Королева Кристина очень любила Мональдески и покончила с ним жесточайшим образом без суда и следствия ввиду его измены ей как женщине, а не за измену государственную. Но какому же монарху хочется признаваться в изменах своих возлюбленных? Нет, носить «рога» и простым смертном нелестно, королям и вовсе не престижно. Ведь и Монса судили не за связь с Екатериной I, а за… «взяточничество». Ну и вошла королева Кристина в историю благодаря своей кровавой расправе над любовником не как образованная и просвещенная королева, переписывающаяся с самим Декартом, даже учившаяся у него, а только как тиран жестокий типа «Кровавой Мери Тюдор».
А все на почве этой самой ревности. А коварства сколько в ней было, дорогой читатель! Призывает своего любовника Мональдески, обнимает его, целует, все как любовнице полагается, ласковые слова ему говорит, а в кармане уже имеет явное доказательство того ей измены: его письма к тайной любовнице. И вот между упоительными объятьями бросает своему любовничку такие вот слова: «Что, по его мнению, заслуживает человек, изменивший ей»? «Разумеется, смерти», — отвечает Мональдески, не подозревая, что сам себе смертный приговор подписал. «Помните это», — в ответ угрожающе сказала ему Кристина и, сверкнув голубыми глазами, приказала позвать трех палачей с длинными шпагами и духовника. Духовник, принимая от Мональдески отпущение грехов, потом описал это дикое убийство. Любовника кололи тупыми шпагами и кинжалами, словно курицу хозяйка плохо отточенным ножом. Гадка, страшна и унизительна такая смерть. Трое партачей-палачей никак не могли Мональдески убить. Он все выскакивал из их рук, так что им удавалось его только несколько раз проткнуть кинжалом. Вот уже лицо его все исполосовано, кровь ручьями брызжет на одежду убийц и ковры комнаты, уже какие-то куски тела висят лохмотьями, уже отрублена кисть руки, а у него еще есть силы, чтобы умолять Кристину о пощаде. Не пожелала ни простить, ни выслушать горячая королева Кристина, ни суду предать, на худой конец, смерть быструю задать своему любовнику. Вот он уже с кусками отрубленных кистей, оторванным и разрубленным глазом, полуотрезанной шеей, проткнутой несколько раз грудью, вьется в страшных мучениях по полу, умоляя знаками (говорить уже не мог) палачей прикончить его и прекратить невыносимые мучения. А палачи или от излишних эмоций, или от тупости своих орудий убийства, или вообще от того, что профессионалами в своем деле не были, никак не могут задать всему тому, что от Мональдески осталось, смертный удар. И целых сорок пять минут мучился, истекая кровью, маркиз Мональдески, пока наконец дух не испустил. Королева Кристина, игнорируя ужас короля Франции Людовика XIV, узнавшего о страшном злодеянии, совершенном в его дворце, приказала богатые, пышные похороны своему любовнику устроить и сто тысяч ливров дала духовнику за помин его души.
Вот ведь какие дикие страсти ревность вызывает. Нет, наша матушка-государыня никогда себе не позволяла, чтобы такие низменные чувства верх над рассудком брали. Конечно, она тоже ревновала, когда ее любовники ей изменяли, а это довольно часто случалось, но Екатерина Великая, как царица, была выше женщины. И когда она самолично увидела в своей собственной постели Ванюшку Корсакова, который тогда по должности был ее фаворитом, то есть попросту любовником, со своей придворной дамой Брюс, она голов им отрубать не стала, просто закрыла дверь в свою спальню с той стороны и все.
Жестокую пытку, дорогой читатель, придумал английский король Эдуард III любовнику своей матери Монтимору, который его на трон посадил. Не по этой причине, конечно, а из-за того, что, убив его короля-отца, Изабелла Французская — «волчица Франции» — свои прелюбодейные дела не оставляла и, когда сыну было уже двадцать лет, беременеет в который там раз от любовника Мортимора. Король Эдуард III за Англию обиделся: так с этикетом и нравственностью не считаться! В свои сорок пять лет мать Изабелла с брюхом ходит, насмешливые улыбки Европы вызывая. И вот Мортимора, как отъявленного преступника и негодяя-соблазнителя ведут на казнь. «Не рой яму другому», — хотелось бы нам воскликнуть, да уж больно жестокая смерть сопернику погибшего «рогача» Эдуарда II уготована. Собственно, Мортимора не ведут на казнь, а волокут. Его раздели догола, оставив лишь набедренную повязку, привязали в это холодное ноябрьское утро к деревянной доске, а затем к лошади и в таком виде тянут по всему Лондону, к центру города, Тайберн. И это место да конца века будет местом постоянных казней.
По дороге, пока Мортимора волокли, народу разрешалось бросать в него камни. Только не очень большие, чтобы жизни его не лишить. Прелюбодей должен испытать всю меру пыток. И вот его полуживого приволокли на место казни и сначала ему руки и ноги отрубят, потом кастрируют, а только потом уже голову отсекут, которую выставят на колу на публичное обозрение. Свою мать, Изабеллу, Эдуард III тоже не пожалел. Позволив ей родить мертвого от Мортимора ребенка, он заточит ее в крепость и раз в году, перед Рождеством, будет навещать ее. Тюремщик войдет перед этим в камеру к Изабелле и скажет: «Ваше величество, к вам на праздники ваш сынок-король пожаловал. Он желает со своей матушкой Рождество Христово провести».
