Здесь ясно сказано все. И что русский хан-царь – это великий император. И что никакие другие монархи не имели права носить этот титул. И что владения русского императора – неизмеримы. И что императором его именуют все европейские монархи. Все это прекрасно объясняется нашей реконструкцией, согласно которой, Великая = «Монгольская» Империя просуществовала до начала XVII века. И царь-хан Дмитрий, взойдя на московский престол, естественно, стремился удержать за собой прежний смысл титула «великий император». Но Империя уже раскалывалась, и мятежные ордынские наместники, в том числе и в Польше, отказывались подчиняться старой ордынской власти в Москве.
52. Об отношении русских дворян XVIII века к внедряемой скалигеровской версии «античной» истории
Воспользуемся статьей В.В. Дементьевой «Римская история Шарля Роллена», прочитанная русским дворянином», опубликованной в научном журнале «Вестник древней истории» (1991. № 4).
В.В. Дементьева пишет: «В коллекции Государственного архива Ярославской области хранится рукопись под названием "Критика на новонапечатанную книгу 1761 г. о начале Рима и действах народов тоя монархии". Она содержит 47 листов с исписанными оборотами, т. е. 94 страницы… На обороте последнего листа отмечено: "Критиковал великого Нова града дворянин Петр Никифоров, сын Крекшин в 1762 г., сентября 30 дня. Санкт-петербург"».
П.Н. Крекшин (1684–1763) был крупным чиновником времен Петра I. В частности, «вел журнал Петра I и после смерти царя разбирал его бумаги». Был смотрителем работ в Кронштадте, с 1726 года находился в отставке и занимался собиранием исторических материалов, а также составлением исторических сочинений (преимущественно по русской истории). Трудами П.Н. Крекшина пользовались такие известные историки, как В.Н. Татищев, М.М. Щербатов, И.И. Болтин, В.О. Ключевский.
После смерти Крекшина императрица Екатерина II потребовала «видеть некоторые его летописи и г. Крекшину принадлежащие бумаги, которые, с крайним любопытством рассмотрев, благоволила некоторые оставить у себя». Это свидетельствует, что Крекшин был известным человеком и его исторические труды пользовались общественным вниманием. Архив Крекшина был целиком куплен известным коллекционером графом А.И. Мусиным-Пушкиным в 1791 году. Что же пишет Крекшин в своей критике «новонапечатанной книги о начале Рима»? Важно подчеркнуть, что это сочинение французского историка Ш. Роллена было одной из первых книг по скалигеровской истории, появившихся на русском языке. Сообщается следующее: «Произведения Роллена и Кревье были первыми современными пособиями по древней истории».
В.В. Дементьева продолжает: «Главное, в чем не соглашался П.Н. Крекшин с Ш. Ролленом, это с его утверждением о непобедимости Рима… Широко привлекались в рецензии сведения, почерпнутые у Иосифа Флавия, Плиния, Тацита, Овидия, Плутарха, Страбона, Геродота, в "Вавилонской хронике" Бероса и др…Кто же всегда побеждал Рим, кто заставлял трепетать его армию и его императоров?.. Победителями Рима, утверждал П.Н. Крекшин, всегда были славяне, русские. Цепочка его рассуждений такова:
"Народ словенский – это народ московский (по князе Мосохе именован) ", это народ российский ("по князе Россе именован"),
"оные же народы по князе Скифе нарицаемы скифами",
"по князе Сармате писаны сарматами",
"свышеописанные народы писаны готами по князе Готте",
"означенные народы писаны вандалами",
"оные же народы писаны варягами" и многие другие народы есть не кто иной, как "свышеописанный словенский российский народ"…
Перечень поражений Рима, по П.Н. Крекшину, выглядит следующим образом:
"В кесарствование кесаря Августа готы славяне разорили области ближние, подлежащие державству римскому";
"Атилла, царь гунский, нарицаемый бич божий из русския страны…";
"Одоакр, царь российский Италиею возобладал" и т. д.». По сути дела, П.Н. Крекшин полностью подтверждает нашу реконструкцию. Правда, датировки у него уже скалигеровские, то есть неправильные. Но он еще незнаком с миллеровско-романовской версией русской истории. Поскольку эта версия еще только-только создавалась, когда Крекшин писал свою рецензию. В миллеровско-романовской версии вскоре будут вообще запрещены упоминания о том, что «античный» Рим существовал одновременно со средневековым Российским Московским царством. Но для Крекшина этот запрет еще не действует. Хотя скалигеровской хронологии его успели обучить. Поэтому, естественно, в его сознании российская история углубляется в далекую «античность».
