Того, кто действительно инициировал приезд претендента, несомненно следует искать в Византии — это был император Маврикий, зять и преемник Тиберия II, недавно, 14 августа 582 г., взошедший на трон. Ведь когда Гундовальд зимой 582–583 г. прибыл в Прованс, он располагал столь значительным запасом денег{551}, на который не хватило бы ни его личных средств, ни вероятных подарков австразийцев. Такое состояние могли дать ему только византийцы. Логику этого финансирования легко понять: поскольку ни один из трех царствующих Меровингов — ни Гунтрамн, ни Хильдеберт II, ни Хильперик — не желал посылать войска против лангобардов, император хотел, чтобы в Галлии появился новый франкский король, который стал бы его союзником. Предполагалось, что на полученные деньги Гундовальд купит «верных» и наберет армию; эти войска, как и права на наследство, признания которых он мог добиться, должны были позволить ему выкроить себе королевство, из которого он сможет посылать франкские армии на помощь византийской Италии. Так что герцог Гунтрамн Бозон необязательно был главным инициатором приезда Гундовальда, самое большее — непосредственным организатором. Впрочем, это сознает и Григорий Турский. Обвинение против герцога возникает на страницах его «Истории» сравнительно поздно{552} и появляется, лишь когда Брунгильде и королю Гунтрамну нужен крайний, чтобы прекратить кризис.
Тем не менее не станем преувеличивать масштабы дела — ведь высадка Гундовальда в Провансе ничуть не напоминала операцию «Оверлорд». Византия дала золото, но не предоставила ни одного солдата для столь ненадежной авантюры в Галлии. Кроме длинных волос, густой бороды и туго набитого сундука, у претендента в общем было немного козырей. Кстати, прием, который он встретил при высадке с корабля, свидетельствует, что австразийцы еще не знали, как к нему отнестись. Епископ Теодор Марсельский, союзник Эгидия, принял его тепло и предоставил коней. Такой же энтузиазм проявил некий епископ Епифаний, возможно, номинальный обладатель кафедры во Фрежюсе[103]. В самом деле, этого прелата изгнали лангобарды, и прибытие претендента, благосклонно смотрящего на сближение между франками и Византией, вполне могло его вдохновить{553}.[104] Но в то же время ректор Прованса Динамий, принадлежавший к пробургундской партии, никак не дал знать, что намерен поддержать пришельца. Кстати, в Марселе Гундовальд не почувствовал надежной опоры и выехал в Авиньон, чтобы соединиться с перебежчиком из Бургундского королевства Муммолом, которого австразийские регенты назначили туда герцогом. Такой старый истребитель лангобардов, как Муммол, обреченный на вынужденное бездействие, конечно, должен был с готовностью предложить свои услуги союзнику византийцев{554}.
Гундовальд не мог знать, что в это самое время внутри Regnum Francorum происходили перемены союзных отношений. В 583 г. Эгидий впал в немилость, и к власти вернулась Брунгильда; Австразия и Бургундия по инициативе королевы сразу же примирились. Оба королевства немедленно договорились задушить узурпацию в зародыше. С этой целью Брунгильда и Гунтрамн отправили против Гундовальда войска. Герцог Гунтрамн Бозон, может быть, желая скрыть свою ответственность за появление претендента, возглавил австразийскую армию. Чтобы не попасть ему в руки, Гундовальд укрылся на каком-то византийском острове — вероятно, Корсике или Сицилии. Однако союзным австразо-бургундским войскам удалось взять в плен Теодора Марсельского. В поисках козла отпущения Гунтрамн Бозон обвинил последнего «в том, что епископ впустил в Галлию чужестранца, желая отдать королевство франков под власть императора»{555}. Теодор, защищаясь, предъявил письмо, подписанное «вельможами короля Хильдеберта» — то есть друзьями Эгидия, — где содержался приказ принять Гундовальда. Подлинность письма была сомнительной, и в любом случае регентство в Австразии уже перешло в другие руки. Поэтому Теодор был передан королю Гунтрамну для суда. Что касается сокровищ, которые во время бегства оставил Гундовальд, то Гунтрамн Бозон и бургундские солдаты поделили их меж собой.
Первый эпизод истории Гундовальда завершился. Однако надо было еще решить судьбу предполагаемых сообщников. Король Гунтрамн обвинил Гунтрамна Бозона в вероломстве, но последний с обычной ловкостью сумел спасти свою голову, пообещав арестовать герцога Муммола. Ради этого он, австразийский полководец, осадил Авиньон, австразийский город, от имени Гунтрамна, бургундского короля, союзного Австразии. Неизвестно, удалось ли Брунгильде уследить за Гунтрамном Бозоном, совершавшим акробатические прыжки из лагеря в лагерь, но она потребовала от него немедленно остановить военные действия. Осада Авиньона была снята{556}.
