ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
После разговора с Микешкой и этой нелепой встречи с Печенеговым Маринку потянуло к Кодару. Ей казалось, что только он один поможет ей человек, который любит ее и ничего не говорит, ничего не требует. Раз так, то она тоже не станет себя беречь. Пусть проклянут ее, пусть отец отстегает плетью, мать рвет волосы, пусть!
"А что бы сегодня сделал со мной этот страшный, вислоусый Филипп Никанорович? - подумала Маринка. - Что-то зверское было в его глазах, беспощадное... Нет! Больше не могу так жить, не могу и не хочу! А Микешка на Даше женится? Ну и женись, женись... Я тоже..."
Маринка подошла к юрте. Там верхом на пегом жеребчике ее поджидал Сашка-пастушок. Со свистом помахивая над головой коротенькой плеткой, закричал:
- Мариша! Мариша! Ты что, глухая?
- Ну чего ты? - спросила Маринка.
- Тебя ищут везде! - вертясь вокруг нее на горячем своем жеребчике, торопливо говорил Сашка.
- Кто меня ищет?
- Все! Скачки начинаются, а тебя нет. Дядя Петр сказал, что ты не поедешь, а все начальники и купцы требуют, чтобы ты скакала, они на спор деньги заложили и ругают дядю Петра: подай, говорят, свою дочерю. А ишо городской парень, такой фартовый, с отцом... не то Куянов, не то Баянов, тоже тебя везде ищет, весь аул обскакал. А отец его похваляется, что всех, говорит, вас мой сын облапошит, вдрызг обгонит! А лошадь у него, у этого хлюста, взаправду лихая, тонконогая, скачет она, как заяц, говорят, он за нее тыщу рублев заплатил. А дядя Петр сказал, что ты захворала и без тебя Ястребка пущать не хочет. А тот бородатый похваляется, аж нам злость подпущает. Без тебя он оставит нас всех позади как пить дать... и все призы заберет... Я бы сам его обогнал, да мой пегаш не возьмет, ишо он молоденький, а Ястребок твой дядю Петра сбросил. Как чебурахнет, и никуда не побег, а стоит на месте как вкопанный и дрожит. Поедем, а? - со слезами на глазах упрашивал Сашка.
- Сбросил, говоришь, тятю? А тот хвалится? - машинально спрашивала Маринка и, не слушая, что лопочет ей Сашка, думала: "Значит, приехал Родион Буянов, опять будет своего добиваться, что же я ему отвечу? А может быть, и действительно приз возьмет?" Сердце Маринки колыхнулось. Слава ее не обольщала, наоборот, противны были всякие досужие разговоры. Но не хотелось и того, чтобы приз взял Буянов. Маринка вспомнила свои радостные ощущения, когда Ястреб шел ровной, легкой рысью или мчался наметом так быстро, что приходилось облегчать его бег, наклоняться к гриве, а ветер свистел в ушах, рвал косы, и чудесное ощущение легкости передавалось всему телу.
Из-за юрты на высоком белоногом жеребце вывернулся всадник в сиреневой рубахе, в круглом соломенном картузе, с коротким козырьком. Лакированный ремешок охватывал его сытые румяные щеки. Сильной, умелой рукой он резко осадил коня и поставил перед удивленной и смутившейся Маринкой.
- Здравствуйте, Марина Петровна, - прикладывая руку в белой перчатке к козырьку картуза, почтительно проговорил Родион. По его лицу, по выражению глаз было видно, что он счастлив, что видит девушку, и не скрывает этого.
- Здравствуйте, Родион Матвеич, - поклонилась Маринка. Неожиданное появление молодого Буянова смутило девушку. Однако, не желая показать, что она тоже обрадована встречей, Маринка, повернувшись к пастушонку, добавила: - Сашок, позови тятю.
- Сейчас, в один момент! Значит, поедешь? - спросил Сашок.
- Поезжай скорее, - сказала Маринка.
- В один момент, - повторил Сашок. Он взбодрил жеребчика, хлестнул плетью и поскакал между юртами.
- А вас давно ищут, - ласково поглаживая шею гнедой лошади, сказал Родион. - Я тоже искал... Там гости скандал подняли. Господин Шерстобитов и госпожа Печенегова от себя призы выставили и залог...
- Какой залог? На деньги, что ли, спорят? - спросила Маринка.
- Конечно... - смущенно отводя глаза, ответил Родион.
- Я этого не люблю. Кто проиграет, ругается потом. Ваш отец, наверное, за вас поставил... Может, и выиграет, - с досадой в голосе проговорила Маринка.
- Не знаю... - Родион поднял на нее глаза. - А я и проиграть готов...
- Зачем же проигрывать? У вас конь добрый.
- Хороший конь, - согласился Родион.
Он хотел сказать, что ради нее готов проиграть все на свете, но, зная, характер девушки, промолчал. Но Маринка поняла его мысли. Пристально глядя ему в глаза, сбивчиво заговорила:
- Если бы вы согласились, если бы вы захотели...
