«…На 22 июня 1941 года дивизия была укомплектована в личном составе: рядовым на 98 проц., младшим начсоставом на 60 проц. и командным составом на 80 проц. Материальной частью: тяжёлые танки – 51, средние танки – 150, БТ-5/7 – 125, Т-26 – 42 единицы (таким образом, в одной только дивизии Борзилова было двести новейших танков Т-34 и КВ с противоснарядным бронированием).К 22 июня обеспеченность дивизии боевым имуществом: снарядов 76-мм – 1 бк, бронебойных снарядов 76-мм не было, снарядов 45-мм – 1,5 бк, бензина Б-70 и КБ-70 – 3 заправки, дизтоплива – 1 заправка…
22 июня в 2 часа был получен пароль через делегата связи о боевой тревоге со вскрытием «красного пакета». Через 10 минут частям дивизии была объявлена боевая тревога, и в 4 часа 30 мин. части дивизии сосредоточились на сборном пункте по боевой тревоге… в 22 часа 22 июня дивизия получила приказ о переходе в новый район сосредоточения – ст. Валпа и последующую задачу: уничтожить танковую дивизию, прорвавшуюся в район Белостока… Дивизия, выполняя приказ, столкнулась с созданными на всех дорогах пробками из-за беспорядочного отступления тылов армии из Белостока. Дивизия, находясь на марше и в районе сосредоточения с 4 до 9 часов и с 11 до 14 часов 23 июня, всё время находилась под ударами авиации противника. За период марша и нахождения в районе сосредоточения до 14 часов дивизия имела потери: подбито танков – 63, разбиты все тылы полков… Танковой дивизии противника не оказалось в районе Бельска, благодаря чему дивизия не была использована. (В переводе с русского на русский это означает, что весь первый день войны дивизия просто бездействовала. На второй день она была направлена командующим 10-й армией Голубевым, вследствие панических донесений его подчинённых, на юг к Бельску, но поскольку никаких танковых частей противника в полосе 10-й армии просто не было, то и найти их Борзилов не смог.)
…24 – 25 июня дивизия, выполняя приказ командира корпуса и маршала т. Кулика, наносила удар: 14-й тп – Старое Дубно и далее Гродно, 13-й тп – Кузница и далее Гродно с запада, где было уничтожено до двух батальонов пехоты и до двух артиллерийских батарей противника (это и есть первое и единственное упоминание об участии 7-й тд в контрударе мехкорпусов Западного фронта). После выполнения задачи (до «выполнения» задачи – продвинуться через Гродно к переправам на Немане у Меркине и нанести удар во фланг и тыл 3-й Танковой группы вермахта – было ещё очень далеко) части дивизии сосредоточились в районе Кузница и Старое Дубно, при этом части дивизии потеряли танков 18 штук сгоревшими и завязшими в болотах… В частях дивизии ГСМ были на исходе, заправку производить не представлялось никакой возможности из-за отсутствия тары и головных складов, правда, удалось заполучить одну заправку из сгоревших складов Кузница и м. Кринки (вообще ГСМ добывали как кто сумел).
К исходу дня 25 июня был получен приказ командира корпуса на отход за р. Свислочь. (Этот приказ, вероятно последний в своей жизни, Хацкилевич отдал, выполняя распоряжение командующего Западным фронтом Павлова, который 25 июня в 16 часов 45 минут на основании директивы Ставки и её представителя в штабе Западного фронта маршала Шапошникова отдал приказов отводе всех войск фронта на линию реки Щара, т.е. на 100 – 150 км к востоку от границы. Правда, из дальнейшего становится очевидно, что приказ об общем отходе лишь «узаконил» начавшееся беспорядочное бегство.) По предварительным данным, 4-я тд 6-го мехкорпуса в ночь на 26 июня отошла за р. Свислочь, в результате чего был открыт фланг 36-й кавалерийской дивизии… В 21 час 26 июня части 36-й кд и 29-й мотострелковой дивизии (6-го мехкорпуса) беспорядочно начали отход. Мною были приняты меры для восстановления положения, но это успеха не имело. Я отдал приказ прикрывать отходящие части и в районе м. Кринки сделал вторую попытку задержать отходящие части, где удалось задержать 128-й мсп (это не вражеский, это наш полк из состава своего 6-го мехкорпуса всё пытается задержать Борзилов) и в ночь на 27 июня переправился через р. Свислочь, что стало началом общего беспорядочного отступления… 29 июня в 11 часов с остатками матчасти (3 машины) и отрядом пехоты и конницы подошёл в леса восточнее Слонима, где вёл бой 29 и 30 июня. 30 июня в 22 часа двинулся с отрядом в леса и далее в Пинские болота по маршруту Гомель-Вязьма… Материальная часть вся оставлена на территории, занятой противником, от Белостока до Слонима. Оставляемая матчасть приводилась в негодность. Материальная часть оставлена по причине отсутствия ГСМ и ремфонда…» (74) Теперь переведём дыхание и попытаемся подвести самые простые, арифметические итоги. К началу боевых действий в 7 й тд было 368 танков. Ещё до начала первых авианалётов дивизия покинула место постоянной дислокации и никаких ощутимых потерь от «внезапного удара» 22 июня не понесла. Но примечательно, что даже 19 марта 1999 г. «Красная Звезда» описывала эти события в привычном для неё духе: «Полыхали огнём танковые парки. Пометавшись некоторое время в бессильном