Только после смерти короля Хильперика Гундовальд посмел вновь появиться на континенте. Вспомним, что в 584 г. многие аристократы, епископы и города, прежде зависевшие от Нейстрии, лишились господина. Брунгильда и король Гунтрамн наперегонки захватывали бесхозные земли, но занимались они этим по преимуществу на Севере Галлии и в городах на Луаре. Южная Аквитания пока что была предоставлена собственной судьбе, и там, казалось, было возможно все. В самом деле, при каждом разделе Regnum'a, начиная с 511 г., Меровинги систематически делили этот регион заново, притом что здесь существовали сильные сепаратистские настроения. Многие аквитанские магнаты мечтали обрести единственного и национального короля. Поскольку ни Гунтрамн, ни Хильдеберт II не соответствовали этому образу, казалось, настал удобный момент для победоносного возвращения Гундовальда в качестве короля Аквитании.
Осенью 584 г. предполагаемый сын Хлотаря I покинул свой остров с пополненной заново казной, и это значило, что византийцы все еще заботились о своем кандидате на франкский трон. Он высадился в Провансе и был принят в Авиньоне Муммолом, который все еще владел городом от имени Хильдеберта II, но фактически располагал довольно широкой автономией. Тогда герцог дал Гундовальду золотой пояс того же типа, каким в 581 г. препоясалась Брунгильда; это сделало из последнего, по крайней мере символически, крупного чиновника Австразийского королевства{557}.
В Авиньоне меровингскому претенденту предложил свои услуги и герцог Дезидерий. Этот крупный нейстрийский чиновник, оставшийся без должности после смерти Хильперика, пришел не с пустыми руками: в Тулузе он недавно встретил свадебный кортеж Ригунты, готовый к отъезду в Испанию, и воспользовался царящим беспорядком, чтобы захватить в плен невесту и присвоить то, что осталось от ее приданого. Таким образом, Дезидерий предложил мятежному принцу сокровищницу и принцессу. Увы, жениться на последней было довольно сложно: как дочь Хильперика Ригунта считалась племянницей Гундовальда. Чтобы его не обвинили в кровосмешении, последний предпочел оставить ее в охраняемой резиденции в Тулузе, избавив от последних богатств{558}.
Однако Гундовальд должен был придумать, как ему выглядеть «франком», ведь враги не упускали случая изобличать его как византийского агента. Поэтому в октябре 584 г. он направился в Брив-ла-Гайярд, и там отряд воинов, подняв его на щит, по чистейшей меровингской традиции провозгласил его королем. Брив находился на территории, подвластной Лиможу — городу, где толком не знали, какому государю подчиняться. Город входил в приданое Галсвинты, потом, в 570-е гг., стал австразийским, а в 575 г. перешел под нейстрийское владычество. В 584 г. на него выдвинул притязания Гунтрамн, но его опередила Брунгильда, добившись, чтобы местные аристократы признали власть Хильдеберта II{559}. У Гундовальда, который представлялся королем Аквитании, были все шансы, что его там примут.
Отметим мимоходом: чтобы добраться из Авиньона в Брив, узурпатор должен был обязательно пройти через Овернь{560}, которая принадлежала Брунгильде. Если королеву предупредили, вероятно, она пропустила армию Гундовальда через свои земли. Ведь как раз в то время австразийские войска не могли отойти от Парижа из-за позиции короля Бургундии, не желавшего выдавать Фредегонду. Позволить узурпатору укрепиться в Аквитании значило вонзить шип в пятку Гунтрамну. Однако в покровительстве Гундовальду Брунгильда не заходила далеко. Если первый был коронован в скромном селении Брив, вероятно, австразийцы не дали ему дозволения вступить в Лимож.
Григорий Турский рассказывает, что в конце 584 г. небесные знамения возвестили: Бог осуждает восхождение Гундовальда на трон и готовится его покарать{561}. Но в то самое время, когда происходили описываемые события, у Григория, как и всех союзников Брунгильды, были скорей основания для удовлетворенности. В самом деле, возвращение Гундовальда стало чувствительным ударом для Гунтрамна, потерявшего всякую надежду вернуть города Аквитании без боя. На судебном собрании в Париже, состоявшемся в конце 584 г., король Бургундии излил свою злобу на Гунтрамна Бозона, прибывшего в качестве посла королевы Австразии{562}.