- Что я должен сделать, говорите, Марина Петровна! Для вас я на все готов! - с жаром проговорил Родион.
- Давайте сделаем так... не поедем вперед... ни вы, ни я, а пустим вот этого мальчика, Сашку. Он бедный сирота. Пусть ему приз достанется... Пусть другие позлятся...
- Вы это всерьез решили? - удивленно спросил Родион.
Маринка уловила в его голосе колебание. Устремив на него черные строгие глаза, тихо сказала:
- Вам жалко?
- Нет! Для вас ничего не жалко... Только...
- Почему для меня не жалко, а для Саши жалко? Значит, вы...
Но Родион договорить не дал:
- Вы, Марина, не так меня поняли... Я хотел сказать, что, если мы не поедем на первое место, могут приехать другие... Например, печенеговские лошади, степановские, скакуны Мирзы...
- Эх! - Маринка с досадой покачала головой. - Не смотрите, что этот пегенький такой плюгавый... Он всех других обойдет. Мы пробовали на выездке... Не бойтесь, мы вторыми придем, а его вперед пропустим... Остальные в поле останутся... Согласны?
Родион пожал плечами.
- Я, Марина Петровна, ради вас на все согласен... Скажете моего коня вашему Сашке отдать, я отдам, за одно ваше слово отдам! Да что там говорить! Марина Петровна, вы мне обещали ответить... Я жду...
- Зря, Родион Матвеич, такое говорите. Я не телка, чтобы меня на лошадь обменивать.
Родион нервно дернул поводья и стронул с места коня. Звякнув трензелями, конь замотал головой, но, осаженный привычной рукой, снова замер на месте.
- Я же от чистого сердца! - склоняя плечистую фигуру, горячо проговорил Родион.
- И я от чистого сердца скажу... - Маринка потупилась, помолчала, придавливая носком затоптанный куст ковыля, тихим голосом добавила: Сегодня вечером, а может завтра, я отвечу... А сейчас не будем об этом говорить... Дайте подумать. Мне еще с вольной волюшкой надо распрощаться, на коне последний раз проскакать, вот этой степи да родимой сторонке поклониться... Да и вам надо многое сказать... А теперь пойдемте, вон уже Ястребка ведут.
Маринка круто повернулась и пошла навстречу отцу, который почти бегом вел в поводу коня. Ястреб, не натягивая ременного чумбура, шел с горделиво приподнятой головой, легко и четко переступая ногами.
Всадники должны были скакать по кругу в три версты и обежать его три раза. На каждом повороте стоял всадник с флажком и следил за порядком. Зрители находились около крайних юрт, где предполагался старт и финиш.
Печенегова пускала четырех породистых лошадей, Иван Степанов одного рыжего жеребца, на котором должен был скакать Микешка. Несколько лошадей пускали и шиханские богатые казаки. Спиридон Лучевников сначала решил посадить на коня сына Степку, но потом, видя, что почти все участники взрослые, передумал и сел на коня сам. Скакал и Владимир Печенегов, и Панкрат Полубояров, и Бен Хевурд. Остальные кони были местных баев. Кодар в скачках не участвовал, он готовился к козлодранию и не хотел утомлять коня, да и знал хорошо, что у Ястреба, кроме коня Буянова, здесь соперников нет.
Матвей Никитич заплатил за своего коня большие деньги. У коня была богатая мускулатура, горячий темперамент, вместе с тем он был вынослив и резв. Старик Буянов надеялся, что его конь обойдет Ястреба. К скачкам Буянов долго и упорно готовился. Он установил жесткий режим кормежки и тренировки и несколько часов сам ездил на нем то шагом, то большой рысью, то наметом, с секундомером в кармане. Лошадь на тренировке показала хорошее время.
Сейчас Матвей Никитич был навеселе, он толкался около аксакалов, которые в ожидании зрелища степенно разглаживали бородки, иногда низким поклоном приветствовали знакомых - ширококостных, бородатых казаков, выставлявших напоказ георгиевские кресты и медали на синих мундирах, от долгого лежания в сундуках пропахших нафталином. В толпе знати были купцы, скототорговцы, золотопромышленники, казачьи офицеры. Подойдя к Роману Шерстобитову, которого знал давно, поздоровавшись, Матвей Никитич спросил:
- Говорят, вы от себя приз поставили, Роман Федотыч?
- Кинул сто рублей, веселее будет скакать... да еще золотые часы прибавил, - ответил Шерстобитов.
- Любопытно! - покачал головой Буянов.
- Еще бы! Девка-красавица скачет! А ей наряды нужны...
- Вам что... девица приглянулась аль конь ее? - хитро прищуривая глаз, спросил Буянов.
- Много знать хотите, Матвей Никитич!
- Так, к слову пришлось, Роман Федотыч... Значит, думаете, что она приедет?
- Думаю, что она приедет. Желаете пятьсот рублей против вашего коня? - неожиданно предложил Шерстобитов.
