Вчера на 112-й площадке космодрома министр Афанасьев провел заседание Государственной комиссии по лунному комплексу Н-1 — Л-3. Присутствовали Крылов, Пилюгин, Бармин, Карась, Курушин, Казаков и около сотни конструкторов, инженеров и строителей. Заседали пять часов, заслушали доклады Кириллова, Истомина, Дорофеева, Линькова, Ключарева, Пилюгина, Мозжорина и других товарищей. Отметили, что сроки готовности ракеты и стартовых сооружений к пускам, записанные в решениях ЦК и правительства, трижды сорваны. В данное время правый старт принят в эксплуатацию, левый старт будет готов в первом квартале 1969 года, ракета Н-1 проходит примерочные и заправочные испытания, команды обслуживания тренируются и получают практику подготовки и осуществления пусков. Отмечено большое число недостатков, недоделок и плохого качества выполняемых работ — в частности, имел место случай, когда основная магистраль энергосистемы старта была перерезана бульдозером (дублирующая магистраль расположена всего в 30 сантиметрах от основной, обе магистрали зарыты на небольшую глубину и плохо охраняются). Для завершения испытаний ракеты и на ее заправку потребуются еще около 50 суток. Приняли решение: первый пуск ракеты Н-1 готовить на вторую половину ноября 1968 года, а второй пуск — на февраль 1969 года. Маловероятно, что эти сроки будут выдержаны, — скорее всего, первый пуск Н-1 будет осуществлен только в первой половине будущего года.
Сегодня я ознакомился с планами полетов американских астронавтов на ближайшие месяцы. На октябрь 1968 года запланирован орбитальный полет «Аполлона-7» с тремя астронавтами на одиннадцать суток. В январе-марте 1969 года планируется выполнить облет Луны кораблем «Аполлон-8» с экипажем из трех человек. В мае-июне 1969 года предполагается осуществить высадку астронавтов на Луну.
Орбитальные полеты «Аполлонов» вокруг Земли и даже облет Луны вполне возможны в намеченные американцами сроки, хотя с последним они явно торопятся: нельзя посылать экипаж в облет Луны без осуществления хотя бы двух-трех технологических облетов. Не верю я и в реальность экспедиции американцев на Луну в 1969 году.
20 сентября.
Был в ЦПК, беседовал с Терешковой, Николаевым, Титовым, Береговым и другими товарищами.
Терешкова после возвращения из отпуска побывала уже в Болгарии и Корее. У нее уйма забот по делам Комитета советских женщин — сегодня она собирается вылететь на три дня в Душанбе на республиканский съезд женщин Таджикистана. Валя просила помочь ей советами по ряду конкретных вопросов деятельности комитета и поддержать ее ходатайства перед ЦК КПСС (Суслов) и Советом Министров (Полянский). Договорились вместе заняться этими вопросами на следующей неделе.
С Титовым мы обсудили программу и сроки его поездки в Мексику. Предполагалось, что Герман с Тамарой вылетят туда 12 октября, но наш посол в Мексике и Комитет олимпийских игр хотели бы видеть Титова на торжественном открытии XIХ Олимпиады 8 октября — я дал согласие на вылет 7 октября. Титов попросил разрешения на двухдневную поездку в Калугу вместе со всем отрядом космонавтов для ознакомления с музеем К. Э. Циолковского. Поездку я разрешил, поручив Герману встретиться с секретарем обкома Аксеновым и сообщить ему, что по его просьбе мы обязательно выделим для музея ряд ценных экспонатов, характеризующих жизнь и деятельность космонавтов.
Из беседы с Береговым я понял, что он правильно оценивает ошибки, допущенные им при комплексной тренировке, и сознает, что всего лишь удовлетворительная оценка его знаний может повредить ему как первому кандидату на очередной космический полет, вызвав у руководства сомнения в возможности успешного выполнения полета. Изучив конкретные материалы тренировки и побеседовав с врачами, инженерами и методистами, я пришел к выводу, что у Берегового имеются недостатки внимания, памяти и логики мышления. 24 сентября мы еще раз проверим Берегового на комплексной тренировке, а 27 сентября примем у него экзамен по подготовленности к полету. Если и в этих двух ответственных проверках Береговой допустит ошибки, то придется, по-видимому, пересмотреть наше решение о назначении его в полет.
21 сентября.
В сегодняшних газетах опубликовано сообщение ТАСС, в котором говорится о том, что «Зонд-5» выполнил программу исследования космического пространства, осуществив 18 сентября 1968 года облет Луны при минимальном удалении от ее поверхности, равном 1950 километрам.
