9 февраля 1955 года Военная Коллегия Верховного Суда СССР, по протесту прокуратуры, решение Особого Совещания в отношении Чижовой Н. Е. отменила и дело в уголовном порядке прекратила, за отсутствием состава преступления.
Чижова Н. Е. полностью реабилитирована и 26 февраля 1955 года восстановлена в рядах партии.
Гикало Николай Федорович, 1896 года рождения, бывший член КПСС с 1917 года, бывший секретарь ЦК Компартии Белоруссии, до ареста — секретарь Харьковского обкома и член Политбюро ЦК Компартии Украины, кандидат в члены ЦК КПСС, — был арестован 11 октября 1937 года и 25 апреля 1938 года Военной Коллегией Верховного Суда СССР в составе Матулевича, Зарянова и Ждана осужден к расстрелу.
Гикало признан виновным в том, что он являлся участником контрреволюционной троцкистской террористической организации и, работая первым секретарем ЦК Компартии Белоруссии, установил преступную связь с Голодедом, Червяковым и Уборевичем, — вместе с которыми проводил антисоветскую деятельность.
Кроме того, Гикало признан виновным также в том, что он, с 1921 года, являлся агентом английской разведки, которой до дня ареста передавал сведения, составляющие государственную тайну СССР.
В настоящее время установлено, что Гикало был осужден по непроверенным материалам, а его показания о контрреволюционной деятельности, которые он давал на предварительном следствии и подтвердил в суде, не соответствуют действительности.
На предварительном следствии Гикало заявил, что в 1933 году Уборевич информировал его о существовании в Белоруссии контрреволюционной организации, возглавляемой Голодедом и Червяковым, и о наличии в стране военного заговора. В том же 1933 году, как показал Гикало, он установил преступную связь с Голодедом и Червяковым, и в дальнейшем вместе с ними проводил контрреволюционную деятельность.
Как установлено проверкой, Уборевич никаких показаний о своих преступных связях с Гикало, Голодедом и Червяковым не дал. Больше того, Уборевич заявил, что о существовании антисоветского военного заговора он узнал только в 1935 году от Тухачевского.
Следовательно, в 1933 году Уборевич не мог информировать Гикало о военном заговоре, так как в то время сам еще не знал о нем.
Осужденный за участие в военном заговоре Якир И. Э. показал, что Уборевич был в плохих отношениях с Гикало и что с националистической организацией, руководимой Голодедом, Уборевич связь установить не успел.
Осужденные за участие в антисоветской право-троцкистской организации в Белоруссии: бывший наркомзем Бенек К. Ф., бывший наркомфин Куделько-Чарот М. С., бывший наркомпрос Дьяков А. И. и другие на предварительном следствии охарактеризовали Гикало, как стойкого большевика, неуклонно проводившего генеральную линию партии, и показали, что назначение его первым секретарем ЦК Компартии Белоруссии участниками контрреволюционной организации было встречено враждебно, что Голодед, Шарангович и их сторонники вели с ним активную борьбу, старались скомпрометировать Гикало и добиться его отзыва из Белоруссии, что на совещаниях участников контрреволюционной организации высказывались даже предложения о совершении террористического акта над Гикало.
Таким образом, показания Гикало о его участии в контрреволюционной организации и антисоветских связях с Голодедом, Червяковым, Уборевичем, Куделько-Чарот и др. опровергаются материалами дополнительной проверки и поэтому не могут быть приняты в качестве доказательств его вины.
О принадлежности Гикало к контрреволюционной организации дали показания осужденные Рубинштейн, Арабей, Августайтис, Антипов, Бурачевский и Поссе, однако эти показания были получены от них в основном только после ареста Гикало, и они не внушают доверия, как в силу своей противоречивости, так и потому, что опровергаются показаниями Бенека, Шестакова, Куделько-Чарот и другими материалами.
Не нашло своего подтверждения и обвинение Гикало в шпионаже.
Гикало на предварительном следствии показал, что для шпионской работы в пользу английской разведки он был завербован в 1921 году майором Коутс, что в последующие годы он поддерживал связь с резидентами английской разведки в Москве Джоном Клэр, Альбертом Ульрехом и Зинаидой Вознесенской, с которыми встречался в московских гостиницах, а некоторых из них принимал даже у себя в кабинете в здании ЦК Компартии Белоруссии.
Принадлежность перечисленных в показаниях Гикало лиц к английской разведке при проверке не подтвердилась.
Все это дает основание сделать вывод о том, что Гикало в ходе предварительного следствия давал вымышленные показания и что осужден он был необоснованно.
Считаем возможным внести протест на приговор Военной Коллегии Верховного Суда СССР по делу Гикало Николая Федоровича на предмет прекращения его дела и посмертной реабилитации.
