Правительственное сообщение об отсрочке созыва Учредительного собрания на неопределенный срок вызвало активные протесты со стороны социалистических партий и депутатов крестьянского съезда. 22–23 ноября был образован Союз защиты Учредительного собрания, в который вошли представители Петроградского Совета, профсоюзов, а также всех социалистических партий за исключением большевиков и левых эсеров96.
Разворачивая наступление на Учредительное собрание, большевики свой первый удар направили на комиссию по выборам в собрание — «Всевыбор». По распоряжению Совнаркома Сталин и Г.И.Петровский приказали комиссии 23 ноября сдать всю ее документацию; комиссия отказалась, и ЧК арестовала ее сотрудников. М.С.Урицкий, впоследствии глава петроградской ЧК, был назначен председателем избирательной комиссии, что давало ему право самостоятельно определять ее состав97.
В ответ на действия Совнаркома Союз защиты Учредительного собрания постановил, что заседания должны открыться в назначенный ранее день и несмотря на распоряжения большевиков98. 28 ноября члены избирательной комиссии, только что вышедшие из-под ареста, начали заседания в Таврическом дворце. Прибывший туда Урицкий заявил, что они могут вести заседания только в его присутствии, но на него не обратили внимания. Перед Таврическим дворцом стали собираться сторонники Учредительного собрания: студенты, рабочие, солдаты, бастующие служащие — с плакатами «Вся власть Учредительному собранию». По оценкам одной из газет того времени (на наш взгляд, сильно завышенным), толпа в тот день разрослась до 200 000 человек (советские источники дают другую цифру: 10 000) 99. По приказу Урицкого латышские стрелки, самый надежный и преданный большевикам военный отряд в Петрограде, окружили Таврический Дворец, но в события не вмешивались; некоторые из них сообщали демонстрантам, что прибыли для охраны Учредительного собрания. Тем временем во дворце 45 депутатов, в основном от Петрограда и близлежащих районов, избрали президиум.
На следующий день вооруженные войска сомкнулись вокруг Таврического дворца плотным кольцом: латышские стрелки получили подкрепление в виде Литовского резервного полка, отряда матросов и пулеметного расчета. Они удерживали толпу на некотором расстоянии, пропуская во дворец только депутатов и аккредитованных журналистов. Ближе к вечеру матросы приказали депутатам разойтись. На следующий день войска не пропустили в здание никого. События эти послужили как бы репетицией к настоящему общественному противостоянию, оформившемуся к 5 (18) января.
Продолжая наступление, большевики запретили партию кадетов. Уже в первый день выборов в Петрограде они отрядили вооруженные банды, чтобы разгромить редакцию кадетской газеты «Речь» (через две недели она стала выходить под названием «Наш век»). 28 ноября Ленин подписал декрет с типично пропагандистским названием «Об аресте вождей гражданской войны против революции»100, объявлявший кадетских лидеров «врагами народа» и содержавший приказ об их аресте. В ту ночь и на следующий день вооруженные большевистские отряды хватали всех известных им членов кадетской партии, до которых удалось добраться: среди арестованных оказалось несколько депутатов Учредительного собрания (А.И.Шингарев, П.Д.Долгоруков, Ф.Ф.Кокошкин, С.В.Панина, Ф.И.Родичев и др.). Шингарев и Кокошкин были убиты матросами в тюремной больнице, остальных освободили (Панину после короткого и смехотворного судебного фарса). Как «враги народа» кадеты не могли отныне заседать в Учредительном собрании. Это был первый случай, когда большевики поставили вне закона политическую партию. Ни меньшевики, ни эсеры не выказали по этому поводу особого огорчения.
* * *
Ни преследования инакомыслящих, ни пропагандистские нападки на политических противников не устранили основной проблемы, которая стояла перед большевиками и все назойливее требовала решения, — что делать с Учредительным собранием. Некоторые предлагали применить силу: за неделю до выборов член ЦК В.Володарский заявил, что «народные массы никогда не страдали парламентским кретинизмом, особенно в России», намекая на то, что Учредительное собрание следует разогнать101. Бухарин выдвинул лучшую, на его взгляд, идею. На заседании ЦК 29 ноября он предложил изгнать кадетов из Собрания, после чего большевистская и левоэсеровская фракции объявят себя революционным конвентом: он ссылался при этом на французский Конвент 1792 года, заменивший собою законодательную Ассамблею. А «если открывают [свой орган власти] и другие, то мы арестуем их», — объяснил Бухарин. Сталин незамедлительно отверг этот план действий ввиду его практической неосуществимости102.
