Мишин и его защитники боятся такого решения: в состав экспертной комиссии они подобрали в основном тех, кто будет «смотреть им в рот». Наиболее вероятно, что комиссия Келдыша будет рекомендовать и дальше «лечить» плохую ракету и не менее плохой корабль. Правда, за последние полтора года в конструкцию и системы ракеты Н-1 внесены существенные усовершенствования, но я убежден, что надежным носителем она никогда не станет. Еще хуже обстоит дело с кораблем Л-3. Мишин настаивал на том, чтобы ВВС поддержали его идею о приводнении лунного корабля в Индийском океане, но мы выступили против этого предложения и потребовали проведения морских испытаний. В первом же испытании корабль лег набок и выходной люк оказался наполовину в воде (при таком положении уже через 30–35 минут космонавты начнут задыхаться, а при попытке открыть люк корабль утонет). Л-3 имеет и принципиальные недостатки, связанные с издержками «идеологии» экспедиции на Луну: возможна высадка на лунную поверхность лишь одного космонавта; в полете по окололунной орбите необходимо дважды переходить из одного отсека корабля в другой через открытый космос; лунный скафандр получился очень громоздким и неудобным.
Одним словом, я считаю принятую нами программу экспедиции на Луну окончательно сорванной. В срыве программы виноваты Мишин, Келдыш, Смирнов, Сербин и Устинов, но они никогда не признают своей вины и будут продолжать тянуть время и маневрировать, делая ставку на пуски автоматических станций в ущерб пилотируемым полетам.
5 марта.
Вчера имел обстоятельный разговор с маршалом Кутаховым. Подробно доложил Главкому о работе Совета главных конструкторов, о состоянии станции ДОС-7К, об отправке ее на космодром и о новой дате пуска — 15 апреля. Рассказал и о создании экспертной комиссии по комплексу Н-1 — Л-3 под председательством Келдыша. Самым главным предметом нашего разговора был вопрос о длительности предстоящего пилотируемого полета.
Под нажимом со стороны Мишина, Сербина и Смирнова Главком уже трижды выражал свое неудовольствие моим упорством в этом вопросе. Я сказал, что космонавты готовы лететь на любой срок, как им прикажут, но в данном полете нет такой цели, ради которой можно было бы рисковать их жизнью и здоровьем: все цели полета достигаются при его продолжительности в 20–22 дня, а каждый дополнительный день лишь увеличивает его рискованность, практически ничего не прибавляя к числу наших достижений.
Ответственность за жизнь и здоровье космонавтов несут в первую очередь ВВС. Во всех случаях неприятностей с экипажем Мишин будет первым из тех, кто станет обвинять ВВС. В полете «Союза-9» нам повезло: экипаж сел прямо «на руки врачей». Но есть большая вероятность и посадки в сложных условиях ночью, в горах или тайге, на воду, при сильном ветре и плохой погоде, когда помощь экипажу может задержаться на несколько часов. В этих тяжелых условиях экипаж, ослабленный невесомостью и перегрузками, может сильно пострадать и даже погибнуть. Как заместитель председателя Государственной комиссии по пуску ДОС-7К я не могу согласиться с позицией Мишина и буду отстаивать свою точку зрения по вопросу о продолжительности первого и второго полетов космонавтов на станции. Когда я сказал об этом Главкому, он задумался — ему было трудно отступать от данных Смирнову обещаний «укротить Каманина», — но он почувствовал, что в этом принципиальном споре правда на нашей стороне, и вынужден был согласиться с моей позицией. Я вовсе не уверен, что завтра Кутахов не изменит свое решение, но для меня это уже не будет иметь никакого значения.
Сегодня возвратился из госпиталя Г. С. Шонин с медицинским заключением: «Нуждается в продолжении лечения в санатории». Заключение врачей лишает меня юридической основы для строгого наказания Шонина, хотя я убежден, что фактически они прикрывают его от заслуживаемого возмездия.
6 марта.
Вчера состоялось собрание коммунистов моего аппарата. Я выступил с докладом о результатах проверки ЦПК и уточнении задач по космосу на 1971 год.
Три месяца назад при утверждении годового плана у нас были надежды на то, что в этом году в космос будут выведены три орбитальные станции и десять кораблей с двадцатью (и более) космонавтами на борту. Но, как и во все предыдущие годы, радужные вначале надежды постепенно бледнеют, и уже к середине года многие пункты плана придется вычеркивать. Сейчас уже ясно, что из трех станций на орбиту будет выведена в лучшем случае одна ДОС-7К (вторая ДОС-7К и станция «Алмаз» не будут готовы до конца года) и могут быть выполнены полеты только четырех кораблей — двух транспортных и двух «Союзов».
