Оба немецких государства отвергли поступившее от Петербурга предложение о сохранении нейтралитета.
В последующем союзном трактате между Австрией и Пруссией они обязывались взаимно защищать целостность владений, а также права и выгоды всей Германии. Заявлялось, что Австрия потребует от России очищения Дунайских княжеств, и Пруссия поддержит это требование. В случае его неудовлетворения немецкие государства должны будут предпринять наступательные действия.
2 декабря 1854 между Австрией, Францией и Британией был заключен венский трактат, направленный против России. Австрия обязывалась не препятствовать движению английских, французских, турецких войск, а также «защищать» Дунайские княжества от русских войск (получая явную возможность прибрать эти земли).
С 1854 г. шли переговоры Англии и Франции со Швецией, о вступлении последней в антироссийскую коалицию. Шведам обещалось возвращение Финляндии. В ноябре 1855 три страны заключат военный союз и подготовят план совместной интервенции в Россию с северо-запада.
Наполеон III выступал одно время на вторжение в Россию с запада, через Австрию, с восстановлением независимой Польши, но англичанам это живо напоминало поход 1812 г. Да и австрийцы не жаждали увидеть у себя французов, которые с наполеоновских времен помнились им как мародеры и насильники.
Помимо английских, французских, османских сил непосредственно в боевых действиях против России собрались принять участие и итальянские войска из Сардинского королевства. Несмотря на несколько обманчивое название, это государство было национальным центром Италии, и располагало наиболее промышленно развитыми районами этой страны.
Таким образом оформилась масштабная антироссийская коалиция, представляющая все сильные государства Европы.
Российская элита, после двухсот лет вхождения в Европу, оказалась опять в 16 веке. Она глядела в лицо Западу и ничего не понимала. А европейский оборотень показывал России не благообразную физиономию аристократа, а рожу лживого барышника. Европа благородий, объединенных дворянской честью, обернулась буржуазным интернационалом бюргеров, готовым ради своих прибылей на союз с дьяволом, не то что с мясником-турком. Это был культурный и психологический шок, погрузивший западноцентричную российскую элиту, в том числе военную, в состояние почти что недееспособности. Особенно шокировала позиция Австрии, только что вытащенной русской рукой из выгребной ямы.
В записке, врученной императору 7 декабря 1853 г. известный литератор М. Погодин (бывший, кстати, родом из крепостных мужиков) написал: «Франция отнимает у Турции Алжир, Англия присоединяет к своей Ост-Индской монархии всякий год почти по новому Царству: это не нарушает равновесия… Франция среди мира занимает Рим и остается там несколько лет: это ничего… Англия объявляет войну китайцам, которые будто бы ее оскорбили: никто не имеет права вступаться в ее дела… а Россия требует, в силу трактатов, безопасности миллионам христиан: «это слишком усиливает ее влияние на Восток в ущерб всеобщего равновесия».»
Погодин пишет, что «Союзники наши в Европе, и единственные, и надежные, и могущественные, – славяне, родные нам по крови, по языку, по сердцу, по истории, по вере, а их десять миллионов в Турции, и двадцать миллионов в Австрии».
Николай в свойственном ему ироническом стиле пишет на погодинской записке: «Писано и думано через увеличительное стекло; уменьшено в 1/10 долю, и этого довольно».[201]
И Погодин, и император уже понимают, что современная им Европа – этой слой капиталистов, подпираемый горячей магмой пролетариата и малоземельного крестьянства (почти все европейские страны страдают от аграрного перенаселения). Европе нужны колонии и рынки, питающие большие города. Ставка на консервативный легитимизм, оправданная двадцать и даже десять лет назад, нынче бесполезна.
Западные нации сделала ставку на использование своих морских преимуществ в борьбе против огромного сухопутного государства.
В планировании военных операций западным коалиционным штабом просматриваются явные аналогии с планом «анаконда», который будет реализован янки во время гражданской войны в США, и с концепцией применения «морской силы», сформулированной полувеком позже адмиралом А. Мэхеном.
