Более широко заградительные отряды НКОстали известны после знаменитого приказа наркома обороны СССР Сталина № 227 от 28 июля 1942 года, где, в частности говорилось: «…Паникеры и трусы должны истребляться на месте. Отныне железным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца, политработника должно являться требование — ни шагу назад без приказа высшего командования…»
Верховное Главнокомандование Красной Армии приказывало «сформировать в пределах армии 3–5 хорошо вооружённых заградительных отрядов (до 200 человек в каждом), поставить их в непосредственном тылу неустойчивых дивизий и обязать их в случае паники и беспорядочного отхода частей дивизии расстреливать на месте паникеров и трусов и тем помочь честным бойцам дивизий выполнить свой долг перед Родиной…»
Обращаю внимание читателя — на армию штатной численностью где-то в сто тысяч человек приходилось до тысячи заградителей. Способен ли один вооружённый человек задержать сто вооружённых людей? Не думаю… Он может сдержать и задержать считаные единицы. Но ведь для нестойких единиц заградотряды и были созданы!
Тем же приказом № 227 предписывалось в пределах фронта сформировать от одного до трёх штрафных батальонов (по 800 человек), куда направлять провинившихся средних и старших командиров и политработников (а не «храбрецов»-уголовников).
В пределах армии предписывалось сформировать от пяти до десяти штрафных рот (от 150 до 200 человек в каждой) для провинившихся рядовых бойцов и младших командиров.
После стабилизации обстановки на фронте в конце 1942 года заградительные отряды НКО использовались в составе частей НКВД по охране тыла Действующей армии, а в соответствии с приказом НКО № 349 от 29 октября 1944 года были расформированы.
Что же до заградительных отрядов НКВД, о которых я более подробно писал в своей книге о Л.П. Берии, то адекватное представление об этих заградотрядах даёт справка заместителя начальника Управления Особых отделов НКВД СССР комиссара госбезопасности 3-го ранга С. Мильштейна на имя Берии, в которой сообщалось, что с начала войны по 10 октября 1941 года оперативными заслонами Особых отделов НКВД и заградительными отрядами войск НКВД по охране тыла задержаны 657 364 военнослужащих, отставших от своих частей и бежавших с фронта, из числа которых Особыми отделами арестовано 25 878 человек. Остальные 632 486 человек были сформированы в части и вновь направлены на фронт.
При этом по постановлениям Особых отделов и по приговорам Военных трибуналов расстреляно 10 201 человек, из них расстреляно перед строем — 3321 человек.
Что значит — обеспечить заградительные мероприятия в прифронтовой зонеценой всего десяти тысяч расстрелов за первые четыре месяца тяжелейшей неразберихи? Это значит — действовать профессионально, взвешенно, а не тыкать всем подряд без особой надобности наганом в зубы. Вот и вся правда о «кровавых» заградительных отрядах «ЧК», якобы расстреливавших собственные роты.
При этом заградительные отряды НКВД при необходимости и сами воевали — ведь их основная деятельность пришлась на первый период войны, когда тыловой с утра район к вечеру мог стать фронтом. Надо сказать, что тема непосредственно фронтового героизма чекистов, прежде всего — пограничников, по сей день замалчивается, ибо правда о нём косвенно опровергает многие гнусности, распространяемые сегодня об НКВД Берии. А ведь тот же герой Ельнинской наступательной операции 1941 года, командующий 24-й армией 39-летний генерал Ракутин, был недавним подчинённым Берии. Уроженец Нижегородщины, сын крестьянина из деревни Новинки, Константин Иванович Ракутин до войны командовал Прибалтийским пограничным округом, а после её начала вошёл в число тех пограничных командиров, которые под руководством Берии вначале формировали соединения Резервного фронта, прикрывающего Москву, а затем ими командовали.
Пришедший в ряды РККА в 1919 году, в 17 лет, генерал НКВД Ракутин пал смертью храбрых 7 октября 1941 года в бою близ деревни Семаево Вяземского района Смоленской области. Официально он стал Героем Советского Союза посмертно, однако был им на протяжении всей своей недолгой, но яркой жизни, в которой успел повоевать с Колчаком, с белополяками, штурмовать Волочаевку, совершить в 20-е годы поход к «полюсу холода» с целью ликвидации банды авантюристов, вознамерившихся отторгнуть Якутию от Советского Союза… О Ракутине в своих воспоминаниях хорошо отозвался маршал Жуков, а начальник штаба 24-й армии — армейский генерал-майор А.К. Кондратьев, познакомившись с командармом, вскоре записал в дневнике: «Энергичен, подвижен, толков. Способен в массе материала отыскать самое важное и на нем сосредоточить свое внимание и внимание людей». Характеристика, типичная для испытанных кадров Берии.
