"- Я заявляю! - обвел он нас всех зачеркивающим жестом маленькой волевой руки.- И прошу занести это в протокол! Трибуналы революции... трибуналы войны... Я отправил на расстрел больше нечисти, чем сидит вас сейчас в этом зале! Понятно?!" (Данин, цит. соч., с. 350).
Эта сцена показывает всю ложность внедряемых в сознание людей представлений, согласно которым все "космополиты" были этакими служителями высокого искусства, на коих набросились свирепые громилы. Кстати, Данин, в отличие от многих других сочинителей, честно сообщает, что уже в 1950 году он стал снова выступать в печати, начав с опубликованной "Литературной газетой" статьи, как он пишет, "о молодом поэте Ф." (с. 356). Имя не называется, по-видимому, потому, что этот поэт, Владимир Федоров, был, во-первых, не менее "патриотичен", а во-вторых, менее "поэтичен", чем Анатолий Софронов, статью о стихах которого Данин еще не столь давно озаглавил уничтожающе: "Нищета поэзии". Между тем песню "Шумел сурово Брянский лес...", чьи слова Анатолий Владимирович сочинил более полувека назад, многие ценят и сегодня,- хотя, конечно же, нет оснований считать его значительным поэтом.
И из того факта, что Данин Софронова отверг, а Федорова расхвалил, естественно сделать четкий вывод: критик атаковал в лице Софронова не безнадежно плохого, по его мнению, поэта и даже не "патриота", а влиятельного представителя враждебного "лагеря"; Федоров же жил не в Москве и не принимал участия в литературной борьбе (потому его можно было хвалить).
Как уже сказано, к концу 1948 года перевес сил в этой борьбе был на стороне "космополитов"; затем в дело вмешался Сталин, но - несмотря на приведенные выше тяжелейшие обвинения Симонова в адрес "космополитов" - не только не распорядился о репрессиях, но даже не поддержал предложение об исключении "преступников" из Союза писателей.
Вернусь еще раз к утверждениям об "антисемитизме" Сталина, который связывают и с гонениями на "космополитов" (за немногими исключениями, евреев). Как уже сказано, в 1949-1952 годах по воле Сталина удостоенных высоких почестей евреев было больше, чем подвергшихся опале. Другой вопрос, что те или иные лица воспользовались развернувшейся кампанией для нападок на евреев в силу в самом деле присущего этим лицам антисемитизма, либо по крайней мере с целью устранить мешающих им "конкурентов".
Я, учившийся в то время на филологическом факультете Московского университета, был непосредственным свидетелем и, более того, "участником" подобной акции. Курс лекций о русской литературе ХIХ века читал доцент А. А. Белкин,- и читал, по тем временам, неплохо. Я близко знал его, так как исполнял обязанности "старосты курса" и постоянно общался с Абрамом Александровичем. "Антипатриотом" он ни в коей мере не являлся, его любовное отношение к русской литературе было несомненным. Незадолго до окончания его лекций до меня дошли сведения о готовящемся увольнении Белкина из университета, и, наивно рассчитывая воспрепятствовать этому, я составил очень лестный для него "адрес", который подписали почти все студенты курса, и торжественно вручил ему сей "документ" после завершающей лекции. Вскоре меня вызвал заместитель декана факультета М. Н. Зозуля и потребовал рассказать о том, как Белкин подготовил упомянутый "адрес", что, конечно, было бы использовано для полнейшей его дискредитации. Это меня окончательно возмутило и вместе с Зоей Финицкой (позднее - известной журналисткой) я "организовал" своего рода делегацию протеста из двух-трех десятков студентов к секретарю партбюро факультета Николаевой.
Теперь я склонен думать, что эти действия только способствовали увольнению Белкина, ибо каким-нибудь вышестоящим лицам, которые должны были утвердить увольнение, по всей вероятности, преподносили наш "бунт" как результат "подстрекательства" со стороны Абрама Александровича. Но мне было более или менее ясно тогда и вполне ясно теперь, когда "загадки" того времени исследуются по сохранившимся документам, что Белкина уволили не из-за предписания власти о некой "расовой чистке" (ведь в те же самые годы множество евреев получали высшие почести!), но по воле тех или иных лиц (хотя бы упомянутого Зозули), воспользовавшихся кампанией "борьбы с космополитизмом" для своей собственной выгоды или удовлетворения антисемитских вожделений. Если бы дело обстояло иначе, были бы абсурдными и тогдашнее наличие евреев в ЦК КПСС, и тот факт, что треть Сталинских премий по литературе доставалась в 1949-1952 годах евреям.