Целью коалиционных сил в Восточную войну станет блокирование российской территории с моря по береговым линиям. Наша страна должна была удушаться «морской силой», берущей под контроль прибрежные зоны, захватывающей портовые пункты, и прерывающей морские коммуникации.
Вражеские стратеги планировали, что блокирование побережий России нанесет удар по решимости российской землевладельческой элиты вести войну, поскольку она не сможет сбывать на внешнем рынке продукцию своих хозяйств и закупать там предметы роскоши.
Вражеские аналитики будут выбирать, когда и на какой участок российского побережья напасть. Они видели, что, при огромной площади России возможности для обороны побережий у нее весьма ограничены.
Большая часть российской береговой линии трудно доступна и со стороны суши, и со стороны моря, из-за льдов – это побережье Северного Ледовитого океана и северной части Тихого океана.
Конфигурация оставшихся морских побережий такова, что открывала России доступ лишь в замкнутые акватории Черного и Балтийского морей, выходы из которого она не контролировала.
Черноморское побережье было лишено удобной связи по суше с центром страны. Между ними находилось бывшее Дикое поле, далеко еще не освоенное, путь по которому длился ни один месяц. Строительство сети железных дорог, которые могли дать толчок к быстрому освоению причерноморского края, Россия не могла себе позволить ввиду невысокого уровня государственных и частных накоплений. (Протянуть железнодорожные трассы, протяженностью в несколько тысяч километров, в это время сумели только США, причем в хорошо обжитых регионах). Как уже упоминалось, крупные реки, впадающие в Черное море, были пересечены порогами, которые препятствовали судоходству.
Черноморский берег показывал малое число вместительных глубоководных бухт – среди них выделялась Севастопольская, на южном берегу Крыма. Южный берег Крыма идеально подходил для действий западных сил, поскольку прибрежные воды здесь не замерзали. Уязвимость севастопольской военно-морской базы заключалась, первым делом, в весьма протяженных и зависящих от сезона тыловых коммуникациях. Население Крыма, особенно русское, было немногочисленным и не должно было создавать проблемы западным войскам – партизанской активностью, разведывательной деятельностью и т. д. Быстрый захват Севастополя мог, по мнению западного командования, стать основой успешных действий коалиционных сил по всему бассейну Черного моря, с перспективой полного лишения России южного морского выхода. Крым – если его занять – позволял вывести из-под российского контроля бассейны Черного и Азовского морей, а также Западный Кавказ. Тогда Россия, по сути, вернулась бы на столетие назад, когда из степей и гор выходили орды, грабящие и уводящие пленников, не дающие пахать земли Причерноморья и Предкавказья.
С появлением пароходов путь из Марселя и Лондона в Крым занимал на порядок меньше времени, чем путь туда из Москвы и Петербурга. Замкнутая бутылка Черного моря, заполненная огромным вражеским флотом, не оставляла никаких шансов более слабому Черноморскому флоту России. Переброску и снабжение войск в Причерноморье российское командование могло бы осуществлять только по «медленным» сухопутным путям, в основном необорудованным и кое-где небезопасным.
Создавая угрозу России на западных и северо-западных границах, коалиционное командование препятствовало переброске русских войск на черноморский театр военных действий.
Во второй половине марта 1854 г. началась посадка на транспортные суда экспедиционных англо-французских войск, погрузка артиллерии, инженерных орудий и госпитального оборудования. По сути начиналась первая война индустриального времени. Еще никогда такая масса войск и техники не перебрасывалась машинами на столь большие расстояния.
Для базирования англо-французских войск в Османской империи был выбран город Галлиполи. История постоянно ставит свои метки, указывая на грехи тех или иных государств и правительств. Через шестьдесят один год в том же месте англо-французские войска будут проводить десантную операцию против Турции, стоящую большой крови и безуспешную.
В начале мая 1854 у Галлиполи было собрано 27 тыс. французской пехоты и 1500 французских кавалеристов, а также 9 тыс. английских войск.
Затем пошла переброска англо-французских войск из Галлиполи в Варну. И тут еще одна метка истории – русская армия и флот взяли этот порт в 1829 г. и могли спокойно оставить его за Россией, слегка надавив на турецких представителей на переговорах в Адрианополе.
