Нева никогда не подвергалась переименованиям. Однако, как свидетельствует городской фольклор, опасность этого существовала. Вот строчка из письма Бориса Пастернака, посланного Осипу Мандельштаму в 1924 году: «Нева вышла из берегов, услышав, что ее хотят переименовать в Розу Люксембург». Скорее всего, это реакция на массовые присвоения имени Ленина городам, улицам, фабрикам, учебным заведениям, но все же… общество было напугано.
1786. Крупнейшее искусственное гидрографическое сооружение в границах Петербурга, Обводный канал вытекает из Невы в районе Александро-Невской лавры и впадает в реку Екатерингофка в самом устье Невы. Длина канала более 8 километров.
Впервые о будущем канале заговорили в 1766 году как о предполагаемой южной границе города. Тогда же определилась трасса. Канал должен был пересекать все основные городские магистрали (Петергофскую дорогу, Измайловский и Московский проспекты, Лиговский канал, Шлиссельбургский тракт) и служить отводом воды из Невы во время наводнений, во что, как в спасение от стихии, искренне верили в то время. Уже тогда появилось и первое официальное имя будущего сооружения: Городовой канал, Городской канал или Канал, ограничивающий город.
1804. Строительство канала началось в 1803 году и в основном завершилось к 1835 году. Работами по строительству канала руководили инженеры И. К. Герард и П. П. Базен. В 1804 году появился современный вариант названия канала: Обводный, хотя даже в 1821 году на некоторых картах города можно было встретить его расширенную версию: Обводный Городовой канал.
Мифология Обводного канала началась уже во время его строительства. Строители рассказывали мрачные легенды о том, как еще в 1300 году, во время основания в устье Охты шведской крепости Ландскроны, солдаты убили деревенского колдуна и принесли в жертву дьяволу нескольких местных карелок. Как утверждают легенды, «едва святотатство свершилось, по ночному лесу разнесся ужасающий хохот и внезапно поднявшимся вихрем с корнем опрокинуло огромную ель».
Долгое время это место было неизвестно. Просто из поколения в поколение передавали, что шведы «осквернили древнее капище», и место стало проклятым, хотя, повторимся, никто не знал, где оно находится. Но вот в самом начале XIX века, при рытье Обводного канала вблизи Волкова кладбища, строители неожиданно отказались работать, ссылаясь на «нехорошие слухи» об этих местах. Говорят, генерал-лейтенант Герард заставил рабочих возобновить строительство только силой, примерно и публично наказав одних и сослав на каторгу других.
А еще через 100 лет на участке Обводного канала, ограниченном Боровским мостом и устьем реки Волковки, вообще стали происходить странные и необъяснимые явления. Все мосты на этом участке стали излюбленными местами городских самоубийц. Самоубийства происходили с поразительной регулярностью и с постоянным увеличением их количества в каждом году. Наконец, в 1923 году в районе современного автовокзала на Обводном канале строители наткнулись под землей на странные, испещренные непонятными надписями гранитные плиты, расположенные в виде круга. Не следы ли древнего капища, оскверненного некогда шведскими солдатами?
Одновременно со строительством канала на его берегах стали стремительно возникать промышленные предприятия. Это обстоятельство надолго определило отношение к нему петербуржцев. Канал был грязен, замусорен отходами производства и, кроме того, прочно ассоциировался с тяжелым изнурительным трудом рабочих заводов и фабрик. Его называли «Городской ров», или «Канава». Иногда, в отличие от старого, Екатерининского канала, – «Новая канава». А в связи со стремительным ростом на его берегах заводов и фабрик уже в середине XIX века в Петербурге бытовала пословица: «Батюшко Питер бока наши вытер, братцы заводы унесли годы, а матушка канава и совсем доконала».
По воскресным и праздничным дням питерские пролетарии любили семьями отдыхать на зеленых пологих берегах Обводного канала. Вероятно, к тому времени восходит современное шутливое приветствие при встрече после летних отпусков: «Где отдыхал?» – «На южном берегу Обводного канала».
