- Клянусь, не увидите! - подтвердил тот.
- Ну и убирайся! - заключил Тюльпан, у которого однако возникло неясное впечатление, что лицо это он уже когда-то видел, да и голос слышал тоже.
Торопливо вскочив, парень наступил на полу своего плаща. слышен был треск лопнувшего шва, и вдруг из распоротого кармана звонким дождем на пол посыпались монеты. Вместо того, чтобы их собрать, перепуганный парень кинулся к дверям, но Хромой Мортимер его перехватил. А Аврора Джонс, склонившись над монетами, удивленно воскликнула:
- Это же мои деньги, те, что я сегодня вечером получила за уголь! Нет точно, вот и полгинеи, что всегда дает мне мистер Стоунвел!
И Аврора потрясенно повернулась к пленнику:
- Так это ты меня хотел убить?!
Никто не успел отреагировать на её слова, потому что пленник в яростном отчаянии человека, понявшего, что нужно спасать свою шкуру, грубо обхватил левой рукой Аврору за шею, правой выхватив из-за пояса короткий топорик-обушок, вроде тех, которыми работают горняки - то самое оружие, с которым он раньше напал на Аврору! Волоча теперь её к дверям, яростно процедил сквозь зубы:
- Ни с места! Всем оставаться здесь не меньше получаса, иначе вашей старой ведьме конец!
Тюльпан заметил, что Бен Пендикок собрался метнуть нож, на что тот был мастер, и остановил его:
- Нет, Бен! Еще попадешь в Аврору! Оставь все мне!
И потом холодно, почти спокойно бросил рябому:
- Отпусти её - и сматывайся, никто за тобой гнаться не будет!
- Еще чего! - ответил мерзавец, который тянул Аврору все дальше, едва не удушая захватом.
- Возьми ключ от дверей и запри нас здесь, это тебя устроит? предложил Тюльпан.
- У меня руки заняты, как видишь. Достань ключ сам и вставь его снаружи, - потребовал рябой.
"- Голос, этот голос! Где же я его уже слышал?" - подумал Тюльпан, но предпочел выполнить требование, поскольку боялся, что парень, бывший на грани истерики, мог при малейшем признаке опасности ошалеть настолько, что начал бы лупить Аврору по голове обушком. Все вокруг окаменели, как статуи, так что лязг ключа в замке в этой гробовой тишине прозвучал как удар колокола.
- Старуху я заберу с собой наружу! - заявил рябой. - И там её оставлю, так пойдет?
- Ладно, - согласился Тюльпан. - Но если ты ей что сделаешь, я разыщу тебя хоть на краю света!
Все молча взирали, как этот мерзавец поднимается по ступенькам со своей заложницей. Тюльпан от напряжения и тревоги так вспотел, что стянул с головы капюшон и впервые открыл рябому свое лицо. И в этот миг произошло нечто потрясающее. Рябой вдруг выкрикнул:
- Фанфан!
И тут же, выбравшись с Авророй на улицу, закрыл дверь на ключ. И стало слышно, как кричит в замочную скважину что-то по-французски, что в гробовой тишине мог разобрать только Фанфан.
- Из-за тебя я угодил на галеры, и с тех пор все время думаю только о том, как с тобой посчитаться! Так что выходи, гад! Если не выйдешь, я из старухи душу выну! У тебя ровно одна минута!
- А, дерьмо! - крикнул Фанфан по-французски (в силу закона, по которому человек всегда прибегает к родному языку в моменты наивысшего возбуждения), приведя всех вокруг в изумление, поскольку никто не понимал, в чем дело. - Дерьмо, ведь я же знал, что этот голос и рожа, побитая оспой, кого-то мне напоминают!
И вот, вместе с Фанфаном-Тюльпаном, мы в этот миг невзирая на годы, прошедшие с тех пор, когда на рю Ню-ди-Пти-Шамп Фанфан спас мадам Дюбарри, в рябом негодяе узнаем мерзкого Пастенака!
* * *
Мерзавец этот рассчитал верно, не сомневаясь, что Фанфан из-за своих понятий чести и прочих романтических фантазий, так презираемых Пастенаком, не будет рисковать жизнью Авроры Джонс и отдаст себя в его руки. Поскольку Пастенак был вовсе не глуп, и ещё в детстве привык опасаться своего приятеля и его ловких штучек, он потребовал в замочную скважину, чтобы Фанфан вышел на улицу спиной вперед и с поднятыми руками.
"- Достаточно будет огреть его обушком, - и я за все буду отмщен, даже за то, что рябой!" - думал Пастенак, но тут уже Тюльпан крикнул из подвала:
- Так что, отопрешь ты дверь, или нет?
Вначале Пастенак проверил, где Аврора Джонс, которую отослал подальше, боясь подвоха с её стороны, хотя и было ясно, что пробитая голова и выпитый ром её уже обезвредили, и теперь Аврора Джонс сидела, привалившись к стене и опустив голову, и, видимо, спала.
