Вопрос: На предыдущем допросе вы отрицали свою принадлежность к антисоветской организации, а сейчас заявляете о своей связи с заговорщиками. Какие показания следует считать правильными?
Ответ: Сегодня я даю правильные показания и ничего утаивать от следствия не хочу.
Признаю, что в феврале 1937 г. бывшим старшим советником в Испании Мерецковым Кириллом Афанасьевичем я был вовлечен в военно-заговорщическую организацию и в дальнейшем проводил вражескую работу в Красной армии.
Вопрос: Не хотите ли вы сказать, что вражескую работу вы начали вести только с 1937 г.? Так ли было в действительности?
Ответ: Не отрицаю, что еще в 1934 г. я имел некоторые суждения о заговорщической работе, однако организационно с участниками заговора в Красной армии я тогда связан не был.
Вопрос: С кем вы имели суждения о заговорщической работе?
Ответ: В августе 1934 г. в Бобруйск на учения, проводившиеся мною в 4-й танковой бригаде, которой я командовал, приехал бывший начальник Автобронетанкового управления Красной армии Халепский.
Халепского я знал с 1932 г. По рекомендации Халепского я был назначен командиром 6-го мехполка и по его же представлению был награжден грамотой ВЦИК и золотыми часами.
Перед началом учений мы беседовали с Халепским на армейские темы. Халепский говорил, что в армии отсутствует твердый порядок, войсковая дисциплина развалена, а руководство не в состоянии перестроить надлежащим образом Красную армию. В этих условиях трудно что-либо сделать, продолжал Халепский, так как попытки командиров навести порядок в частях встречают со стороны руководства армией резкое противодействие.
Вопрос: Как вы отнеслись к этому заявлению Халепского?
Ответ: К замечаниям Халепского я отнесся одобрительно, тогда он продолжил разговор и заявил, что в армии имеется уже группа решительных командиров, которая противопоставляет себя руководству Красной армии и ставит перед собой задачу добиться смены ее руководящей верхушки и выдвижения на высшие командные посты способных и решительных командиров. Вы здесь у себя также должны над этим подумать, заключил Халепский.
Вопрос: Изложенный вами разговор не дает ясного представления о том, что предложение Халепского носило заговорщический характер.
Ответ: Для меня было очевидно, что речь идет о заговорщической группе среди командиров, в задачу которой входило добиться замены руководства Красной армии и выдвижения на руководящие посты своих людей. Хотя Халепский и не упомянул лично Ворошилова, однако он недвусмысленно давал понять, что речь идет именно о нем. Антисоветский характер предложения Халепского не вызывал у меня никаких сомнений.
Вопрос: Этот разговор с Халепским у вас был наедине?
Ответ: Нет, вместе со мной была группа командиров, в частности: бывший начальник бронетанковых войск Белорусского округа Сурен Шаумян; бывший командир 3-й мехбригады того же округа Хрулев и бывший командир 5-й танковой бригады Тылтынь.
После отъезда Халепского вместе с Шаумяном, Тылтынем и Хрулевым мы обменивались мнениями по существу предложения Халепского и условились занять независимую по отношению к руководству армией линию и строить работу по своему усмотрению.
Вопрос: Возвратимся к вашему разговору с Халепским. Покажите, что вы ответили ему после его предложения организовать группу командиров для противодействия руководству Красной армии.
Ответ: Определенного ответа я Халепскому не дал, так как в это время мне доложили о чрезвычайном происшествии (танком был задавлен красноармеец), и, пока я отдавал необходимые распоряжения, связанные с этим делом, Халепский уехал.
Не отрицаю, однако, что мое положительное отношение к предложению Халепского было выражено при обсуждении этого вопроса с Шаумяном, Хрулевым и Тылтынем.
Исходя из установок Халепского, я занял линию ограничения прав политработников, чинил препятствия в их работе и одновременно, не согласовывая, как это предусмотрено приказами, с наркомом обороны, начал самовольно отстранять от должности и отправлять из части командиров, совершавших незначительные проступки.
Вопрос: Выходит, что к заговорщической работе вы были привлечены Халепским, тогда как в начале допроса вы показали, что в военно-заговорщическую организацию вас вовлек Мерецков. Как это понимать?
Ответ: Я показываю так, как было в действительности. После разговора с Халепским никто из заговорщиков ко мне не обращался, и я не считал себя организационно связанным с заговорщической организацией в Красной армии.
Лишь в 1937 г. в Испании я был посвящен Мерецковым о существовании в Красной армии заговора и привлечен к вражеской работе.
