Наибольшую роль сыграли польские паны в судьбе армии Деникина и Черноморского флота. Сначала польская помощь была весомым «союзным» аргументом для начала трагического деникннского похода на Москву. Затем в самый решительный момент поляки и их сателлиты петлюровцы заключили с большевиками перемирие, дав им возможность всеми силами навалиться на обескровленных белых. Теперь, когда Врангель, несмотря ни на что, решил сопротивляться на Крымском полуострове, история должна была повториться. Под ударами Красной армии Польша затрещала и готова была рухнуть. Спасти заботливо выращенную «союзниками» польскую независимость должны были солдаты Врангеля.
Удобрением для независимости Польши, равно как и Латвии и Эстонии, стали десятки тысяч трупов русских солдат и офицеров! Но кто сейчас об этом вспоминает?
Лондон и Париж начинают играть с Врангелем в классическую игру «добрый и злой следователь»: «злой» Лондон поставок оружия не дает, «добрый» Париж снова открывает краник военных поставок. Глава Министерства иностранных дел Великобритании лорд Керзон отправляет красному «министру» Чичерину ноту, в которой требует снисхождения для разбитых белых. Одновременно он угрожает, что если большевики попытаются наступать на Врангеля, чтобы добить его, то «британское правительство было бы вынуждено направить корабли для всех необходимых действий, чтобы охранить армию в Крыму и предупредить вторжение советских сил в ту область, в которой находятся вооруженные силы юга России»[350].
Надо не дать Ленину всей мощью навалиться на Польшу, которая в одиночку воевать с Россией не в состоянии. Для этого надо сохранить (пока) белый Крым. Но и по-настоящему помогать Врангелю англичане не хотят. Британцы, надевая на себя тогу миротворцев, предлагают главнокомандующему Русской армией самому договариваться с большевистским руководством об условиях окончания сопротивления. Если Врангель согласится, то пока будут вестись переговоры. Красная армия не сможет перебросить свои силы на польский фронт, если он откажется – начнутся боевые действия с тем же нужным результатом. Врангель это прекрасно понимал. И не он один. Расклад хитрой политической игры Антанты был прекрасно ясен и большевикам: «Не подлежит никакому сомнению, что наступление Врангеля продиктовано Антантой в целях облегчения тяжелого положения поляков»[351].
Цель у «союзников» одна: с помощью одних русских остановить других русских, рвущихся под красным знаменем к Варшаве. Немного разнятся подходы. Франция добра к белогвардейцам, Англия нет. И по мере ухудшения положения на польско-советском фронте Париж становится все более лояльным к сидящему без патронов и снарядов Врангелю. Меняется и тон их телеграмм, 1 мая 1920 года французы настроены очень решительно: «Французское правительство относится отрицательно к соглашению с большевиками. Никакого давления для сдачи Крыма не окажет. Не будет участвовать ни в какой подобной медиации, если бы другие ее предприняли. Сочувствует мысли удержаться в Крыму и Таврической губернии. Считая большевизм главным врагом России, французское правительство сочувствует продвижению поляков. Не допускает мысли о скрытой аннексии ими Приднепровья»[352].
2 мая Врангель обращается к «союзному» руководству с посланием, в котором, сам того не ведая, предлагает действия, прямо противоположные их желаниям: «Единственным средством приостановить непрерывную анархию в России является сохранение в ней здорового ядра, которое могло бы объединить вокруг себя все стихийные движения против тирании большевиков. Не новым наступлением на Москву, а объединением всех борющихся с коммунистами народных сил может быть спасена Россия от этой опасности, которая грозит переброситься на Европу»[353].
Здравомыслие Врангеля производит впечатление. Однако «сохранение здорового ядра» России им вовсе не нужно, и уж тем более опасно для них объединение «всех борющихся с коммунистами народных сил». Фраза о наступлении на Москву вообще звучит прямым упреком и обвинением. Врангель опасен, он может сорвать ликвидацию Белого движения. Поэтому надо ее проводить как можно скорее.
Но перед своей окончательной гибелью Белое движение должно в последний раз послужить «общесоюзному» делу. Перегруппировавшись, получив необходимое снаряжение, 24 мая 1920 года Врангель начинает неожиданное для большевиков наступление, стараясь вырваться из Крыма на оперативный простор. Сидеть в крымском мешке для Врангеля бессмысленно, на полуострове нет ни продовольственных, ни людских резервов. Все, что необходимо белым для победы, они могут взять только у красных. Надо пользоваться моментом, пока поляки сковывают часть большевистских сил и французы помогают со снаряжением. Завязываются отчаянные бои.