Сегодня утром позвонил из Евпатории полковник Ващенко. Он сообщил, что хотя скорректировать траекторию полета Л-1 невозможно из-за полного отказа системы астроориентации, все же остается надежда на осуществимость баллистического спуска корабля над акваторией Индийского океана. Ващенко передал просьбу Мишина о моем прилете в Феодосию в понедельник 23 сентября для подписания заключения о допуске корабля «Союз» к пилотируемым полетам. Одновременно он доложил, что 20 сентября в Феодосии при сбросе с самолета макета «Союза» не отстрелился люк парашютного контейнера и макет разбился. Несколько позже позвонил из Феодосии генерал Холодков и сообщил, что авария с макетом «Союза» произошла из-за халатности сборщика (неправильно подсоединил штекер) и что данное происшествие не порочит конструкцию корабля. Холодков считает, что заключение о допуске «Союза» к пилотируемым полетам можно подписать, и тоже просил меня прилететь в понедельник в Феодосию.
Находящийся в отпуске Вершинин не вытерпел сидения на даче и на несколько часов приехал в свой служебный кабинет. Я рассказал Главкому о ходе полета «Зонда-5» и о возможном его приводнении в Индийском океане. Потом мы беседовали о предстоящих пилотируемых полетах, об испытаниях Н-1 и всех наших «болячках». Главком сказал, что он подписал формулировку о «вынужденном резком маневре» в выводах аварийной комиссии о причинах гибели Гагарина и Серегина. Он вынужден был это сделать, так как четыре его заместителя (Кутахов, Мороз, Пстыго и Мишук), непосредственно участвовавшие в расследовании происшествия, уже подписали это заключение. «Изменить заключение, — сказал мне Вершинин, — было уже невозможно. Я вынужден был его подписать, но я с большим удовлетворением подписал бы версию гибели Гагарина, изложенную в письме космонавтов к Устинову. Космонавты дают более объективную оценку катастрофы, чем это сделали Мишук и Смирнов».
В конце нашей беседы Главком снова, уже в третий раз, заговорил о том, что весь груз космических проблем, которые несколько лет несли Руденко вместе с Каманиным, теперь должен нести один Каманин. «Ты не думай, — сказал он, — что я или Кутахов сможем чем-либо помочь тебе. Решай все сам. Самое большее, что я могу для тебя сделать, это попытаться повысить твою должность с помощника до заместителя Главкома. Такое повышение по службе может несколько расширить твои права и даст больше самостоятельности». Я поблагодарил Константина Андреевича за внимание к нашим делам и пожелал ему хорошего отдыха в оставшиеся дни отпуска.
Около трех часов дня мне доложили уточненные данные по предстоящей посадке «Зонда-5»: приводнение корабля произойдет сегодня в 19:08 в Индийском океане; координаты ожидаемой точки приводнения — 31°58′ южной широты и 65°21′ восточной долготы.
Был у Кутахова, договорился с ним о моем полете в Феодосию и представил ему на подпись приказ о проведении тренировок космонавтов в невесомости на самолете Ту-104.
22 сентября.
Вчера с 17 часов был в Подлипках в Координационно-вычислительном центре. В зале заседаний Госкомиссии я застал уже ранее прибывших туда Пашкова, Мрыкина, Карася, Казакова, Феоктистова и других товарищей.
К этому времени связь с Л-1 уже прекратилась. Корабль возвращался к Земле, но было абсолютно ясно, что управляемая посадка на территории СССР невозможна из-за отказа астроориентации и трехосной стабилизирующей платформы. Оставались лишь слабые надежды на баллистический спуск и приводнение в Индийском океане и еще большие опасения, что корабль может проскочить разреженную атмосферу Земли и уйти на семь суток «на второй круг».
Корабль, по расчетным данным, должен входить в атмосферу Земли под углом 5–6 градусов к плоскости местного горизонта. Уменьшение угла входа от допустимых значений всего на один градус чревато возможностью «незахвата» корабля атмосферой Земли. Превышение угла входа на один градус ведет к возрастанию перегрузок от 10–16 единиц при расчетном спуске до 30–40 единиц, а более значительное увеличение этого угла будет опасно не только для экипажа, но может привести и к разрушению самого корабля. Иными словами, корабль должен пролететь более 800 000 километров по трассе «Земля — Луна Земля» и на скорости 11 километров в секунду попасть в зону («воронку») безопасного входа диаметром 13 километров. Такая высокая точность может сравниться лишь с точностью, потребной для попадания в копейку с расстояния 600 метров.
