Наконец, в декабре литвины захватили крепостицу Нещереда.
Очередной раунд переговоров
(осень 1579 г.)
В конце 1579 года Баторий вернулся в Вильно. Хотя он не думал о перемирии, осень и зима остановили его блестящие успехи. Наемные солдаты требовали денег, свои — отдыха. Расположив войска на зимние квартиры в приграничных городах, король поспешил на сейм в Варшаву. Когда он там появился, многочисленным клеветникам пришлось умолкнуть. Король рассказал о том, что уже сделал и что собирается сделать в ближайше время. Сейм единогласно одобрил все его предложения; ввел налоги на войну и разрешил собирать новое войско…
Еще в августе Иван Васильевич велел своим боярам написать литовским радным панам, что якобы он мыслил немедленно идти на короля, но что советники с трудом умолили его прекратить военные действия и что король Стефан докажет свою истинную любовь к человечеству и справедливости, если вступит с царем в переговоры о вечном мире.
Взяв Полоцк, Баторий в середине сентября послал Ивану ответ. Он написал, что по восшествии на престол главным старанием его было сохранить мир со всеми соседями, и везде в этом преуспел. Один только Иван Васильевич заносчиво потребовал от него всей Ливонии и Курляндии.
Далее король писал:
«Так как нам не годилось исполнить это требование, то мы сели на коня и пошли под отчинный наш город Полоцк, который господь Бог нам и возвратил: следовательно, кровь христианская проливается от тебя».
Он также заявил, что будет воевать до полного освобождения всей Ливонии от его жестокой власти, и потребовал, чтобы посол Лопатинский, задержанный в Дорогобуже, был немедленно освобожден — в соответствии с международным правом.
Иван в своем ответе, как обычно, врал и изворачивался:
«Другие господари, твои соседи, согласились с тобою жить в мире, потому что им так годилось. А нам как было пригоже, так мы с тобою и сделали. Тебе это не полюбилось, а гордым обычаем грамоты мы к тебе не писывали и не делывали ничего… О Лифляндской же земле и о том, что ты взял Полоцк, теперь говорить нечего, а захочешь узнать наш ответ, то для христианского покоя присылай послов великих, которые бы доброе дело между нами по пригожу постановить могли… Даю опасную грамоту для твоих послов, коих ожидаю с доброжелательством. Между тем да будет тишина в Ливонии и на всех границах. А в залог мира отпусти пленников, на обмен или выкуп».
Тоже самое царь Иван написал и в письме, переданном с Лопатинским, немедленно освобожденным. Он в самом деле приостановил войну в южной Ливонии и боялся идти на Стефана.
Пока шла переписка и ездили царские гонцы, Баторий готовился к новой войне. Вместе с канцлером Яном Замойским он занимал деньги у магнатов и ростовщиков. Родной брат Батория, князь Семиградский (Трансильванский) прислал ему большой отряд венгров.
Поскольку польские и литовские шляхтичи отказывались служить в пехоте, Баторий и Замойский впервые ввели в Речи Посполитой воинскую повинность. Было приказано в королевских имениях из каждых 20 крестьян старше 15 лет выбирать одного, которого после службы освобождать навсегда и все его потомство от всех крестьянских повинностей. Между прочим, именно это решение позже привело к значительному увеличению численности безземельной шляхты.
В это же время в Эстляндии московиты в жаркой схватке взяли в плен «Аннибала» Шенкенберга. Вскоре его казнили в Пскове (четвертовали). Кроме того, царским воеводам удалось разбить шведский отряд возле Нарвы, остатки которого ушли в Ревель. Так завершился 1579 год.
Царь вернулся в Москву, где в конце зимы (в феврале или в марте 1580 г.) получил ответ на свое письмо, переданное с Лопатинским. Король заявил, что и слышать не хочет о посольстве в Москву, готов лишь принять послов от Ивана в Вильно, если тот откажется от своих территориальных претензий и пойдет на заключение «честного» (справедливого) «вечного мира» (не перемирия); что пленников не отпускают во время войны и что они находятся в безопасности, ибо в христианской стране пленных не казнят (говоря так, Баторий явно издевался над московским садистом).