Но предательство «союзников» штука точно дозированная – они продают своих партнеров ровно тогда, когда это надо. И не днем раньше! Именно вдень начала наступления, 24 мая 1920 года, когда десанты уже высажены и назад хода нет, Врангель получает депешу, «что адмирал де Робек передан... о полученном им из Лондона приказе задерживать в настоящее время военные грузы, назначенные для Крыма и отправляемые под английским флагом, даже и на русских судах. Грузы, идущие под иными флагами, его не будут касаться»[354].
До тех пор разговоры об окончании поставок были грустным политическим моментом, а па деле удавалось достучаться к сердцу британских джентльменов с помощью «его величества фунта». Теперь поставок из Британии не будет совсем. Это стало следствием переговоров советских представителей в Лондоне. Британцы дают Ленину твердое обещание белым не помогать. «Распоряжение английского правительства ставило нас в тягчайшее положение. Лишение нас возможности получать военные грузы неминуемо свело бы все наши усилия на нет... Хотя в дальнейшем англичане и продолжали чинить нам различные препятствия, но путем личных переговоров в Севастополе, Константинополе и Париже большинство грузов удавалось, хотя и с трудом, доставлять в Крым»[355], – пишет Врангель.
Тем, кто до сих считает, что Антанта помогала белым, а англичане искренне пытались задушить «молодую советскую республику», надо обязательно прочитать мемуары белых генералов. Ничего более сильного, разрушающего этот миф на корню, просто не существует. Когда идет страшная борьба, и две силы красная и белая – схватились в ней не на жизнь, а на смерть, как ведут себя «союзники» России?
«Бензин, масло, резина доставлялись заграницей с великим трудом, и в них ощущался огромный недостаток. Все необходимое нам закупалось частью в Румынии, частью в Болгарии, частью в Грузии. Делались попытки использовать оставленное в Трапезунде русское имущество, однако все эти попытки встречали непреодолимые затруднения. Англичане чинили нам всевозможные препятствия, задерживали пропуск грузов иод всевозможными предлогами»[356].
Если англичане явно мешают поставкам вооружения для белых, то кому они тем самым помогают? Красным.
Антанта вовсе не помогала борцам за восстановление Единой и Неделимой России. Эта помощь существовала лишь в воображении советских историков, наследниками которых стали современные либералы, рассказывающие нам, как Великобритания, Франция и США помогали русским богатырям сокрушать нарождающийся тоталитаризм.
А вот барон Врангель писал совсем другую историю русской Гражданской войны. Никакой помощи он не видел. Па- оборот – ему активно мешали. «На приобретение всего необходимого мы не имели валюты»[357].
Белые дивизии истекают кровью, подкрепления вместо польского фронта Троцкий перебрасывает в Крым. Но тем не менее поляки все равно отступают под натиском Красной армии. Тогда британские «миротворцы» выступают с новой мирной инициативой. 17 июля 1920 года английское правительство предлагает Ленину тотчас заключить перемирие с Польшей, созвав в Лондоне конференцию для установления мирных отношений. Мнения белых или согласия англичане не спрашивают. Врангелевцам англичане предложили... отвести армию обратно в Крым, то есть потерять все завоеванное с великим трудом в последнем наступлении! Предложение британцев заведомо неприемлемо, и они это прекрасно знают. Причина проста и банальна: «Требование отвода войск к перешейкам равносильно обречению армии и населения голодной смерти, ибо полуостров не в состоянии их прокормить»[358].
Ну и пусть умирают «за Единую и Неделимую» Россию белогвардейцы, за их спиной англичане и французы уже спешат делать свои гешефты. Налаживается взаимовыгодное сотрудничество между красной Россией и «цивилизованным» сообществом европейских народов. «Союзные» пароходы уже вывозят от большевиков тонны зерна, везут им промышленную продукцию. Врангель все это видит и знает: « В политике Европы тщетно было бы искать высших моральных побуждений. Этой политикой руководит исключительно нажива. Доказательств этому искать недалеко. Всего несколько дней назад на уведомление мое о том, что в целях прекращения подвоза в большевистские порты Черного моря военной контрабанды, я вынужден поставить у советских портов мины, командующие союзными английским и французскими флотами против этого протестовали, телеграфно уведомив меня, что эта мера излишня, раз они запрещают кому бы то ни было торговлю с советскими портами»[359].
