До введения в Скандинавии христианства широко были распространены различные погребальные обряды. Нам известны как сожжения с погребальным «инвентарем», так и захоронения в простых грунтовых ямах, каменных выкладках и пышные погребения в больших насыпных могильных курганах, внутри которых встречаются и выложенные камнями камеры, и большие викингские корабли.
Мертвых хоронили в гробах или просто клали в землю, реже встречаются захоронения в ладье или в повозке.
Тупосожжение и трупоположение редко соседствуют на одном и том же могильнике. Основания этого разделения неясны. Однако сожжение, насыпание над останками курганов, а также положение в могилу бытовых предметов отходят в прошлое к XI веку, веку введения христианства в Скандинавии.
Могилы IX века в общем довольно просты и редко сопровождаются значительным количеством вещей. Богатые вещами захоронения, обычно увенчанные надгробным камнем с рунической надписью, появляются только в эпоху утверждения на Севере христианства и служат выражением социального статуса и богатства погребенного.
На основе исследований, проведенных при раскопках Гокстадского корабля, установлено, что при захоронениях в курганах делалась своеобразная яма полтора метра глубиной, в которую устанавливался киль корабля. Нос корабля направлялся к морю. Затем корабль закреплялся при помощи деревянных планок, пересыпанных землей.
За мачтой воздвигалась погребальная камера из досок в форме небольшого дома с плоской или покатой крышей. Тут стоит напомнить, что обычно на кораблях викингов не было кают или других каких-либо закрытых помещений под палубой, так что на ночь ставились шатры — палатки — на самой палубе. Поэтому погребальные камеры-дома на кораблях имитируют жилые шатры.
Очень интересны описания различных обрядов в записях арабского купца Ибн Фадлана, который, например, так описывает «лечение» тяжелой болезни у викингов: «И если кто-нибудь из них заболевает, то они относят его в шалаш в стороне от себя и бросают его в нем одного… И не приближаются к нему и не говорят с ним, особенно если это раб… Если же он выздоровеет и встанет, то возвращается он к ним, а если умрет, то сжигают они его».
Присутствовал Ибн Фадлан и при похоронах одного знатного «руса» (викинга). Описания похорон конунга, оставленные им, кажутся современному человеку шокирующими и абсолютно непонятными. Тем не менее именно так, как установили историки, все и происходило в те времена.
Так что же видел Ибн Фадлан, что заставило его назвать похороны распущенной оргией и неужели так жестоки и развратны были норманны?
Ибн Фадлан, путешествовавший по миру, очень интересовался обычаями других народов, а потому не мог пропустить похорон предводителя северян и внимательно следил как за приготовлениями к обряду, так и за самим сожжением.
Араб рассказывает, что после смерти норманна его друзья и родичи нисколько не горевали, а наоборот, выглядели довольными и веселыми. Не знающему северного языка путешественнику было невдомек, что викинги не грустят о своем товарище не из-за черствости сердца, а потому, что твердо уверены: их господин скоро окажется в их северном раю — в Вальгалле — и будет пировать там с самим Одином.
А потому вместо скорби они делают немыслимые, с точки зрения современного порядочного человека, вещи: начинают делить добро умершего. И делят его на три равные доли. Одна идет его семье, другая — на шитье погребальных одежд, третья — на приготовление тризны.
Затем они определяют, какая из рабынь умрет вместе с ним, и велят ей готовиться к смерти, а сами тем временем занимаются приготовлениями к похоронам. Надо особо оговорить, что рабыня изъявила собственное желание последовать в царство смерти вместе со своим господином.
Когда все основные вопросы решены, викинги начинают праздновать уход конунга — они справляют тризну в течение нескольких дней. Северяне верили, что лишь такие проводы достойны их предводителя.
И вот настал день, в который собирались сжечь викинга. Любознательный арабский путешественник, уже и так немало удивленный виденным, прибыл на реку, где находился флот норманнов, и увидел, что корабль конунга уже вытащен на берег и поставлен на подпорках из белого тополя на помост из толстых бревен.
Затем на глазах изумленного араба на корабль ставят скамью, и на помост поднимается женщина, которую Ибн Фадлан называет «помощницей смерти», ибо именно ей по ритуалу надлежало убить собственными руками девушку-наложницу, которая требовалась их конунгу в загробной жизни. Так вот эта страшного вида и громадного роста старуха разложила шкуры и ткани на скамье и совершила все необходимые приготовления к обряду.