Не знаем, чего здесь больше — садизма или милосердия. Наверное, милосерднее были все-таки татары, которые за прелюбодеяние строго наказывали, но вполне гуманно. «Виновного зажимали в деревянную колоду, руку выставляли в отверстие и давали нож, чтобы он мог сам ее отрезать, иначе умрет с голоду, так как есть ему не давали».
Да, часто, дорогой читатель, мы встречаем в истории факты, когда ревнивые мужья или жены лишали своих половин чуть ли половину (за тавтологию пардон) частей их тела. Вот оскоромленный и вполне «с рогами» муж — (второй) Марии Стюарт лорд Дэрнслей готовит автору своих «рогов» уродцу итальянцу Давиду Риччо ужасное наказание. И то, имел основание ревнивой местью загореться. Мария Стюарт его, своего законного мужа в альков не пускала. А если в апартаменты пустит, то в постель нет. У нее вечная и постоянная мигрень. А для Давида Риччо мигрени нет. То музицируют вдвоем, то обеды вкушают, то государственными бумагами заняты, а то и своей любовью. Ну терпел-терпел лорд Дэрнслей нечеловеческие муки, поскольку имел несчастье хотеть физически только свою жену — не выдержал. Как-то к беременной Марии Стюарт, которая в это время ужинала с Давидом, ворвался с вооруженным отрядом и приказал стражникам схватить любовника. Когда Давид Риччо, понявший, зачем это волокут его в соседнюю комнату, начал не только дико вопить, но и схватился за ручку кресла — ему, чах, и отрубили полкисти, на глазах беременной английским королем Яковом I Марии Стюарт. Как только от этого ужаса у нее выкидыш не произошел? Приволокнув Риччо в соседнюю комнату, его зверски изрубили на куски, а куски мяса за окно выбросили. А кто, вы думаете, вылетел из окна королевского дворца в эпоху королевы Марго? Ее бывший любовник Бюсси, и жизни его лишил ревнивый муж. А дело так было. Королева Марго, как вы уже знаете, имела неограниченное число любовников. И какое-то время им был один красивый придворный Бюсси д’Амбауз. Но или она ему скоро надоела, или наоборот, подробностей не знаем, но вскоре он становится любовником придворной дамы при дворе Екатерины Медичи Франсуазы — жены графа Монсоро. Большой человек — этот самый граф. Он — главный ловчий графства Анжу, королю Генриху III принадлежащему. А поскольку его должность требовала частых отлучек из дома, то супружеское место в алькове его жены в это время Бюсси занимал. И не дошло бы никогда до кровавой трагедии, если бы кавалер умел язык за зубами держать. Ну сделал свое любовное дело, слез с тела и «молчи себе в тряпочку», громко не радуйся, кругом завистников полно. Словом, плохо сделал Бюсси, трубя вокруг о своей сексуальной победе над графиней Монсоро. «Но язык мой — враг мой» не только до Киева, но и до смерти довести может. И вот однажды, согласно своему обычаю, этот самый Бюсси давай во время пирушки хвастаться перед приятелями, какую он, значит, крупную дичь заманил в свои сети — самого королевского ловчего, и тот сейчас наравне со своими оленями с большими ветвистыми «рогами» по лесу бегает. И совсем уж от радости победы ошалел этот Бюсси. Он не только устно, но в порыве эмоции еще и письменно это своему другу в письме изложил. А друг, как друг, особенно своей подлостью не мучившийся, взял письмо подмышку и принес к королю Генриху III, который пикантные вещи очень любил и пуще сальных анекдотов они его устраивали. Генрих III письмо сие прочитал и недолга думая, поскольку большую страсть к интригам имел, показал это письмо «рогатому» супругу. А «рогатый» супруг не долго думая пришел домой и избил неверную супругу. Но бил он ее довольно осторожно, нарушая только невидимые части ее тела, лицо не трогая. А потом под дулом пистолета заставил избитую и заплаканную супругу усесться за письменный стол и написать своему любовнику пламенное послание. И она, размазывая слезы и изрядно тем письмо запачкав, передала его супругу. А тот слезы в письме вполне допустил (это ведь может сойти или за печаль в разлуке или за радость ожидания, неважно), послал нарочного сие послание вручить Бюсси. Ну тот вне себя от радости, летит как на крыльях в особняк графства Монсоро, стучит условленным сигналом, его тут же пускают в дом, камердинер ведет его наверх в уже знакомую ему спальню графини. А там вместо объятий графини, он попадает в объятья здоровых молодцов, которые, вооружившись дротиками и кинжалами, попеременно колют его тем и другим с явным намерением его жизни лишить. Де Бюсси видит, плохи его дела, вопли свои о спасении и пощаде оставил, и начинает разглядываться, как бы сподручнее ноги свои из опасного места унести. И начинает разбегаться, чтобы в окно прыгнуть и все живое, что от тела еще осталось, унести. Но пока он разбегался, вслед ему молодцы нанесли в спину такой оглушительный удар кинжалом, что из окна выскочил вместе с обломками стекла не полуживой, истекающий кровью человек, а истекающий кровью его труп.
