Он выбирал валуны, беря один, как бы взвешивая его, затем отбрасывал его в сторону. На это потребовалось некоторое время. Наконец он выбрал пять сферических камней и положил их в свою пастушью сумку. Он повернулся к офицеру и попросил у него палку. Лейтенант отдал приказ, и ему принесли копье без железа. Давид взял его, взвесил, проверил на прочность, нанеся сильный удар по кусту, и потом сказал:
– Веди меня.
Они пересекли лагерь в необычной тишине. Давид поднял глаза: небо менялось – с севера шли облака, скоро они будут над ними. Они спустились по склону холма, находясь теперь в двухстах шагах от Голиафа, который все еще был там и мочился напротив лагеря иудеев. Позади него плотными рядами стояли филистимляне. Перед Голиафом находился человек, державший его щит, хвастаясь и насмехаясь над солдатами Саула.
– Голиаф! – крикнул лейтенант. – Вот последний иудей, которого ты увидишь в своей жизни!
Тот поднял свое копье, изрыгая ругательства, а потом, разглядев Давида, разразился смехом. Лейтенант проворно вернулся в лагерь.
– Вы, банда трусов, отправили ко мне этого пухленького юнца? Это все, что вы нашли? Или вы считаете меня извращенцем, посылая ко мне этого красавчика? А меня он, может быть, принимает за собаку, ваш герой? Он пришел с палкой! Иди поближе, пастух, твои кости послужат сегодня кормом собакам!
Давид стоял прямо перед ним. Голиаф нахмурился. Давид не шевельнулся. Голиаф сделал движение, показывая, что собирается пронзить его копьем. Давид отпрыгнул в сторону. Он опустил левую руку в карман, а правой держал пращу, но Голиаф этого не видел: он остановился и снова расхохотался во весь голос.
– Вы мне прислали газель, иудеи!
– Вместо того чтобы кричать, подойди поближе, четвероногое животное! – крикнул Давид.
Он посмотрел на небо: оно стало серым. Случайно или чтобы получше его рассмотреть, потому что шлем опустился низко, Голиаф поднял забрало, открывая таким образом свой лоб и глаза хищного зверя – вот этого и ждал Давид. Он положил камень в пращу из гибкой кожи и одним движением завязал ремни на запястье, сильно сжимая их между большим и указательным пальцами. Голиаф изрыгнул ругательство и кинулся к Давиду. Тот не пошевелился. Праща раскручивалась, рассекая воздух, потом раскрылась легким щелчком. Давид застыл в ожидании. Гигант остановился на полном бегу, его правая рука разжалась, и копье, которое она удерживала, упало. Пораженный в лоб Голиаф рухнул на землю. Юноша стремительно вложил другой камень в пращу, и она снова начала вращаться. На этот раз повалился воин, державший щит Голиафа, в грохоте оружия, которое задел булыжник.
Ужасный крик поднялся в лагере филистимлян. А другой, еще более мощный, позади Давида. Но он не обернулся, а медленно двинулся к поверженному гиганту. Пользуясь своей палкой как рычагом, он перевернул гиганта на спину.
Затем поднял палку и с небывалой силой ударил ею по одному колену великана, потом по другому. Затем по рукам и плечам. Все суставы великана были перебиты.
Крики стали приглушенными. Давид потряс своей шевелюрой и откинул ее назад. Затем наклонился над телом Голиафа, который захрипел и начал двигаться, разбуженный болью. Он тщетно пытался поднять руку, чтобы схватить противника. Тогда Давид вытащил из ножен меч, висевший на боку у Голиафа, поднял его обеими руками и одним ударом отсек огромную голову. Поток крови хлынул из шеи, и Давид был вынужден отойти, чтобы не испачкаться. В последней судороге открылся рот в отрубленной голове. Шум впереди стих. Филистимляне побежали. Опираясь на меч, воткнутый в землю, Давид ждал. Потом, когда земля выпила кровь, а артерии перестали изрыгать ее, он опять наклонился над трупом. Сначала он расстегнул ремни шлема, который покатился от удара его ноги. Затем схватил голову Голиафа за волосы, поднял ее и показал последним филистимлянам, остававшимся в лагере и оцепеневшим от ужаса. Наконец он повернулся к иудеям, которые со всех ног бежали к нему по долине, и тоже показал им голову, где открытая рана от булыжника напоминала влагалище женщины. Они подняли руки.