Просим вашего согласия[22].
Генеральный прокурор СССР Р. Руденко
Зам. Председателя Комитета партийного контроля при ЦК КПСС В. Лукьянов
РГАНИ. Ф. 3. Оп. 8. Д. 277. Л. 195–198. Подлинник. Машинопись.
№ 23
ИЗ ДОКЛАДА Р.А. РУДЕНКО «О МЕРАХ ПО ДАЛЬНЕЙШЕМУ УКРЕПЛЕНИЮ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ ЗАКОННОСТИ И УСИЛЕНИЮ ПРОКУРОРСКОГО НАДЗОРА» НА ВСЕСОЮЗНОМ СОВЕЩАНИИ РУКОВОДЯЩИХ ПРОКУРОРСКИХ РАБОТНИКОВ[23]
23 июня 1955 г.
Осуществляя надзор за законностью расследования дел органами Комитета государственной безопасности, прокуроры ни на минуту не могут забывать о том, что Советский Союз живет в системе государств, — что существует империалистический лагерь, который с первых дней существования советской власти вел и продолжает вести борьбу против советского государства методами «тайной войны» — диверсий, террора, клеветы, вредительства, шпионажа. Вам это известно как по ряду конкретных дел, так и из сообщений, опубликованных в нашей печати.
Осуществляя надзор за расследованием дел органами государственной безопасности, советский прокурор должен помнить о своей активной роли в деле изобличения государственных преступников.
Необходимо отметить, что за последние два года количество вновь возбужденных следственных дел о контрреволюционных преступлениях сократилось.
Несомненно, что снижение числа дел о контрреволюционных преступлениях является закономерным, свидетельствуя о возросшем морально-политическом единстве советского народа и укреплении Советского государства. К снижению числа этих дел привело также разоблачение фактов фальсификации дел вредителями из числа заговорщической группы Берия. Снижение числа дел о контрреволюционных преступлениях ни в коей мере не должно породить самоуспокоенности, а наоборот, от нас требуется усиление бдительности и максимальной активности в разоблачении врагов Советского государства.
Необходимо всячески подчеркнуть, что важная государственная задача — по пересмотру дел о контрреволюционных преступлениях — ни в коем случае не может отодвинуть на второй план задачи борьбы с врагами Советского государства, лазутчиками реакционных империалистических сил, покушающимися на государственную безопасность СССР.
Важнейшая задача прокурорского надзора за расследованием дел об установленных фактах государственных преступлений заключается в том, чтобы до конца использовать все возможности разоблачения преступления и розыска преступника.
Наряду с этой задачей органы прокуратуры должны провести все еще очень большую работу по ликвидации последствий вредительства со стороны врага народа Берия и его сообщников. Об объеме этой работы свидетельствует то, что по сравнению с 1953 годом поступление жалоб и рассмотрение дел в порядке надзора по периферийным органам прокуратуры увеличилось в четыре раза, а количество внесенных протестов и представлений в 1954 году в сравнении с 1953 годом увеличилось больше чем в 50 раз. Аналогичное положение имеет место и по центральному аппарату Прокуратуры СССР, где в сравнении с 1952 годом количество внесенных протестов увеличилось в 45,4 раза.
Однако предстоит провести еще очень большую работу по проверке дел и жалоб. Эта работа требует политической зрелости и особого внимания от каждого из занятых ею прокуроров, чтобы правильно разобраться в деле и принять обоснованное решение по каждой жалобе. В этой работе обнаруживаются ошибки, которые в основном заключаются в допущении двух крайностей:
1. В ряде случаев решения об оставлении ранее вынесенных приговоров и постановлений в силе принимаются без необходимой проверки доводов жалобщиков, только на основании материалов дела, в то время как имеющиеся данные свидетельствуют о необходимости проверки материалов следствия.
Такой подход к рассмотрению жалоб в делах о контрреволюционных преступлениях в ряде случаев является ошибочным, так как самый факт получения так называемых «признательных» показаний от арестованных и оговора этих лиц со стороны других арестованных при отсутствии объективных доказательств виновности являются недостаточными для правильного разрешения дела. Поэтому при наличии данных о применении незаконных методов следствия необходимо проведение специальной проверки. Достаточно напомнить, что по таким заведомо сфальсифицированным делам, как так называемое «Ленинградское дело», дело по обвинению бывшего секретаря ЦК ВЛКСМ Косарева и по многим другим делам, производившими следствие преступниками были получены от арестованных ложные признания вины в контрреволюционных преступлениях. Только тщательная и объективная проверка доказательств виновности, произведенная по поручению ЦК Прокуратурой СССР, привела к разоблачению фальсификации дела и реабилитации невинно осужденных.
