Но какое сокровище мы ищем? Какова природа золота, называемого проклятым в силу того, что его обретение может обернуться потерей души? Материально ли оно? Кто знает, быть может, это были сокровища дельфийского святилища или священные предметы Храма Иерусалимского, привезенные из Рима вестготами Алариха и укрытые в Разе, в глубине лесов или на иссушенном плато, чьи внутренности изъедены пещерами и фотами. Не покоятся ли эти ценности в гроте Магдалины, или Годы, в чьем странном имени слышатся отголоски мифа о чаше, собравшей кровь Христа? Ведь, по словам одного из Евангелий, Мария из Магдалы присутствовала при снятии Иисуса с креста, которое было позволено сделать Иосифу Аримафейскому… Но не было ли пресловутое «сокровище» великим секретом, который не следовало разглашать, поскольку он мог поставить под угрозу официальную Историю и некоторые доктрины христианства? Никто не знает, о чем сообщали манускрипты, найденные Соньером. Они исчезли, что вовсе не означает, что они уничтожены. Вполне возможно, в один прекрасный (или ужасный) день они вновь появятся на свет. Скорее всего, Соньеру было известно о том, что таили в себе эти документы, но об этом знал лишь он один. И все же человек, посвятивший свою жизнь благотворительным делам и проектам, каким бы странными и спорными они ни были, не мог унести этот секрет за собой в могилу: он должен был оставить некий знак.
Прежде чем понять, каков этот знак, прежде чем разгадать значение символа, следует его выявить, выловить из потока деталей, умышленно обрушенного на исследователя. Обилие «пустых» знаков призвано сбить с толку тех, у кого нет четкого понимания того, что же они ищут. Иными словами, человеку предстоит испытание, этот неизменный атрибут поиска, который можно найти во всех великих мифах человечества. Тщательное исследование творения Соньера позволяет сделать простой вывод: если аббат и оставил некий знак, то искать его нужно в изображении Марии из Магдалы.
Повтор одной и той же темы, одной и той же детали уже таит в себе указание, даже если этот повтор закономерен (как в нашем примере, поскольку церковь освящена во имя святой Магдалины). Облик Магдалины, как мы уже заметили, подобен тому обличью, какое придавали Деве Марии. Наибольшим сходством с ней обладает та Магдалина, которая изображена на картине в верхней части алтаря: коленопреклоненная дева в гроте, молящаяся у креста из ветвей дерева, — и пробитый череп неподалеку от нее. Череп с зарубкой или пробоиной говорит о многом, поскольку его символическим предназначением было находиться вблизи сокровищ. В гроте темно, но свет извне освещает лицо молящейся святой. «Я презираю царство земное и мирские утехи из-за владыки моего Иисуса Христа» — так сказала Мария Магдалина. Не говорят ли ее слова о том, что сокровище, хранимое ею, не принадлежит этому миру, приобретая тем самым исключительную важность для всеобщего христианского послания? Змея Знания, струящаяся по платью Марии в тимпане церкви, лишь подкрепляет эту идею, в то время как ковчег (или ларь) у ног статуи может напоминать как о плавании Магдалины к берегам Галлии, так и о драгоценном предмете, утаенном Марией от чужих взглядов.
Мария из Магдалы — это олицетворение Женственности в наивысшем ее проявлении. Именно она принесет весть о воскресении Христа. Именно она миропомазала его на царство. Мария любила Иисуса, и он любил ее среди всех женщин. Она дала ему вторую жизнь и сонм блаженных. Послание Марии из Магдалы — это послание Любви, но той, которая способна изменить мир, о чем прекрасно знали окситанские трубадуры, неустанно повторявшие, что постичь Бога можно через Женщину. Магдалина олицетворяет Красоту, «подобную судороге», равным образом способную быть генератором вечного стремления к Совершенству. Но наш мир еще не готов услышать и принять это высшее послание — и до тех пор пока это время не наступит, Красота будет таиться в гроте. Именно об этом говорит нам Жерар де Нерваль:
Ты помнишь древний храм, белевший горделиво,
И горький апельсин, надкушенный тобой,
И темный гулкий грот, для многих роковой.
Где змия мертвого еще посевы живы?[201]
Разве не может быть «проклятое золото Ренн-ле-Шато» посевами побежденного, но не убитого, а всего лишь дремлющего змия? Не разбудило ли его послание Соньера? В таком случае поиск будет опасным и даже фатальным для того, кто не готов к испытаниям такого рода. Но все же — нужно рискнуть. Нужно проникнуть в этот грот, ибо «святая мрачных бездн — святее всех святых», как признает посвященный Жерар де Нерваль («Артемида»). Это приглашение к поискам — но не «проклятых сокровищ» Ренна, а «золота Королевы», того самого, что утаено в гроте, где дремлет древний змий, и скрыто в ларе, который держит в своих колдовских руках Мария из Магдалы.