Вопрос: Что связывало вас с Мерецковым? На какой почве он вовлек вас в заговорщическую организацию?
Ответ: С Мерецковым я познакомился в 1934 г., когда он был начальником штаба Белорусского военного округа, а я в том же округе командовал 4-й мехбригадой. По службе мне приходилось с ним сталкиваться.
Мерецков несколько раз проводил в моей бригаде учения, и у нас установились хорошие взаимоотношения. В ноябре 1936 г. я был направлен в Испанию, где к тому времени был и Мерецков.
Встретил он меня очень радушно, представил главному советнику при военном министре Берзину и ходатайствовал о назначении меня генералом испанской армии. В дальнейшем мы часто разъезжали по фронтам и участвовали в боевых операциях. Это еще более сблизило нас и создало почву для откровенных разговоров.
В феврале 1937 г. я приехал из Алкалы в Мадрид и посетил Мерецкова в гостинице. После деловых разговоров мы обменивались с Мерецковым мнением о положении в Красной армии.
В беседе выяснилось, что оба мы сходимся в оценке состояния Красной армии. Мы считали, что командный состав Красной армии якобы бесправен, а политсоставу, наоборот, предоставлены излишние права. Существовавший, по нашему мнению, разброд среди комсостава вызывается якобы неправильной политикой руководства Красной армии.
В Красной армии, заявил Мерецков, нет единой доктрины, это хорошо понимают некоторые руководящие армейские работники, которые объединились на почве недовольства существующим в армии положением. Тогда же Мерецков сообщил мне, что Тухачевский и Уборевич возглавляют существующую в Красной армии заговорщическую организацию, которая ставит перед собой задачу сменить негодное, с их точки зрения, руководство Красной армией: "Вот приедем мы домой, — сказал Мерецков, — нужно и тебе работать заодно с нами".
Вопрос: Что вы ответили Мерецкову?
Ответ: Мерецкову я сказал, что глубоко уважаю военный авторитет Уборевича и готов поэтому примкнуть к группе командного состава, которая идет за Уборевичем.
Вопрос: Сомнительно, чтобы Мерецков, не заручившись предварительно вашим согласием примкнуть к заговорщической организации, раскрыл бы перед вами ее руководителей в лице Тухачевского и Уборевича. Правильно ли вы показываете?
Ответ: Я показываю правильно. Откровенной беседе о существовании в армии заговорщической организации предшествовали длительные разговоры, в процессе которых Мерецков убедился, что я разделяю его точку зрения о положении в армии. Кроме того, учитывая мое преклонение перед авторитетом Уборевича, Мерецков без риска мог сообщить мне о его руководящей роли в военно-заговорщической организации.
Вопрос: Какие практические задачи поставил перед вами Мерецков?
Ответ: В этот раз никаких практических заданий Мерецков мне не давал.
Допрос прерывается в 17 час. 10 мин.
Протокол мною прочитан, с моих слов записан правильно, в чем и расписываюсь.
[Д.] Павлов.
Допросили:
Зам. начальника следчасти
3-го Управления НКО СССР
ст. батальонный комиссар
Павловский
Следователь 3-го Управления НКО СССР
ст. лейтенант госбезопасности
Комаров»{36}.
Достигнув нужных «признательных показаний» от арестованного Д.Г. Павлова, следователи с чистой душой могли передавать дело в суд. Тем более, что его участь была уже давно предрешена. И судебное разбирательство оставалось пустой формальностью. Вердикт был ясен заранее. И написан он был в самом высоком кабинете.
На суде Д.Г. Павлов попытался отказаться от данных показаний.
«Протокол закрытого судебного заседания Военной коллегии Верховного Суда Союза ССР
Москва 22 июля 1941 г. Совершенно секретно. Отп. 1 экз. Председательствующий — армвоенюрист В. В. Ульрих Члены — диввоенюрист A.M. Орлов и диввоенюрист Д. Кандыбин Секретарь — военный юрист Л. С. Мазур.
В 0 часов 20 мин. председательствующий открыл судебное заседание и объявил, что подлежит рассмотрению дело по обвинению бывшего командующего Западным фронтом генерала армии Павлова Дмитрия Григорьевича, бывшего начальника штаба Западного фронта генерал-майора Климовских Владимира Ефимовича, — обоих в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 63—2 и 16 УК БССР; бывшего начальника связи штаба Западного фронта генерал-майора Григорьева Андрея Терентьевича и бывшего командующего 4-й армией генерал-майора Коробкова Александра Андреевича, — обоих в преступлении, предусмотренном ст. 180 п. "б" УК БССР.