Ленин предложил свое решение: позволить созыв Учредительного собрания, тем самым успокоить левых эсеров, а затем попробовать изменить его состав таким образом, чтобы добиться полной сговорчивости. Осуществить это следовало путем «отзыва» депутатов, «основного, принципиального положения истинного демократизма»103. По его замыслу, избирателей на местах надо было убедить отозвать избранных ими нежелательных депутатов и заменить их большевиками и левыми эсерами. Но процедура эта требовала долгого времени, и пока она стала бы выполняться, Учредительное собрание могло успеть провести какие угодно враждебные большевикам резолюции. Наконец Ленин решился и 12 декабря, сразу по достижении соглашения с левыми эсерами, набросал текст, в котором доводил свое решение до сведения общественности. «Правда» опубликовала этот текст на следующий день под названием «Тезисы об Учредительном собрании»104. В «Тезисах» Собранию выносился смертный приговор. Главные аргументы были таковы: произошедшие с 25–26 октября перемены в расстановке партийных сил, прежде всего раскол в ПСР, изменения в классовом составе и, наконец, зарождающаяся «контрреволюция» создали ситуацию, при которой результаты выборов перестали отражать реальные чаяния народа: «Ход событий и развитие классовой борьбы в революции привели к тому, что лозунг «Вся власть Учредительному собранию»… стал на деле лозунгом кадетов и калединцев и их пособников. Для всего народа становится ясным, что этот лозунг фактически означает борьбу за устранение советской власти и что Учредительное собрание, если бы оно разошлось с советской властью, было бы неминуемо осуждено на политическую смерть… Всякая попытка, прямая или косвенная, рассматривать вопрос об Учредительном собрании с формальной юридической стороны, в рамках обычной буржуазной демократии, вне учета классовой борьбы и гражданской войны является изменой делу пролетариата и переходом на точку зрения буржуазии».
Ни одно из этих утверждений не имело смысла. Выборы в Собрание проводились не до 26 октября, а в конце ноября — то есть всего 17 дней назад: за этот промежуток времени не произошло ничего, что могло бы войти в противоречие с мнением Ленина от 1 декабря о выборах как «совершенном» выявлении воли народа. Большинство в Собрании получили не кадеты и, уж конечно, не последователи казачьего генерала А.М.Каледина, желавшего, действительно, свергнуть власть большевиков с помощью оружия, а социалисты-революционеры. Толпами прибывавший на избирательные пункты «народ», от лица которого якобы выступал Ленин, ясно показал, что не считает Учредительное собрание антисоветским органом, возлагает на него большие ожидания и надежды. Что же до утверждения, будто Собрание разошлось с советской властью, то всего семь недель назад, добиваясь власти, сами большевики заявляли, что только советская власть может гарантировать созыв Учредительного собрания. Но Ленин и не собирался никого убеждать своими аргументами: ключевую фразу он приберег напоследок, заявив в конце статьи, что поддержка Учредительного собрания становится равноценной государственной измене.
Далее Ленин писал, что Собрание сможет приступить к заседаниям только в том случае, если его депутатов можно будет «отзывать» — то есть если оно согласится, чтобы правительство меняло его состав по своему усмотрению, и если, кроме того, оно безоговорочно признает «советскую власть» (читай: диктатуру большевиков): «Вне этих условий кризис в связи с Учредительным собранием может быть разрешен только революционным путем, путем наиболее энергичных, быстрых, твердых и решительных мер со стороны советской власти… Всякая попытка связать руки советской власти в этой борьбе была бы пособничеством контрреволюции». Выставив эти условия, большевики позволили Собранию открыть заседания 5(18) января, если прибудет не менее 400 депутатов. Одновременно они распорядились собрать через три дня, 8 (21) января, Третий съезд Советов.
Затем большевики развернули шумную пропагандистскую кампанию, суть которой на заседании ЦИК 22 декабря пояснил Зиновьев: «Мы отлично знаем, что под предлогом созыва Учредительного собрания, под знаменитым лозунгом «Вся власть Учредительному собранию» кроется лелеемый лозунг «Долой Советы»»105. Большевики приняли этот тезис (чем придали ему формальный статус) на заседании ЦИКа 3 января106.