Сент-Анн-д’Оре, 1989
Baigent, Leigh, Lincoln, L’Énigme sacrée. Paris, 1983;
Bordes Richard, Rennes-le-Château, 1985;
Bordes Richard, Les Mérovingiens à Rennes-le-Château, 1984;
Boudet Henri, La Vraie Langue celtique, Nice, 1984;
Chaumeil Jean-Luc, Le Trésor du Triangle d’or, Paris, 1979;
Chaumeil Jean-Luc, L’Alphabet solaire (avec J. Rivière), Paris, 1985;
Corbu et Captier, L’Héritage de l'abbé Saunière, Nice, 1986;
Descadeillas René, Mythologie du trésor de Rennes, Carcassonne, 1988;
Fédié Louis, Le Comté de Razès et le diocèse d’Alet, Carcassonne, 1880;
Jarnac Pierre, Histoire du Trésor de Rennes-le-Château, 1985;
Kelen Jacqueline, Un amour infini, Paris, 1983;
Lamy Michel, Jules Verne, initié et initiateur, Paris, 1984;
Lupin Gérard, Le Trésor d’Alaric (inédit);
Marie Franck, La Résurrection du grand Cocu, 1981;
Marie Franck, Le Surprenant Message de Jules Verne, 1981;
Marie Franck, Rennes-le-Château, etude critique, 1979;
Markale Jean, Montségur et l’énigme cathare, Paris, 1986;
Mazières (abbé). Les Templiers du Bèzu, 1984;
Monteils Jean-Pierre, Le Dossier secret de Rennes-le-Château, Paris, 1981;
Rivière Jacques, Le Fabuleux Trésor de Rennes-le-Château, Nice, 1983.
Robin Jean. Rennes-le-Château, la colline envoûtée, Paris, 1982;
Sède Gérard de, L’Or de Rennes, Paris, 1967;
Sède Gérard de, Signé Rose + Croix, Paris, 1977;
Thibaux Jean-Michel, L’Or du Diable, Paris, 1988.
Особенно в предисловии к своему изданию: Celtes et la civilization celtique, Paris, Payot, 1969, а также в послесловии к: Tradition celtique, Paris, Payot, 1975.
Опубликовано в Париже издательством «Hermé» в 1985 году.
Особенно рассказ о меровингской генеалогии: сплошная подтасовка и искажение фактов.
«Pax Romana», этот непреложный факт, о котором на протяжении многих лет нам говорили учебники истории, на самом деле является одним из ярких примеров мифа. Ни одна эпоха в истории не была столь смутной и тревожной. Это было время бунтов, передела собственности, захвата власти, гражданских войн и других явлений того же порядка, особенно в Галлии, насчитывающей множество узурпаторов, пытавшихся сначала заполучить, а затем сохранить ускользающую от них власть.
Разумеется, когда я был преподавателем, их у меня было множество, но это, как мы понимаем, не одно и то же.
Хотя некоторые утверждали, что их у меня не менее двадцати.
Опубликована в 1984 году издательством «Payot» в Париже. Это произведение критика настороженно обошла стороной: возможно, оно показалось рецензентам «вызывающим беспокойство».
В настоящее время этот лечебный курорт собираются возродить. Особую благодарность в этом деле следует выразить «крестному отцу» городка — Рену из департамента Иль-е-Вилен.
J. Markale. Montségur et l'énigme cathare, Paris. Pygmalion, 1986, p. 107.
F. Marie. La Résurrection du «Grand Cocu». Bagneux, S.R.E.S., 1981. 16–18.
R. Bordes. Rennes-le-Château, éd. Schrauden, 1985, p. 30.
Abbé Mazières. Les Temples du Bézu, éd. Schrauden, 1984, p. 30.
J. Markale, Le Druidisme, Paris, Payot, nouv. éd. 1989, p. 99 et suivantes.
J. Markale. Montségur et l'énigme cathare, Paris. Pygmalion, 1986.
F. Niel. Les Cathares de Montségur, Paris, Seghers, 1976.
Подробно об этой теме я рассказывал в книге «Монсегюр и тайна катаров». Упоминание о «Солнечном покое», или «Хрустальном чертоге», можно встретить во многих кельтских легендах, в том числе и в истории о Тристане и Изольде. Нельзя забывать, что Изольда, несмотря на все свое христианизированное романтическое обличье, является олицетворением древней солярной богини. «Солнечный покой» — это своего рода святилище, в котором восстанавливают силы, чему способствует солнце, находящееся в наилучшей своей фазе — в точке летнего или зимнего солнцестояния.
