Наиболее сложной эта задача была для Германии, так как в случае широкомасштабных военных действий на континенте ей пришлось бы сражаться и на западе и на востоке. Чтобы справиться с этой ситуацией, Германии следовало расстроить слаженность действий предполагаемых противников, растянуть их во времени так, чтобы иметь возможность бороться с каждым из них по отдельности. Если же Франция и Россия (а после 1907 года и Англия) сумеют скоординировать свои стратегические планы, то Германия окажется в весьма скверном положении, ибо сколь бы великолепна ни была ее армия, ни одна страна не может противостоять крупным сухопутным войскам двух стран и лучшему в мире военно-морскому флоту. Все эти соображения легли в основу плана Шлиффена, к разработке которого немецкие военные приступили в 1895 году и совершенствовали его в самых мельчайших подробностях до самого начала первой мировой войны. Согласно этому плану, Германия должна была нанести поражение французской армии прежде, чем в России успеют провести полную мобилизацию, а затем молниеносно перебросить военные силы на восток. Все существо этого плана состояло в быстроте действий: быстроте мобилизации, быстроте наступательных операций и быстроте переброски войск. План Шлиффена исходил из предположения о нерасторопности российской военной машины, которой потребуется для проведения полной мобилизации 105—110 дней в сравнении с 15 днями, за которые, согласно расчетам, должна быть произведена мобилизация германской и австрийской армий5. Такое преимущество во времени — составлявшее теоретически чуть ли не три месяца — предоставляло Германии хорошую возможность нанести поражение Франции прежде, чем Россия успеет прийти на выручку.
План Шлиффена предусматривал сосредоточение до девяти десятых вооруженных сил Германии на Западном фронте. Обходя с фланга узкую, мощно укрепленную и топографически неудобную франко-германскую границу, правое крыло германской армии должно было совершить бросок через Бельгию, окружить и взять Париж и замкнуть в кольцо основные силы французов. Тем временем, пока разворачивалась эта операция, Россию должны были сдерживать основные австро-венгерские силы, подкрепленные одной восьмой или одной девятой частью германской армии, рассредоточенные вдоль северо-восточных границ и в Восточной Пруссии. План Шлиффена предполагал, что французская кампания будет закончена через 40 дней со дня объявления мобилизации, а в русской армии к этому сроку, согласно расчетам, будет под ружьем менее половины рекрутов. Мобилизация была критическим фактором всего плана: с той минуты, когда в России будет объявлена мобилизация, Германии остается либо немедленно приступить к осуществлению всей программы действий, либо поставить весь военный план под угрозу провала.
Штабам стран Согласия было в общих чертах известно, что затевает Германия6. После некоторых колебаний французский генеральный штаб разработал план, получивший название «План XVII» и предусматривавший создание оборонительных позиций на случай вероятного германского броска через территорию Бельгии и одновременный мощный удар в центр германской операции. Глубоко проникающая на германскую территорию контратака французов, угрожая отсечь правый фланг противника, должна была остановить его наступление.
Успех Плана XVII зависел от участия России, которой надлежало вступить в войну, как только Германия завершит мобилизацию, то есть на пятнадцатый день от начала войны. Русская угроза должна была вынудить немцев отвести часть войск с Западного фронта прежде, чем будет завершена эта часть кампании, и тем самым подвести Германию к поражению.
Военный договор между Россией и Францией, подписанный в 1894 году, не оговаривал всех деталей оперативного плана на случай военных действий. К этим вопросам обратились на совещаниях генеральных штабов двух стран, которые начались в 1911 году. Тотчас же обнаружились острые расхождения. Стратегический план России, впервые сформулированный в 1880-х годах, предполагал размещение основных сил в Польше, откуда под прикрытием крепостей русская армия могла бы повести наступление одновременно в направлении Вены и Берлина. Но первоначальный план был существенно изменен в 1909—1910 годах. Согласно новому варианту, Россия должна была занять оборонительную позицию по отношению к Германии, а свои главные силы бросить против Австро-Венгрии, которая воспринималась как противник слабый, и кроме того, можно было ожидать массового дезертирства из австрийской армии призванных в ее ряды солдат славянского происхождения. [Дополнительную уверенность русским военным в том, что они способны нанести поражение австрийцам, придавало знакомство с оперативными планами Австрии, которые предоставил им полковник Альфред Редль — агент, работавший в пользу России с 1905 по 1913 год. См.: Fuller W.C., Jr.//May E. R. Knowing One's Enemies. Princeton, N.J., 1984. P. 115-116]. Генерал М.В.Алексеев, считавшийся наиболее одаренным русским стратегом, полагал, что, разбив Австрию и внедрившись в Силезию, Россия сможет угрожать самому сердцу Германии.
