Читатели уделяют большое внимание вопросам подготовки страны к обороне, роли Сталина в руководстве этой подготовкой. Инженер В. В. Тарунтаев (г. Москва) считает, что Сталин заблуждался в отношении истинных намерений Гитлера, и эта ошибка дорого обошлась нашей стране. Другой москвич, А. 3. Рубинчик, вспоминает:
"Осенью 1939 года граница отодвинулась на запад на 250 километров. На прежней линии обороны вооружение демонтировали [Речь, видимо, идет об укрепленных районах вдоль прежней границы], а на новой установить его не успели.
В районе Киева оборонительный пояс также был демонтирован.
За 13 месяцев до войны Сталин стал получать тревожные радиограммы о планах фашистов... Ценнейшие данные сообщали наши разведчики из Токио. Сталин получил 76 тревожных сообщений о готовящейся войне и ни на одно не обратил внимания".
Г. Я. Сотонин (г. Пермь) считает, что из-за некомпетентности Сталина и других лиц из его окружения не было сделано все необходимое для подготовки к грядущей войне и прежде всего не было своевременно налажено серийное производство новейших типов танков, самолетов, артиллерийского оружия. "Тут много было демагогии - споров, согласований, в результате потеряли время, пришлось все наверстывать в тяжелейших условиях в первые годы войны".
Об этом прямо говорил Г. К. Жуков, вспоминая о военных месяцах и откровенно признавал: "...на нас, военных, лежит ответственность за то, что мы недостаточно требовали приведения армии в боевую готовность и скорейшего принятия ряда необходимых на случай войны мер".
Г. К. Жуков не скрывал главную причину такого поведения: "Конечно, надо реально себе представить, что значило тогда идти наперекор Сталину в оценке общеполитической обстановки. У всех на памяти еще были недавно минувшие годы; и заявить вслух, что Сталин не прав, что он ошибается, попросту говоря, могло тогда означать то, что, еще не выйдя из здания, ты уже поедешь пить кофе к Берии" [Огонек, 1986, No 51, с. 28] (то есть будешь репрессирован).
В результате репрессий 1937 - 1938 годов уровень боевой подготовки наших войск сильно упал. Глубоко занимавшийся изучением этого периода К. М. Симонов писал:
"Мало того, что армия, начиная с полков, была в значительной мере обезглавлена, она была еще и разложена этими событиями. Наблюдалось страшное падение дисциплины, дело доходило до самовольных отлучек, до дезертирства. Многие командиры чувствовали себя растерянными, неспособными навести порядок" [Симонов К. К биографии Г. К. Жукова, - Маршал Жуков. Каким мы его помним. М., 1988, с. 98].
Война с Финляндией показала слабые стороны Красной Армии. Это было видно как Гитлеру, так и Сталину. Однако первый из них раньше сделал для себя практические выводы.
После советско-финляндской войны, 8 мая 1940 года, К. Е. Ворошилова на посту наркома обороны сменил С. К. Тимошенко. В связи с этим была назначена комиссия ЦК ВКП(б) для проверки деятельности наркомата. Она заключила: "Наркомат отстает в разработке вопросов оперативного использования войск в современной войне. Твердо установившихся взглядов на использование танков, авиации и авиадесантов нет... Удельный вес механизированных войск является низким". Комиссия констатировала также падение дисциплины, случаи неповиновения командирам и дезертирства, общее ухудшение уровня профессиональной компетентности командного состава всех степеней [См.: Анфилов В. А. От отступления к победе..-Литературная газета, 1987, 17 июня].
Наркомату обороны удалось добиться у Сталина разрешения на частичный призыв в кадры армии полумиллиона запасных и на переброску в западные округа еще четырех армий. Однако Сталин категорически отказался дать согласие на приведение в боевую готовность войск приграничных округов. В таком сугубо ответственном деле ограничились полумерами. Подобное же произошло и с мобилизационным планом развертывания промышленности в военное время. К началу войны он так и не был утвержден. Особенно тяжелое положение сложилось с боеприпасами.
Мысленно продолжая разговор с авторами писем, хочу привести следующее высказывание маршала Г. К. Жукова:
"Говоря о предвоенном периоде и о том, что определило наши неудачи в начале войны, нельзя сводить все только к персональным ошибкам Сталина или в какой-то мере к персональным ошибкам Тимошенко и Жукова.
Все это так. Ошибки были.
