В 987 году Владимир осадил и взял византийский Корсунь. Ворвавшись в город, Владимир «князя корсуньсково и с княгиней поимал, а дщер ихъ к себе взял въ шатер, а князя и княгиню привяза у шатерныя сохи, и съ ихъ дщерию их пред ними безаконство сотвори. И по трехъ дьнех повеле князя и княгиню убити, а дщер их за боарина Ижберна дал со многим имением, а в Корсуне наместникомъ постави его» [38]. И опять мы видим, что Ижберн, став наместником, получает в жены дочь бывших владельцев города: заключается священный брак между наместником и покоренной землей, чьим олицетворением была княжна. Кстати, похожесть событий (корсуньскую княжну постигла та же участь, что и княжну полоцкую Рогнеду) доказывает, что мы имеем дело с обрядом овладения захваченной земли через овладение княжной (царевной).
Таким образом, количество жен князя можно определить по количеству земель («волостей»), подвластных ему или завоеванных: каждую волость представляла законная жена. А были еще и бесправные, внезаконные: наложницы и рабыни.
Гораздо реже встречается упоминание полиандрии, то есть многомужества, и группового брака. Кстати, такой вид брака у всех народов считался более тяжелым для женщин, чем многоженство. О нем нам известно лишь из одного русского источника — Церковного устава Ярослава, в одной из статей которого оговаривается наказание за сожительство двух братьев с одной женой. Хотя известны случаи, произошедшие до ХХ века, когда один из братьев женился и его жена становилась женой для всех братьев. В XVI–XVII веках многомужество пользовалось особой популярностью у казаков [39].
К полиандрии исследователи относят и печально знаменитое русское снохачество, когда, женив еще юного сына, отец вступал в отношения с его женой, то есть своей снохой. Снохачество было распространено и в Древней Руси (судя по одной из статей того же Устава Ярослава), и в России даже в начале ХХ века. В Казанской губернии ходила песня-прибаутка:
Ой, сноха ты сноха, ты голубка моя,
Вот поедем на базар, куплю тебе сарафан,
А Ваньку [сына] в солдаты отдам,
А с тобой мы будем жить,
Буду по миру ходить
И буду тебя калачом кормить [40].
Часто муж не только знал о грехах отца, но и сам уговаривал жену уступить «родительской воле — желанию батюшки» [41]. Кстати, в 1927 году был снят фильм «Бабы рязанские» [42], в котором показана похожая трагедия молодой женщины: ее муж уходит на войну, а она забеременела от его отца.
Часть 2. Три лика женщины
С тем, что женщины в Древней Руси занимали особое положение, согласны все. Но вот как определить это положение? С одной стороны, многочисленные свидетельства современников — как русских, так и иностранных — убеждают нас, что русские женщины были полностью бесправны. Их продавали и покупали, содержали взаперти, все мудрецы советовали мужьям «учить» своих жен, то есть бить. Вплоть до XVI века, а иногда и до ХХ века, всерьез продолжались споры о том, есть ли у женщины душа или нет. Хотя церковь официально пришла к выводу, что все-таки есть, мужская часть русского общества все же сильно сомневалась по этому поводу. «У женщины души нет, поскольку сотворена она была из ребра Адама и не сказано нигде, что Бог вложил в нее душу» [43], — отмечал в середине ХХ столетия один священнослужитель в личном письме. Ну а раз души у женщины нет, то… «Курица не птица, баба не человек», — провозглашала русская пословица.
С другой стороны, женщина воспринималась на Руси как особый сосуд, дающий жизнь человеку. И в этом отношении она приближалась к образу Пресвятой Девы Марии, великой Матери Божьей. «У человека три матери есть: мать, которая родила, Божья Мать и мать сыра земля» [44], — говорили в русской деревне.