Французы же считали, что Россия слишком много внимания уделяет австрийцам и что она могла бы сделать для общего дела союзников больше, если бы нацелила всю свою мощь на немцев: ведь если будет разбита Германия, то неизбежно капитулируют и ее союзницы. Франция хотела, чтобы Россия сосредоточилась на немцах и нанесла им удар даже раньше, чем Германия проведет полную мобилизацию.
На совещаниях, проходивших в 1912—1913 годах, был выработан компромиссный вариант. Русские обязались на пятнадцатый день войны, когда под ружьем будет еще только часть армии, нанести удар Германии либо в Восточной Пруссии, либо в направлении Берлина, в зависимости от того, где наиболее плотно сосредоточатся немецкие силы. На выполнение этой задачи отводилось две армии общей численностью 800 тыс. человек. Французы предполагали, что наступающие к тридцать пятому дню от начала военных действий смогут достаточно далеко проникнуть в глубь немецкой территории, и тогда у германского командования не будет иного выбора, как перебросить на восток, дабы остановить ход русского «парового катка», существенную часть своих войск; то есть тем самым разрушался весь план Шлиффена. А если это произойдет, то более в исходе войны можно было не сомневаться, ибо огромное преимущество стран Согласия в человеческих и материальных ресурсах не может не принести им победы.
Хотя Россия под нажимом со стороны Франции (скрашенным обещанием оказать помощь в модернизации русской армии и военного транспорта) пошла на изменение своего первоначального стратегического плана, но окончательно от него не отказалась. Отведя две армии для ведения военных действий против Германии, четыре армии Россия предназначала для военных операций на австрийском фронте. Некоторые военные историки считают, что именно в таком компромиссном варианте заключалась фатальная ошибка, ибо у России не было сил вести войну на столь широком фронте. В результате противоборства сразу с двумя противниками Россия была обречена на поражение на обоих фронтах7. Есть все основания полагать, что если бы Россия придерживалась стратегического плана 1909—1910 годов, то могла бы нанести столь сокрушительное поражение австрийцам, что немцы вынуждены были бы перекинуть им в помощь подкрепление с Западного фронта, как это и случилось, хотя и не в столь крупных масштабах, — сначала в конце 1914-го, а затем, вновь, летом 1916 года. Решение растянуть русскую армию вдоль слишком протяженного фронта со слабыми резервами и повести ее в преждевременное, плохо спланированное наступление в Восточной Пруссии было едва ли не самой крупной ошибкой стран Согласия, за которую пришлось заплатить слишком высокую цену.
Стремясь обеспечить победу России, Франция взялась финансировать мероприятия, направленные на усовершенствование военной инфраструктуры России, а именно на модернизацию железнодорожного сообщения с фронтом, а также стратегически важных дорог и мостов, что не могло не вызвать беспокойства верховного командования Германии.
Но еще более обеспокоен был Берлин сделанным в 1912 году сообщением о разворачивании так называемой Большой военной программы в России. Эта программа, завершить которую предполагалось в 1917 году, предусматривала проведение значительных усовершенствований в артиллерии, транспорте и процедуре мобилизации. Хотя большинство этих мероприятий, к выполнению которых приступили лишь в 1914году, так и остались на бумаге, их осуществление грозило бы сокращением сроков мобилизации русской армии до 18 дней, а это было чревато тем, что «русские будут в Берлине раньше, чем немцы в Париже»8. Многие немецкие генералы и политики были так напуганы возможными катастрофическими для Германии последствиями, что стали поговаривать об упредительном ударе9 и в дипломатическом кризисе, возникшем после убийства эрцгерцога Фердинанда в июне 1914 года, увидели удобный предлог начать войну. Полковник Альфред Нокс, британский военный представитель в России, считал, что планы военной модернизации едва ли не послужили решающим фактором, побудившим Германию объявить войну России и Франции в 1914 году10.