В прениях на партийном собрании выступили: И. И. Шаталов, В. С. Муравьев, Э. А. Васкевич, В. А. Юдин, И. Э. Рамазанов и Л. И. Горегляд. Интересную мысль высказал Рамазанов: он считает, что проект транспортного корабля Челомея имеет много общего с темой «Спираль», — по мнению Рамазанова, следует подумать над объединением усилий конструкторских бюро Челомея и Микояна в создании орбитального самолета. Судя по выступлениям коммунистов, их больше всего беспокоят трудности с разработкой космических тренажеров и срывы планов строительства капитальных сооружений. С тренажерами положение у нас действительно тяжелое: Главный конструктор тренажеров С. Г. Даревский не имеет достаточной производственной базы, чтобы выполнить решения об их постройке.
Сегодня рассмотрел и подписал документы на присвоение почетных званий «Заслуженный деятель науки РСФСР» товарищам Бабийчуку, Карпову, Юганову и Лебедеву — все они более десяти лет работают по обеспечению пилотируемых космических полетов, начиная с подготовки полета Ю. А. Гагарина. Сегодня же полковники Ващенко и Нестеров приносили мне ленту с записью переговоров Гагарина с «Зарей» (перед стартом и во время полетов). Полный печатный текст переговоров у меня имеется, а вот сама лента из-за плохого хранения (по вине Карася и Спицы) оказалась сильно пострадавшей. По моей просьбе радиокомитет взялся переписать ее на пластинку. Выяснилось также, что ленты с записями переговоров во время полетов Титова, Терешковой, Леонова и других космонавтов хранятся в ракетных войсках в безобразных условиях, — есть угроза гибели ценных уникальных документов. Я приказал А. Г. Николаеву и И. П. Ващенко подготовить свои соображения по реставрации записей переговоров и организации их надежного хранения.
9 марта.
Начались комплексные тренировки трех экипажей ДОС-7К на тренажерах. В этом году мы решили совместить государственные экзамены космонавтов с их тренировками на тренажерах. Приказом Главкома ВВС для приема экзаменов у космонавтов создана большая комиссия. Председателем комиссии назначен я, заместителями председателя — академик В. П. Мишин и генерал Н. Ф. Кузнецов. Среди членов комиссии — генералы, летчики-космонавты, главные конструкторы систем, врачи, инженеры и другие специалисты. Весь процесс тренировок, приема экзаменов и оформления результатов по всем видам подготовки займет больше недели.
Сегодня в 8:30 первый экипаж в составе Шаталова, Елисеева и Рукавишникова занял места в кабине транспортного корабля «Союз», проверил его оборудование и в 9:16 произвел «подъем в космос». «Посадку» экипаж выполнил в 22:45 — за 15 часов «полета» космонавты проиграли основные операции по программе 30-суточного пребывания на станции ДОС-7К. За время тренировки космонавты получили пять «вводных» (отказ двигателя, повышенный расход рабочего тела и др.), по каждой из которых решение принималось не только экипажем, но и группами управления. Комплексные тренировки на тренажерах и сдача экзаменов космонавтами — это генеральная репетиция космического полета, причем в перерывах между тренировками члены комиссии и главные конструкторы изучают материалы хода подготовки экипажей, проводят с ними беседы и консультации, получая тем самым возможность более глубоко вникнуть в процесс обучения и дать объективную оценку знаний космонавтов.
Получил сегодня письмо от астронавта Уильяма Андерса с теплыми воспоминаниями о нашей встрече в Звездном. Он сожалеет о том, что встреча была очень краткой, и выражает надежду, что деловые связи и дружба между американскими астронавтами и советскими космонавтами будут крепнуть в интересах дальнейших исследований космоса и расширения контактов между США и СССР.
Вчера в Москву приехали представители шведской промышленной фирмы, которая будет строить для нас большую (радиусом 18 метров) центрифугу ЦФ-18. Семь лет боролся я за создание в нашей стране такой центрифуги. Моими главными противниками в этой борьбе были С. П. Королев и В. П. Мишин — при поддержке ЦК и правительства они добивались, чтобы самая большая в СССР центрифуга была в ведении Минздрава. Сегодня представители ВВС и Техмашимпорта должны заключить со шведами договор о строительстве центрифуги. Как ни странно, имеется еще немало людей, пытающихся помешать ее созданию, — такие люди есть даже в ВВС (генерал-полковник Ф. П. Полынин, генерал-майор С. Г. Фролов и другие). Но я верю и надеюсь, что самая мощная в стране центрифуга будет установлена в НИИЦПК имени Ю. А. Гагарина.