отчаянии, почти безоружные (???) танкисты вместе с пехотой и пограничниками подались, как говорили в старину, в отступ… Немецкие лётчики безжалостно (главная армейская газета страны считает, что тех, кто «подался в отступ», противник должен был жалеть?) бомбили и расстреливали людей с бреющего полёта…» В ходе контрнаступления 24 – 25 июня 7-я танковая дивизия вела бой с пехотой противника силой до одного полка (можно предположить, что это был 481-й пехотный полк 256-й пд вермахта, который действительно вёл 24 – 25 июня бой с советскими танками в районе местечка Кузница), потеряв при этом всего 18 танков, причём не все они были подбиты немецкой противотанковой артиллерией – несколько машин, как пишет комдив, просто увязли в болотах. Борзилов в своём докладе не уточняет, какие именно танки были потеряны. Тем не менее, знал возможности противотанковой артиллерии немецких пехотных дивизий и приданных им дивизионов «штурмовых орудий», вооружённых короткоствольным 75-мм «окурком», можно с высокой степенью достоверности предположить, что основная ударная сила дивизии – новейшие танки Т-34 и КВ – осталась целой и невредимой. В другом своём докладе (от 28 июля 1941 г.) генерал Борзилов пишет. «При появлении наших танков танки противника (реально это были самоходные «штурмовые орудия») боя не принимали, а поспешно отходили… машина Т-34 прекрасно выдерживает удары 37-мм орудии, не говоря уже о КВ». (63. стр. 118) Даже с учётом того, что 63 танка были потеряны на марше, к утру 26 июня в 7-й танковой дивизии должно было оставаться ни много ни мало 287 танков. В скобках заметим, что ни одна из 17 танковых дивизий вермахта не имела 22 июня 1941 г. в своём составе такого количества танков (в среднем на одну немецкую дивизию приходилось по 192 танка), не говоря уже про качество… И вот, через три дня отступления, практически без соприкосновения с противником (да и не могла немецкая пехота при всём желании догнать отступающую моторизованную армию) ото всей 7-й танковой дивизии остаётся «отряд пехоты с тремя танками».
Впрочем, в докладе Борзилова указана и объективная (на первый взгляд) причина разгрома дивизии и потери всей матчасти: «отсутствие ГСМ» Казалось бы – о чём тут ещё спорить? Нет горючего – нет и боеспособной танковой дивизии. Увы, при всём уважении к памяти генерала Борзилова, мы не будем спешить с выводами, а воспользуемся калькулятором и собственной головой. Одна заправка дизтоплива была в дивизии до начала боевых действий. Ещё одну получили уже в ходе боёв. Бензина было три заправки и более. Теперь переведём эти «заправки» в понятные километры. Самый устаревший из имевшихся в 7-й дивизии танк Т-26 имел запас хода на одной заправке в 170 км. Три заправки – полтысячи километров. Самый мощный и современный КВ – те же самые 180 км (тяжело таскать 50 тонн стали). Две заправки для дизельного КВ – это 360 км. Скоростные БТ и средние Т-34 имели запас хода на одной заправке в 300 и более километров. Фактически 7-я танковая дивизия, беспорядочно кружась по маршруту Белосток – Валпа – Сокулка – Волковыск – Слоним, прошла за всё время с 22 по 29 июня никак не более 250 км. Бросить при этом всю технику «по причине отсутствия ГСМ» было совершенно невозможно. Более того, территория «белостокского выступа» была буквально забита складами с горючим и боеприпасами. Непосредственно в зоне «блужданий» 6-го МК находилось 12 (двенадцать) стационарных складов горючего. А именно: 9205-й и 10405-й (Белосток), 925-й и 10385-й (Бельск), 9235-й и 10195-й (Моньки), 9195-й и 10205-й (Гродно); 9295-й и 10335-й (Мосты), 9225-й и 10445-й (Волковыск). Расстояния между этими складами не превышали 60 – 80 км. Даже для ветхой «полуторки» с бензоцистерной это не более двух часов езды. Было ли на этих складах горючее? Ещё в самые что ни на есть «застойные годы» «Военно-исторический журнал» (№ 8/1966) сообщал читателям, что «к 29 июня на территории Белоруссии, занятой противником, осталось более 60 окружных складов, в том числе… 25 складов горючего… Общие потери к этому времени составили: горючего – более 50 000 т (50% запасов)». Полностью укомплектованному мехкорпусу на 100 км марша требовалось менее 300 т горючего. На тех запасах горючего, которые остались на занятой территории, рядом с брошенными танками. 6-й МК мог дойти до Владивостока и вернуться назад в Белосток… По современным же данным, на территории Западного ОВО находились мобилизационные запасы горючего в ещё большем количестве – 264 тыс. тонн. (75, стр. 351) Не случайно, видимо, начальник генерального штаба вермахта Ф. Гальдер в записи от 1 июля отмечает, что «около одной трети расхода горючего покрыто трофейными запасами». В абсолютных числах это означает, что в среднем каждый день немцы «получали» на теоретически не известных им и теоретически уничтоженных при отступлении советских складах по 2 900 тонн горючего. (12) Танковые дивизии 6-го мехкорпуса «не смогли» найти одну десятую от этого количества для того, чтобы по крайней мере организованно отступить на восток. Вместе с танками…
