книжке для начинающих помещалось по два портрета Ленина и Сталина. В этой книжке, где ни разу не упоминались слова «еврей» и «еврейский», приводились тексты «Сталин — наш учитель», «Сталина все любят». Характерно, что в этих книжках, предназначенных для первых лет обучения, не было ни одного текста, относящегося к дому и семье, как будто все дети были сироты, воспитывающиеся в общественных приютах. Как учителя могли справляться с своей работой при таких программах и учебниках, неизвестно. В педагогической литературе советского союза ни сомнения, ни критика не допускались, хотя мы знаем, что большинство учителей еврейских школ были беспартийные люди.
С 1933-34 учебного года все в еврейской школе переменилось. Образцом служило то, что происходило в школах на русском языке. Еврейские дети стали наполнять русские школы на Украине и в Белоруссии, и наступила полоса быстрого упадка еврейской школы. Агитация за посылку детей в еврейскую школу считалась опасным «уклоном». В низших школах почувствовался недостаток учащихся. Лучшие учителя стали покидать еврейскую школу. В центральной России, где проживало около одного миллиона евреев, уже к 1936 году еврейская школа почти ликвидировалась. В 1939 году в еврейских школах оставалось максимум 20 процентов всех еврейских детей. 60 процентов посещали русскую школу, 20 процентов — украинскую и белорусскую. Даже в Биро-Биджане не больше 20 процентов еврейских детей посещали еврейскую школу.
Следует отметить короткий и бурный эпизод в истории еврейской школы, когда советская власть оккупировала восточную часть Польши и Прибалтийские страны. Там все школы для еврейских детей должны были перейти на идиш. К этому времени уже почти не было еврейских школ ни в Минске, ни в Киеве. Но в Вильно и Ковно, в Белостоке и в Риге все еврейские дети должны были обучаться в еврейской школе. Годом позже пришли наци, и о еврейских школах больше не могло быть и речи.
Подводя итоги, можно сказать, что еврейская школа в Советском Союзе прошла через следующие этапы:
1) 1917 — 23 гг. — период хаоса, общественной инициативы и частичного равнодушия власти.
2) 1926 — 1931 гг. — период расцвета, постоянного численного роста и хаотического, внутреннего экспериментаторства.
3) 1931 — 1936 гг. — период постепенного численного упадка, внутренней стабилизации и бюрократического оцепенения.
4) 1936 — 1939 гг. — период ускоренного упадка и еще более ускоренного внутреннего оскудения.
Уже в третий период подлинные хозяева больше не хотели еврейской школы, и так как общественная инициатива была невозможна, то никто ничего не делал для того, чтобы удержать процесс упадка еврейской школы. В четвертый период этот упадок подгонялся властью. Даже когда бывали случаи стремления родителей сохранить еврейскую школу, власти этого не допускали. В 1940 году группа родителей из Минска была сослана за такое «преступление», как подача петиции о сохранении единственной, еще уцелевшей, еврейской школы.
Во все периоды, описанные нами (за исключением, частично, первого) еврейский элемент в школе сводился к преподаванию еврейских предметов на идиш. Но даже в течение всех этих лет звучали сетования на то, что преподавание идиш плохо поставлено, что дети, покидая школу, очень слабо знают идиш и что даже среди учителей встречаются люди, плохо знающие еврейский язык.
После мировой войны на короткий срок были восстановлены еврейские школы в Вильно и Ковно. Но ликвидация этих школ советской властью последовала даже раньше 1948 года, когда были ликвидированы все остальные формы еврейской культурной деятельности.
ИЕГУДА СЛУЦКИЙ. СУДЬБА ИВРИТ В РОССИИ
История книги на иврит в годы революции и советского режима представляет собой одну из глав мартиролога русского еврейства. Во времени глава эта — краткая: в сущности она ограничена тремя годами — 1917-1919. В начале — бурный расцвет, когда в условиях демократической февральско-мартовской революции русскому еврейству впервые удается проявить без помех заложенные в нем национальные и общественные возможности. Но вскоре бедствия погромной эпохи — с одной стороны, и давление кругов, пришедших к власти после октября 1917 года, — с другой, в корне подорвали все свободные проявления еврейского культурного творчества и с особой жестокостью обрушились на книгу на иврит.
В начале революции были намечены обширные планы по изданию еврейских книг, — в связи с развитием сионистского движения и древнееврейской школы в России и их растущими потребностями в культурной области. Но едва только началось осуществление этих планов, как враждебная рука протянулась к начаткам культурного строительства и уничтожила их. Началась полоса агонии, в течение которой еще можно отметить наличие некоторых изданий, предназначенных для синагогальной службы, или один-другой томик стихов на иврит. Но и эти жалкие проявления изданий на иврит исчезают к концу двадцатых годов под неумолимым давлением диктатуры, стремящейся истребить все светлые проявления еврейского национального духа.
В 1917-1919 гг. в России появилось свыше 180 книг, брошюр и журналов на иврит. Большинство их увидело свет в старом издательском центре — Одессе, где появилось 109 изданий (60%), за ней следует Москва (29) и Киев (18). В остальных городах число изданий не доходит и до десятка.
Число журналов и сборников было весьма велико, хотя по большей части они не успели выпустить более одного или нескольких выпусков. Но самый факт их появления свидетельствует о весьма большом интересе в русском еврействе к книге на иврит.
Краткий обзор этих изданий введет нас в круг деятельности и планов еврейских издателей того времени.
Сперва — о периодической печати. В центре внимания читателя был еженедельник — «Га-’АМ», вскоре превращенный в ежедневную газету под редакцией М. Гликсона, Б. Каца, С. Черновица и М. Клейнмана. Первый номер газеты вышел 11 июля 1917 г. Редакция ставила своей целью создать газету, дающую читателю весь необходимый ему материал, какой он обычно находит в других газетах. Вместе с тем редакция особое внимание уделяла информации еврейского содержания. По мере развития революционных событий такая газета на иврит была предметом роскоши: хотя тираж ее временами достигал 15.000 экземпляров, он не мог покрыть расходов, связанных с изданием. Дефицит покрывался упомянутой выше группой состоятельных приверженцев иврит. После октябрьского переворота «Га-’АМ» в течение ряда месяцев 1918 г. примыкал к числу органов оппозиционной печати, враждебной новой власти, подвергавшей резкой критике политику Ленина и Троцкого, а равно и Брест-Литовский мир. «Русская революция — писал Б. Кац в одной из передовых статей газеты — превзошла своей дикостью все отрицательные проявления французской революции... Нам осталась лишь надежда, что власть новой инквизиции недолго