В «помощнице смерти» историки видят жрицу, воплощение богини смерти Хель, которая пришла к конунгу переправить его в Иной мир.
После первых приготовлений настал черед доставать из временной могилы умершего. Его обрядили в парчовые дорогие одежды с золотыми застежками и соболью шапку, а затем усадили в парчовом же шатре, устроенном на корабле, подперев тело расшитыми подушками. В шатер принесли еду и питье — умерший пировал вместе с живыми, ведь переход в потусторонний мир — лишь иная форма жизни.
После этого в жертву были принесены собака и два коня — обычные проводники на тот свет в мифах и обрядах народов Европы. Вслед за этим жертвами стали две коровы, курица и петух.
В это время девушка-рабыня, которая изъявила желание последовать за своим господином в царство мертвых, обходила шатры и палатки родичей умершего и там предавалась с ними утехам любви. При этом каждый родственник почившего просил ее передать умершему, что совершил это из любви к нему.
Неправда ли, довольно странный обычай, если не сказать просто отвратительный? Точно такого же мнения был и арабский путешественник. Разнузданная оргия, свидетелем которой стал Ибн Фадлан, объясняется им самим греховным образом жизни норманнов, которые, по его словам, даже во время торговли рабынями не стесняются вступать с ними на глазах у покупателей в любовную связь.
Однако все не так просто и не следует в непонятном современным людям и безнравственном, с их точки зрения, поведении видеть лишь самое плохое. Как правило, в ритуалах и обрядах все действия подчиняются определенному смыслу и опираются на определенное мировоззрение людей. То же самое происходит и в нашем случае. Прежде всего в образе «распутной девы» историки видят прообраз валькирии, которая прилетает за умершим на поле боя и уносит его в Вальгаллу. Кроме того, по мнению исследователей, поскольку брачную оргию на похоронах совершали близкие родичи покойного, то тем самым они стремились не оскорбить его, а восстановить целостность рода, которую нарушила смерть одного из них.
После этого все-таки странного и непривычного для нас обряда родственники вместе с рабыней отправились к погребальной ладье умершего, и в жертву были принесены еще одна собака и еще один петух. Последнего разрубают на две части, голову бросают по одну сторону корабля, а тело — по другую. Приносимые у погребальной ладьи жертвы в загробном мире должны были ожить и служить там своему господину.
День уже клонился к закату, когда девушку-рабыню подвели к некоему подобию ворот у погребального корабля и трижды подняли еенад воротами. Ворота символизировали вход в Иной мир, и там рабыня увидела своих умерших родственников и своего господина, который позвал ее к себе. После этого девушка взяла очередную курицу, отрубила ей голову и швырнула ее за «ворота». Безусловно, многое остается не до конца понятым. Историки так и не дали устраивающего всех объяснения, каким образом девушке удалось увидеть умерших родственников. Может быть, это случилось под действием внушения, может быть, был применен какой-нибудь наркотический напиток. Вполне вероятно, что несчастная ничего не увидела, но лишь сказала то, чего от нее ждали.
Затем девушку отвели на корабль в шатер покойного. Там рабыня отдала два обручья старой жрице, а два ножных браслета — ее помощницам. Ей же подали кубок с медом, который она выпила, пропев над ним таинственные заклинания.
Попрощавшись таким образом с миром живых, рабыня вошла в палатку вместе со старухой-жрицей и шестью родичами покойного. В шатре вновь произошла «оргия» — прямо перед трупом, — после которой рабыню уложили на скамью радом с господином. Мужчины держали девушку за руки и за ноги, а старуха накинула веревку ей на шею, приказав двум викингам душить несчастную, а сама в это время несколько раз ударила рабыню кинжалом в грудь. Чтобы заглушить душераздирающие крики умирающей, норманны били в щиты палками.
После ритуального убийства родич покойного, раздевшись донага, пятясь задом к кораблю и прикрывая анус рукой, поджег корабль, который сгорел очень быстро вместе с телами викинга и девушки и всем добром, а на месте сожжения норманны насыпали нечто, подобное круглому холму, водрузили в середине его столб с начертанным на нем странными буквами именем этого умершего мужа и… удалились.