Поэтому Пастенак с занесенным для удара топориком спустился по скользким ступеням к дверям. Свет, падавший сквозь них из подвала, озарял лестницу и часть улицы. Фанфан стоял в дверях, за ним виднелись неясные, словно окаменевшие фигуры.
- Иди наверх! - потребовал Пастенак. - Иди, получишь свое! Но не вздумай оборачиваться!
Тюльпан послушался. В подвале никто не шелохнулся. Тюльпан неторопливо, понемногу, чтобы не поскользнуться, поднялся на пять ступенек, там задержался и глубоко вздохнул. Прикинул, что когда шагнет на седьмую ступеньку и голова его окажется примерно на уровне колен Пастенака, будет нанесен смертельный удар. И в этот миг, не оборачиваясь, качнулся назад так резко и стремительно, что опять достал Пастенака, на этот раз в пах.
Тот, заорав от боли, сложился пополам, а Тюльпан, подавшись в сторону, чтоб увернуться от удара, скользнул по лестнице вниз головой в подвал. Зрители радостно завопили "ура!", но тут же смолкли, ибо Пастенак, обезумев от боли и ярости, вскочив, метнул свой обушок в Тюльпана. Ненси Вонючка и Теодора завопили, но удар вместо Фанфана пришелся по бочке, которую швырнул в Пастенака кузнец Падди Смит - тот вовремя заметил намерение Пастенака. Еще немного - и Тюльпан был бы мертв! Только теперь этот рябой мерзавец был обезврежен дюжиной крепких рук и брошен наземь как грязный мешок.
Пастенак так и остался в углу, опять окаменев от страха - а Фанфан и все прочие поспешили освободить Аврору Джонс из ледяных объятий ночи. Вернувшись, заметили, что вновь потеряла сознание, поэтому положили её поближе к очагу, устроив поудобнее.
Пастенак со страхом и ненавистью взирал на свою жертву. Теперь он не сомневался, что в этом подвале карьера его и кончится. Во рту он ощутил желчную горечь - поскольку наконец с бессильной злобой осознал, что вновь был унижен и побежден Фанфаном.
На губах Фанфана, уже давно наблюдавшего за Пастенаком, дрожала чуть заметная улыбка, из-за которой Пастенак чуть не лопнул от ярости.
- Как тебе в голову пришло явиться сюда, именно сюда - всего в двух шагах от места, где оставил умирать Аврору Джонс?
- Пару шагов? Я оглушил её метрах в пятнадцати отсюда! - ошеломленно протянул Пастенак.
Все были потрясены, Теодора не выдержала:
- И эта бедняжка столько ползла! Ах ты, грязный мерзавец, - вдруг взорвалась она и начала хлестать Пастенака по физиономии. - Да только за то, что ей из-за тебя пришлось вынести, тебя стоит утопить в Темзе!
- А мы именно это сейчас и сделаем, детка! - негромко произнес Саймон Чудак.
Трое клиентов, не относившихся к приятелям Авроры, и успевших протрезветь, торопливо распрощались, заявив, что не хотят иметь с происходящим ничего общего. Выслушав все, что им было сказано, постарались убраться, не теряя лица. Еще двое, продолжавших дрыхнуть, не взирая на шум и крики, не сделали ничего. И ещё парочка - их Теодора не знала ускользнула в тот момент, когда Тюльпан привел рябого обратно в "Рай".
- Дай мне ещё шанс! - заныл Пастенак пересохшими губами, трясясь от страха. - В эту ночь все против меня! Я заблудился, бродил вокруг да около и боялся замерзнуть. Потому и зашел сюда. И надо же, чтобы так не повезло вы принесли её именно сюда!
И, помолчав, продолжал, словно жалея сам себя, так жалостно, как могут только такие убогие ничтожества:
- Нет, никогда мне в жизни не везло! - и с хныканьем и хлюпаньем носом добавил: - Я не хотел её убить! Клянусь!
- Привяжем по булыжнику к ногам - и в Темзу! - предложил Бен Пендикок.
Но тут вмешалась Теодора, которая при виде едва дышащей приятельницы была вне себя от печали и ярости.
- Засунуть ему в глотку воронку и влить пару литров джина - такого этот говнюк не выдержит. Потом выбросим на улицу и констебли утром решат, что сдох с перепою!
- Одолжи мне свой нож, Бен! - тихонько попросил Тюльпан. Бен подал ему нож, а Теодора заметила:
- Схожу-ка я за тазом, а то все вокруг будет в крови, когда мы зарежем его как свинью!
У Пастенака ноги подкосились, словно его уже зарезали. В ушах его гудело так, что он не слышал и не понимал, что говорит ему Тюльпан впрочем, остальные тоже не поняли.
Тюльпан тем временем, протянув Пастенаку его обушок, сказал:
- На, бери, порешим дело как джентльмены!
Все были ошеломлены, понеслись протесты:
- Ты что, с ума сошел? Нашел чем шутить!
Тюльпан, однако, не шутил, и вот все с ужасом и недоверием взирали, как он за шиворот поднимает Пастенака и волочет его к дверям, и как опять выходит с ним на улицу, куда уже отправил Саймона Чудака с фонарем.