Со временем Обводный канал и в самом деле превратился в сточную канаву с дурным запахом и нехорошей славой. В 1928 году в сатирическом журнале «Пушка» можно было познакомиться с характерным диалогом-анекдотом: «А где тут Обводный канал?» – «А вот идите прямо, и где от запаха нос зажмете, туточки и канал зачнется». Пройдет немного времени – и Обводный канал в фольклоре назовут «Обвонным». Появятся и соответствующие частушки:
Утки плавают в Обводном,
Им канал как дом родной.
Хоть живут в стихии водной,
Только пахнут не водой.
В 1930-х годах началось благоустройство Обводного канала, или «Обводки», как его чаще называют в народе. Кроме очистки и углубления дна предполагалось сооружение на всем протяжении канала благоустроенных набережных с гранитными парапетами, спусками к воде, гранитными дорожками. К настоящему времени эта работа почти завершилась. Обводный канал приобрел вполне респектабельный вид. Но репутация открытого «грязного» сточного коллектора для сбора промышленных отходов, каким он был в прошлом, за каналом все еще сохраняется. Правда, приобретает это иные, современные формы. Так, в городе распространяются слухи, что для реконструкции Обводного канала были использованы «радиоактивные» гранитные блоки, добытые на Украине, в зоне чернобыльской катастрофы.
1703. Задолго до основания Петербурга здесь, на берегу притока реки Охты, находилась мыза шведского полковника Оккервиля. От его имени произошло и название реки: Оккервиль. Судя по шведским картам, этот топоним известен с XVII века. Однако в начале XVIII века это название будто бы исчезает, а речку называют и Черной, по темному цвету воды в ней, и Порховкой, от пороховых заводов, возводимых на Охте, и даже река Малая Охта, по историческому району, где она протекает.
Середина XVIII века. Только в середине XVIII столетия с названием реки определились окончательно. Старинный топоним Оккервиль приобрел официальный статус. В своем верхнем течении эта река и сегодня на некоторых картах называется Черной речкой. Такая топонимическая неразбериха привела к тому, что в обиходной речи петербуржцы решили пользоваться одним, привычным названием для всей реки Оккервиль: «Черная речка».
1834. В 1834 году для прохода войск, участвовавших в параде по случаю открытия на Дворцовой площади Александровской колонны, возведенной по проекту архитектора Огюста Монферрана, был построен временный деревянный мост через Мойку. Мост был выкрашен в желтый цвет и потому назывался Желтым.
1844. В 1839–1840 годах временный мост разобрали и на его месте по проекту инженера Е. А. Адама возвели чугунный, шириной более 70 метров. В 1844 году мост назвали Певческим, по находящейся поблизости Певческой капелле. Старое название было изменено еще и потому, что Желтых мостов в городе к тому времени существовало уже два.
О появлении на Мойке Певческого моста сохранилась легенда. На левом берегу Мойки, в доме № 24, почти напротив Зимнего дворца, во времена Николая I проживал граф Юрий Александрович Головкин. Однажды император решил пригласить графа на обед. Моста в то время еще не было. Садясь в шлюпку на переправе через Мойку, граф оступился и с криками «Утонул! Утонул!» упал в воду. Едва выбравшись на берег и оправившись от испуга, Головкин послал к императору человека с просьбой передать Николаю, что «тот, кого он ждет к обеду, утонул в Мойке».
Приняв послание за чистую монету, царь решил тут же отправиться в дом Головкина и выразить соболезнование его близким. Но, придя туда, император увидел, что хозяин преспокойно сидит за столом и обедает. Остановившись на пороге, царь милостиво сказал: «Я был виновником того, что вы, граф, обедаете в одиночестве. Позвольте разделить с вами трапезу». А через минуту, удобно усаживаясь за стол, предложил тост: «Выпьем за то, чтобы здесь был мост, который облегчит наше общение». Об этом будто бы узнали услужливые царедворцы. Остальное было делом их расторопности и технических возможностей того времени.
1703. Этот один из самых крупных островов дельты Невы омывается водами Малой Невы, Малой Невки и реки Ждановки. Его допетербургское название, известное еще задолго до основания Петербурга, – Столбовой. По одной из легенд, это объясняется тем, что остров имеет узкую вытянутую форму, в плане напоминающую межевой столб.