В Смоленском сражении 1941 года, частью которого была Ельнинская операция, принимали также участие другие генералы-пограничники, но я особо выделю одного — 35-летнего командующего 33-й армией Западного фронта, украинского крестьянского сына Дмитрия Платоновича Онуприенко. Имя Онуприенко не очень-то известно даже сегодня, а он, кадровый чекист-пограничник, тоже был яркой личностью, тоже прошёл школу наркома Берии. С марта 1939 года — заместитель начальника Управления конвойных войск НКВД СССР (по «демократической» терминологии — «вертухаев»), с марта 1941 года — заместитель начальника Управления оперативных войск НКВД СССР, с июня 1941 года — начальник штаба МВО, а с июля 1941 года — командующий 33-й армией. Воевал храбро, не всем был удобен, но в 1943 году, командуя корпусом, за форсирование Днепра был удостоен звания Героя Советского Союза. С 1957 года, в 51 год, отправлен в отставку — хрущёвцам кадры Берии были ни к чему.
На фигурах генералов Ракутина и Онуприенко я остановился отдельно и потому, что блестящая полководческая деятельность пограничных генералов НКВД замалчиватась в СССР после убийства Станина и Берии наглухо.
Вот пример… 8 декабря 1941 года Гальдер записал в своём дневнике: «Согласно данным радиоразведки, учреждения НКВД переформированы в полевые дивизионные штабы», на что советская редакция «Воениздата дала следующее примечание: «Несколько стрелковых дивизий НКВД действовало на фронте с первых дней войны. Они были укомплектованы преимущественно пограничными войсками и никакой реорганизации ни они, ни их штабы в то время не подвергались».
Здесь сознательно переврано практически всё! С первых дней войны на фронте воевали не дивизии НКВД, а пограничные полки НКВД, и лишь 29 июня 1941 года Ставка Главного Командования поручила наркому внутренних дел Берии сформировать не «несколько», а 10 стрелковых и 5 моторизованных дивизий с костяком из личного состава пограничных и внутренних войск НКВД. 14 июля 1941 года Ставка уже Верховного Командования издала приказ о создании фронта из шести резервных армий, четырьмя из которых командовали подчинённые Берии, в том числе 24-й — генерал-майор Ракутин.
30-й армией командовал начальник войск Украинского пограничного округа генерал-майор В.А. Хоменко, павший позднее смертью храбрых; 31-й армией — начальник войск Карело-Финского пограничного округа генерал-майор В.Н. Далматов.
29-ю армию после окончания формирования армий Резервного фронта принял заместитель Берии генерал-лейтенант Иван Масленников — герой битвы за Москву, личность вполне легендарная и естественным образом героическая.
Эти люди и сами не знали страха, и не сеяли его в людях. Как не сеял его в них и сам Сталин. Думаю, сегодня будет не лишним привести оценку атмосферы, установленной Сталиным в кругу высшего руководства войной. Это — свидетельство военного заместителя Сталина на той войне, маршала Жукова. В первом, прижизненном издании своих мемуаров, за которые несёт ответственность он сам, а не редакторы посмертных «добавлений» в эти мемуары, маршал о работе Государственного Комитета Обороны, сосредоточившего в своих руках на время войны всю полноту власти в стране, написал так:
«На заседаниях ГКО, которые проходили в любое время суток, как правило в Кремле или на даче И.В. Сталина, обсуждались и решались все важнейшие вопросы того времени. Планы военных действий рассматривались Государственным Комитеттом Обороны совместно с Центральным комитетом партии (тут имеется в виду, конечно, не весь состав ЦК, а его секретариат и аппарат. — С.К.), народными комиссарами, права которых были значительно расширены. Это позволяло обеспечивать, когда возникала необходимость, сосредоточение огромных материальных сил на важнейших направлениях, проводить единую линию в области стратегического руководства и, подкрепляя ее организованным тылом, увязывать боевую деятельность войск с усилиями всей страны.
Очень часто на заседаниях ГКО вспыхивали острые споры, при этом мнения высказывались определенно и резко. И.В. Сталин обычно расхаживал около стола, внимательно слушая споривших. Сам он был немногословен и многословия других не любил, часто останавливал говоривших репликами «короче», «яснее». Заседания открывал без вводных, вступительных слов. Говорил тихо, свободно, только по существу вопроса. Был лаконичен, формулировал мысли ясно.