Но может быть, все это – личное мнение Крекшина. Может быть, он выдавал желаемое за действительное, не разобрался в предмете, чего-то недопонял? Мало ли какие у людей складываются мнения. Но нет! Как полагает В.В. Дементьева, «представления П.Н. Крекшина об истории древнего мира соответствовали уровню знаний своей эпохи… Русское антиковедение как наука сложилось только к концу XVIII века».
То есть получается, что ранее конца XVIII века русское «антиковедение» существовало, но было якобы неправильным, «не сложившимся как наука». Мы видим, что «наукой» современные историки называют лишь работы миллеровско-романовской школы. «Отражает ли рецензия П.Н. Крекшина уровень исторических представлений середины XVIII века, – задает вопрос В.В. Дементьева. И сама же отвечает: – Безусловно, да». То есть представления Крекшина в целом разделяло образованное русское общество.
Вплоть до конца XVIII века русские представляли «античную» историю именно так, как об этом написал Крекшин. И это идеально соответствует нашей реконструкции. Только к концу XVIII века русское общество с большими усилиями заставили совсем по-другому воспринимать мировую и русскую историю. Сегодня нам этот миллеровско-романовский взгляд XVIII века уже преподносят как единственно возможный, якобы издавна существовавший и очевидный сам по себе. Настолько очевидный, что любые возражения против него с ходу объявляются абсурдными. Но история – это предмет науки, а не веры. В науке любое утверждение необходимо доказывать, обосновывать. Если русское общество середины XVIII века смотрело на русскую историю совсем не так, как сегодня, то спрашивается, какие аргументы приводятся историками в доказательство того, что в XVIII веке русские аристократы «совершенно не понимали своей истории»? Якобы «абсурдные представления» образованного русского общества XVIII века об отечественной истории – вещь чрезвычайно странная.
Исследования по новой хронологии заставляют вновь вспомнить о забытых спорах XVIII века. Тогда скалигеровско-миллеровская школа победила. Но сегодня обнаруживается, что в одержавшей верх версии кроются глубокие противоречия, что она ошибочна. С другой стороны, оказывается, что те представления русского общества XVII–XVIII веков о своей истории, которые жестко подавлялись в ходе внедрения скалигеровской версии, зачастую были правильными.
53. Миллеровско-романовская версия русской истории внедрялась в русское общество в яростной борьбе. Ломоносов и Миллер
Во томе 2 настоящего издания мы подчеркнули то поразительное обстоятельство, что принятая сегодня версия русской истории создана в XVIII веке, причем исключительно иностранцами – немцами Миллером, Байером, Шлёцером и др. Возникает вопрос: а что же русские ученые? Как русское образованное общество могло допустить столь бесцеремонное вмешательство в такую важнейшую область науки и культуры, как отечественная история? Ведь ясно, что разобраться в сложнейших проблемах русской истории иноземцу труднее, чем своему. Вот почему полезно приподнять завесу над почти забытой в наши дни яростной борьбой, которая велась в XVIII веке в академических кругах вокруг принципиальных вопросов отечественной истории. Воспользуемся уже редкой сегодня книгой М.Т. Белявского «М.В. Ломоносов и основание Московского университета», изданной в 1955 году к 200-летию основания МГУ. Оказывается, борьба за русскую историю была существенной частью движения русского общества XVIII века за право иметь отечественную науку. В ту эпоху это право было под большим вопросом. Во главе движения стоял великий М.В. Ломоносов. Во главе иностранцев, стремившихся – при нескрываемой поддержке романовского императорского двора – подавить русскую национальную научную мысль, находился историк Г. Миллер.
В 1749–1750 годах Ломоносов выступил против новой в то время версии русской истории, создаваемой на его глазах Г. Миллером и Г. Байером. Он подверг критике только что увидевшую свет диссертацию Миллера «О происхождении имени и народа российского», дал уничтожающую характеристику трудов Байера по русской истории. «Мне кажется, – писал он о Байере, – что он немало походит на некоторого идольского жреца, который, окурив себя беленою и дурманом и скорым на одной ноге вертением, закрутив свою голову, дает сумнительные, темные, непонятные и совсем дикие ответы».