Не столь давно были опубликованы воспоминания А. Л. Штейна "Как я был космополитом", которые убедительно подтверждают мои суждения о "деле" А. А. Белкина. Близко знакомый мне Абрам Львович Штейн (однофамилец вышеупомянутого драматурга) - видный исследователь зарубежной и русской драматургии, в частности, автор ценных работ о творчестве А. Н. Остовского. Он вспоминает, как в 1949 году его, преподавателя Московского института иностранных языков, вместе с его коллегой М. О. Мендельсоном (в публикации он назван Изиксоном) намеревались изгнать в качестве "космополитов", и делалось это потому, что на кафедре были раздутые штаты и кого-либо необходимо было уволить. И "конкуренты" решили воспользоваться начавшейся кампанией против "космополитов" и сократить две "лишние" единицы за счет евреев.
Однако на собрании, долженствующем "разоблачить" врагов, выступил один из профессоров Института, который одновременно был работником ЦК партии.
"Мы подвели первые итоги борьбы против космополитизма,- заявил он.- И что же оказалось? Почему-то вышло, что космополитами являются одни евреи. Это неправильно, товарищи. Космополитами могут быть люди любой национальности". Как потом стало известно, ранее имело место "совещание в ЦК по вопросу о космополитизме, которое Сталин открыл именно этими словами"78.
И в результате уволили именно ту преподавательницу, которая обличала своего конкурента-еврея, вторая "лишняя" преподавательница перешла на другую кафедру, и положение "стабилизировалось"...
Уже знакомый читателям А. И. Ваксберг, не стесняющийся писать любые нелепицы, так характеризует "кампанию против космополитов": "это была тщательно продуманная и хорошо организованная психологическая обработка населения перед грядущими катаклизмами (имеется в виду поголовная депортация евреев.- В. К.), которую предначертал обезумевший диктатор" (цит. соч., с. 261). Но как это согласуется с одновременным очень щедрым производством евреев в лауреаты, народные и заслуженные артисты и т. п., о чем, кстати сказать, узнавали несоизмеримо более широкие слои населения, нежели те, которые слышали что-либо о критиках Борщаговском, Данине и т. п.? Так, в 1949-1952 годах стали известными всей стране лауреатами Сталинских премий (часть из них - даже дважды) артисты еврейского происхождения Марк Бернес, Ефим Березин (сценическое имя Штепсель), Владимир Зельдин, Марк Прудкин, Фаина Раневская, Марк Рейзен, Лев Свердлин и др.
Словом, с прискорбием помня о репрессиях и гонениях 1949-1952 годов, затронувших значительное количество людей еврейского происхождения, необходимо вместе с тем освободиться от многочисленных домыслов, вымыслов и зловещих мифов, которые затемняют или вообще заслоняют историческую реальность этого - в сущности, не столь уж далекого - времени.
Часть третья
ОТ СТАЛИНА ДО БРЕЖНЕВА...
1953 - 1964
Глава восьмая
О ТАК НАЗЫВАЕМОЙ ОТТЕПЕЛИ
Как уже не раз говорилось, то, что назвали "культом Сталина", оказало и до сих пор оказывает очень сильное воздействие на понимание - вернее, лжепонимание - хода истории в 1930-1950-х годах. Выше приводились цитаты из нынешних сочинений, в которых Сталина проклинают за то, что он перед войной пытался строить свои отношения с Гитлером, в сущности, точно так же, как это делали тогда правители Великобритании и Франции; авторы этих сочинений явно не отдают себе отчета в том, что их сознание по-прежнему находится во власти пресловутого культа, ибо-де великий Сталин не "должен" был вести себя подобно заурядным правителям Чемберлену и Даладье... Точно так же нисколько не преодолели в себе "культовое" сознание те, кто сегодня объясняют личной злой волей Сталина коллективизацию, 1937-й год, тяжкие военные поражения 1941-1942 годов и т. д. Правда, это уже "культ наизнанку", но он не менее далеко уводит от истинного понимания хода истории, чем культ как таковой.
Я счел нужным напомнить здесь об этом потому, что и многие нынешние суждения о "преемнике" Сталина, Н. С. Хрущеве, основаны, в сущности, на тех же "культовых" понятиях об истории: все, что совершалось после смерти Сталина, приписывается "доброй" (впрочем, в определенных отношениях и "злой") воле Никиты Сергеевича.
18 апреля 1994 года в связи со 100-летием со дня рождения Хрущева была проведена под руководством правившего СССР в 1985-1991 годах М. С. Горбачева широкая (более 30 участников) конференция, стенограмма которой в том же году вышла в свет в виде книги, изданной немалым по теперешним меркам тиражом. И все происходившее в 1953-1964 годах толкуется в сей книге по сути дела как проявления личной воли Хрущева.