Но надо помнить и некоторые объективные данные. Надо подумать и подсчитать, что представляли тогда собой мы и наша армия и Германия и ее армия. Насколько выше был ее военный потенциал, уровень промышленности, уровень промышленной культуры, уровень общей подготовленности к войне...
Словом, нельзя забывать, что мы вступили в войну, еще продолжая быть отсталой в промышленном отношении страной по сравнению с Германией...
Наконец, надо добавить, что Гитлер со дня своего прихода к власти абсолютно все подчинил интересам будущей войны, все строилось в расчете на победу в этой войне, все делалось для этого, и только для этого. А мы такой позиции не заняли, остановились на полумерах. Сталкивались друг с другом интересы ведомств, шла бесконечная торговля по каждому вопросу, связанному с вооружением армии и подготовкой к войне. Все это тоже надо класть на чашу весов, объясняя причины наших поражений и неудач первого года войны" [Симонов К. К биографии Г. К. Жукова, с. 102 - 103].
При всем высочайшем авторитете маршала Г. К. Жукова не могу считать все положения этого высказывания полностью бесспорными.
События советско-германской войны показали, что СССР в экономическом, морально-политическом и военном отношениях обладал такой мощью, которая позволила ему даже в кризисных фронтовых ситуациях выдержать натиск, а затем и сокрушить агрессора. Мобилизация наших сил проходила в экстремальных условиях потери огромной территории, 70 миллионов человек, неисчислимых экономических ресурсов, в условиях трагических потрясений 1941 - 1942 годов.
Мы имели на подготовку к войне 20 лет, а Гитлер - девять. Экономика Германии оставалась капиталистической, поставить ее полностью в подчинение государству не удалось даже Гитлеру. И если бы подготовка нашей армии и страны к войне шла в соответствии с разработанной к середине 30-х годов под руководством М. Н. Тухачевского, А. И. Егорова, И. Э. Якира, И. П. Уборевича и других программой, то и события первого периода войны не получили бы такого драматического развития, как это произошло в действительности.
Таковы горькие страницы минувшего - и наступило время прочесть их не приукрашивая.
ГОД 1941-й:
ФРАГМЕНТЫ ИСТИНЫ
Тот страшный год во многом еще не освещен в исторических исследованиях. Выше я отметил общие причины драматического для нашей страны начального периода войны с фашистской Германией. Для размышлений о 1941-м я отобрал лишь ряд фрагментов из писем, авторы которых характеризуют причины трагического развития событий на первом этапе войны и меру ответственности в этом И. В. Сталина, затрагивают проблему народа, армии, полководцев, касаются и более частных вопросов: о судьбе первого состава командования войсками Западного фронта, возникновении призыва "За Родину, за Сталина!".
Итак, 22 июня 1941 года. Во-первых, запоздалые директивы о приведении войск западных приграничных округов в полную боевую готовность. Отсюда для них - оперативная и тактическая внезапность. Об этом совершенно недвусмысленно свидетельствуют и участники событий с немецко-фашистской стороны, которых в данном случае никакие заподозришь в фальсификации. Так, командующий 2-й танковой группой генерал-полковник Ганс Гудериан вспоминает: "...20 и 21 июня находился в передовых частях моих корпусов, проверяя их готовность к наступлению. Тщательное наблюдение за русскими убеждало меня в том, что они ничего не подозревают о наших намерениях. Во дворе крепости Бреста, который просматривался с наших наблюдательных пунктов, под звуки оркестра они проводили развод караулов. Береговые укрепления вдоль Западного Буга не были заняты русскими войсками...
Перспективы сохранения момента внезапности были настолько велики, что возник вопрос, стоит ли при таких обстоятельствах проводить артиллерийскую подготовку?.." [Гудериан Г. Воспоминания солдата. М., 1954, с. 146 - 147.]
Во-вторых, роковые последствия имело то, что вражеская разведка (это при нашей-то сверхбдительности!) досконально вскрыла систему дислокации наших сил и средств, как и инфраструктуру их обеспечения, коммуникаций, связи и т. п., в приграничной зоне примерно на глубину 300 километров. Приведу лишь один пример. Советские ВВС в первый день войны потеряли около 1200 самолетов, главным образом новых конструкций, преимущественно на аэродромах. Только Западный фронт лишился 738 самолетов [См.: Великая Отечественная война. 1941 - 1945. Энциклопедия, с. 147.].
В-третьих, ослабление нашего сопротивления первым ударам врага повлек за собой и массовый отрыв от своих частей на учебные сборы артиллерийских, в том числе зенитных, средств.