Поразмыслив пару месяцев, Иван вторично направил гонца к королю Стефану с дружелюбным письмом. Гонец получил наказ, что в случае упрямства и явной готовности Батория к возобновлению боевых действий, он должен тайно сказать ему, что царь согласен прислать своих великих послов в Вильно. Это не помогло. Король ответил, что дает Ивану пять недель, в течение которых будет ждать послов, хотя войско его готово к войне. Стольник князь Иван Сицкий, думный дворянин Пивов и дьяк Петелин уже были готовы ехать в Вильно, когда в Москве узнали, что Баторий начал вторжение. Он сам написал царю Ивану:
«Назначенный срок минул, теперь ты должен отдать Литве Новгород, Псков, Луки со всеми областями Витебскими и Полоцкими, также всю Ливонию, если желаешь вечного мира».
Церковный собор 1580 года
Впервые получив сильную оплеуху за 20 лет своих бесчинств в Ливонии, а главное — испытывая большую нужду в средствах, царь Иван созвал в Москве в январе 1580 года церковный собор. Там он торжественно заявил, что церковь и православие в опасности, ибо восстали на Русь бесчисленные враги — турки и крымцы, ногаи и литва, поляки и венгры, немцы и шведы. Дескать, все они разинули челюсти, словно дикие звери, чтобы поглотить несчастных московитов.[141]
Далее царь Иван поведал, что он сам с сыном Иваном и боярами бодрствуют день и ночь в трудах, что войска скудеют и нуждаются. После столь драматического вступления царь перешел к главному: монастыри тем временем богатеют, а потому он требует от них жертв. Как видим, уже тогда, в xvi веке, использовалась аргументация, до боли знакомая людям века XXI.
Что ж, церковные иерархи помнили судьбу новгородского митрополита Пимена, московского митрополита Филиппа, архимандрита Чудовского и других священнослужителей, убитых либо замученных по приказу царя-душегуба. Знали они и то, что в Новгороде, Пскове, Твери, Клину, Торжке, Полоцке он ограбил все православные церкви и монастыри. Деваться им было некуда. Собор приговорил:
«Земли и села княжеские, когда-либо отказанные митрополитам, епископам, монастырям и церквам, или купленные ими, переходят во владение государя… Впредь епископы и монастыри не должны присваивать себе земельных владений — ни по дарственным грамотам для устройства душ, ни покупкой, ни отдачей под них денег в залог».
Нечволодов А. Сказания о русской земле. Книга 4, с. 205
Но и это еще не все. Наложив хищную лапу на церковно-монастырские земли, Иван вырвал у них весьма значительные суммы наличными деньгами. Вот как изложил сие событие Карамзин:
«В январе 1580 года царь созвал собор из всех главнейших церковных сановников, представил им, что неверные соседние государи — литовский, турецкий, крымский, шведский, нагаи, поляки, угры, лифляндские немцы, как дикие звери, распалившись гордостью, хотят истребить православие, а между тем множество сел, земельных угодий находятся у епископий и монастырей, служат только для пьянственного и непотребного жития монахов; иные остаются в крайнем запустении, а через это служилое военное звание терпит недостаток.
Собор не смел противоречить, постановлено было, чтобы вперед епископии и монастыри не принимали вотчин по душам, не брали их в залог, а равным образом не продавали вотчин и не давали на выкуп тех из них, которые уже за ними утверждены крепостями. Это уже было не первое распоряжение в таком роде, и замечательно, что сам царь, делая постановления об ограничении прав епископий и монастырей приобретать вотчины, сам нарушал свои постановления и давал то тому, то другому монастырю грамоты на вотчины. Главное, чего добивался Иван, было намерение по пользоваться временно за счет церкви. Таким образом, постановлением того же собора царю предоставлялось забрать на себя все княжеские вотчины, какие прежде были отданы или проданы церковному ведомству, также и все заложенные земли, а денежное вознаграждение за них предоставлялось милости государя…
Современник англичанин говорит, что после этого собора, кроме многих недвижимых имений, которые по соборному постановлению переходили на государя, царь взял с духовенства огромную сумму на военные издержки».
Второй поход Батория
(1580 г.)
В кампанию 1580 года Баторий решил пойти на Великие Луки, но чтобы московиты не разгадали заранее его намерений, приказал войскам собраться под Чашниками (ныне райцентр в Беларуси) — городке на реке Улла, расположенном на равном расстоянии и от Смоленска, и от Великих Лук.