Обычаи русские требовали почитать мать. Дмитрий Донской в завещании наказывал: «А вы, дети мои, слушайтесь своей матери во всем, из ее воли не выступайте ни в чем. А который сын мой не станет слушаться своей матери… на том не будет моего благословления…» [45] О том же писали в своих духовных грамотах другие князья. Князь серпуховский и боровский Владимир Андреевич завещал детям чтить и слушать «матерь свою», великий князь Василий Дмитриевич требовал держать «матерь свою во чти и в матерстве», а великий князь Василий Васильевич повелел, чтобы с его смертью возглавила семью княгиня: «Приказываю своих детей своей княгине. А вы, мои дети… матери своей слушайте во всем, в мое место, своего отца» [46].
Серьезная кара предусматривалась и для сына за избиение матери: за такое преступление наказывали «волостельской казнью» [47] и пострижением в монашество. Убийство отца или матери по Судебнику 1649 года каралось смертью, а в уставной книге Разбойного приказа предписывалось возить преступника по торгу, рвать при этом его тело клещами, а затем утопить, связав с кошкой, собакой, петухом и ужом [48].
Глава 4. Рабыня
На благословенный Багдад спустилась ночь, не принесшая, однако, облегчения после жаркого дня. Ахмад ибн Фадлан ибн альАббас ибн Рашид аль-Багдади, секретарь посольства великого халифа аль-Муктадира в далекую Булгарию, уже который день усердно трудился над описанием самых разных народов, встретившихся посольству во время пути. Сегодня пришел черед русов. Русы жили в далекой своей стране и приезжали в Булгарию торговать рабами.
И вот, когда умер этот муж… то сказали его девушкам: «Кто умрет вместе с ним?» И сказала одна из них: «Я». <…> Когда же пришел день, в который будет сожжен [он] и девушка, я прибыл к реке, на которой находился его корабль, — и вот, вижу, что он уже вытащен на берег и для него поставлены четыре подпорки… и поставлено также вокруг него нечто вроде больших помостов из дерева.
Путешественник выводил затейливое кружево букв на дорогой бумаге. В саду закричала ночная птица, и в ее гортанном то ли зове, то ли плаче послышался арабу странный варварский напев русов. Он испуганно вздрогнул, сделал обережный знак рукой, отгоняя наваждение, и вновь склонился над рукописью.
…И пришла женщина старуха, которую называют ангел смерти, и разостлала на скамье постилки… И она руководит обшиванием его и приготовлением его [корабля], и она убивает девушек. <…> А девушка, которая хотела быть убитой, уходя и приходя входит в одну за другой из юрт, причем с ней соединяется хозяин юрты и говорит ей: «Скажи своему господину: “Право же, я сделала это из любви к тебе”». Когда же пришло время после полудня, в пятницу, привели девушку к чему-то, что они (уже раньше) сделали наподобие обвязки (больших) ворот, и она поставила обе свои ноги на руки (ладони) мужей…
Масляная лампа горела неровно, заставляя клубиться таинственные, наполненные воспоминаниями тени.
И они прошли с ней в направлении к кораблю. <…> И вот я увидел, что она уже заколебалась и хотела войти в палатку, но всунула свою голову между ней и кораблем, старуха же схватила ее голову и всунула ее [голову] в палатку и вошла вместе с ней [девушкой], а мужи начали ударять деревяшками по щитам, чтобы не был слышен звук ее крика, причем взволновались бы другие девушки и перестали бы искать смерти вместе со своими господами. Потом вошли в палатку шесть мужей и совокупились все с девушкой. Потом положили ее на бок рядом с ее господином и двое схватили обе ее ноги, двое — обе ее руки, и наложила старуха, называемая ангелом смерти, ей вокруг шеи веревку <…> оба мужа душили ее веревкой, пока она не умерла [49].
Ахмад ибн Фадлан отложил павлинье перо, присыпал лист мелким песком — чтобы просушить чернила — и вздохнул, представив себе удивленное лицо великого халифа: надо же так почитать своего мужа, чтобы добровольно идти на смерть…
