С окончанием Венской наступательной операции – 13(15.– Ред.) апреля – Ставка Верховного Главнокомандования отдала приказ Толбухину прекратить наступление его войск на правом фланге по достижении поселка Трайзен (около 20 км южнее Санкт-Пёльтена. – Ред.). По решению Москвы 9-я гвардейская армия должна была быть отведена с фронта и дислоцирована в лесах западнее и юго-западнее Вены в качестве резерва. Толбухин также должен был передать 6-ю гвардейскую танковую армию в состав 2-го Украинского фронта. Вместо нее он получал под свое командование всю Дунайскую флотилию, перед которой была поставлена задача сосредоточиться в районе Вены. К 15 апреля войска 3-го Украинского фронта вышли на линию река Морава – Штоккерау – Санкт-Пёльтен – западнее Глогница (перевал Земмеринг) – восточнее Марибора и далее вдоль левого берега Дравы. Ставка Верховного Главнокомандования предписывала этим войскам укрепить достигнутые рубежи и перейти к обороне. «В случае отступления противника советские войска должны немедленно перейти в наступление, выйти на рубеж Фишбахские Альпы – Грац и закрепиться на нем».
Что же произошло? Из-за чего Ставка Верховного Главнокомандования отдала победоносным войскам Толбухина приказ перейти к обороне?
Над этой же загадкой предстояло думать и командующему группой армий «Юг». «Во второй половине апреля, – писал в своих воспоминаниях фон Рендулич, – обнаружился удивительный факт – перед фронтом группы армий русские работали над возведением того, что больше всего напоминало эшелонированную оборонительную полосу около 20 километров в глубину. Понять смысл этого мероприятия мы не могли, поскольку они никак не могли ожидать с нашей стороны наступления. Затем на большей части фронта южнее Дуная в последние дни апреля заработали громкоговорители русской пропагандистской службы, которые снова и снова повторяли несколько фраз: «Готовится величайшая измена в мировой истории. Если вы не хотите и дальше вести с нами войну вместе с капиталистическими державами, то переходите на нашу сторону!» Мы ломали себе голову над смыслом этого обращения. И тут мне все чаще вспоминалось сообщение Верховного главнокомандования вермахта о возможном окончании этой войны политическим путем. Последние события выглядели так, словно русские рассчитывают на то, что англосаксонские державы могут выступить против них.
Сейчас мы знаем, не в последнюю очередь из воспоминаний маршала Конева, что в период с начала до середины апреля Сталин и в самом деле питал подозрения, что Гитлер в последнюю минуту мог не только заключить сепаратный мир с западными державами, но и вступить с ними в военный альянс против Советского Союза. Переговоры Гиммлера с графом Бернадотом (кстати, без ведома Гитлера), зондирование ситуации относительно частичной капитуляции германского вермахта в Италии, развертывавшееся между Даллесом и обергруппенфюрером СС Карлом Вольфом в Швейцарии, и, не в последнюю очередь, намерение британцев наступать на Берлин были для Сталина подтверждениями его теории. Маршал Конев, который в апреле 1945 года командовал 1-м Украинским фронтом и сам в это время вел бои на подступах к Берлину, пишет в своих мемуарах следующее: «Мы не хотели думать о том, что наши союзники могут заключить соглашение с германским руководством. Но в любом случае, поскольку мы не только знали о многих фактах, но и об еще большем подозревали, мы не имели права закрыть глаза на подобную возможность». Отношение Сталина к Западу, к его «капиталистическим союзникам», которым он изначально не доверял из-за их «антинародной, антикоммунистической позиции», привело его к тому, что он сразу же поверил в возможность такой измены.
Во второй половине апреля центр тяжести усилий русских в Дунайском регионе находился в районе к северу от Вены. Войска 2-го Украинского фронта под командованием Малиновского развернули здесь свои операции с целью овладения городом Брно. В то время как правый фланг фронта наступал в Восточной Словакии, маршал на левом фланге своего фронта ввел в бой 6-ю гвардейскую танковую армию с пехотными силами для того, чтобы поддержать Братиславско-Брновскую наступательную операцию (25 марта – 5 мая) на австрийской территории. Его противником были сильно потрепанные части 6-й танковой армии СС и 8-й армии. «Небольшими боевыми группами мы вели безнадежные, но кровопролитные бои в маленьких поселках и на холмах Венского Леса. Зачастую наша артиллерия имела не более шести снарядов на одно орудие в сутки. Наши стрелки и пулеметчики получали боеприпасы, на картонных упаковках которых имелись зеленые нашлепки: «Внимание! Срок хранения превышен. Только для учебных целей!» Но мы были вынуждены использовать их в боях. Порой мы получали чешские боеприпасы, которые для нашего оружия были покрыты слишком толстым слоем жировой смазки, что порой приводило к воспламенению. Местное население не воспринимало нас более как свою защиту, но скорее как досадное стихийное бедствие. Прокоммунистически настроенные женщины сплошь и рядом проводили советских солдат тайными тропами по нашим тылам. Однажды они даже выбросили наших раненых, которых мы по необходимости оставили во дворе деревенского дома, обратно на улицу. Но другие, увы, немногие, оставались с нами, вместе с нами сражались и умирали вместе с нашими солдатами».
Политического руководства в эти дни практически не существовало. Доктор Юри, гауляйтер Нижнего Донау, постоянно был где-то в бегах. Когда его однажды разбудили известием, что в Мюнхене произошло восстание против национал-социализма, он поднялся с постели, стеная: «Но это совершенно невозможно, этого просто не может быть никогда!»
В то время, когда 8-я армия и 6-я танковая армия СС отступали, ведя арьергардные бои, командованию группы армий «Юг», непременно желавшему удержать, согласно приказу фюрера, Восточный фронт, пришлось решать новые проблемы. Части американской 3-й армии к середине апреля с боями продвинулись до Регенсбурга. К концу месяца американская 11-я танковая дивизия достигла Пассау. Поскольку мосты оказались разрушенными, а береговую линию обороняли солдаты фольксштурма, дивизия двинулась в район севернее Дуная. Вскоре после этого другие американские соединения форсировали реку Зальцах в районе Зальцбурга и начали медленно – не встречая особого сопротивления – продвигаться на восток. «При этом возникла удивительная картина, вполне способная сойти в качестве загадки, которую нам задало поведение русских. Под Ламбахом у группы армий был крупный склад продовольствия. К этому складу следовали колонны моей армии одновременно с американской колонной, везущей американскую же муку. Перемешавшись, наши армейские колонны вместе с американцами проследовали по автобану на Линц, после чего спокойно двинулись к своему месту назначения».
К этому времени западный фронт группы армий «Юг» (которая по воле командования сменила это уже неподходящее ей название и с конца апреля называлась группой армий «Австрия») проходил по линии Пассау – Халлайн (южнее Зальцбурга) и далее вдоль Тауэрнбана[128] до северной границы Каринтии. Чтобы предотвратить хаос, который бы мог возникнуть, если бы американцы зашли в тыл сражающимся против русских германским войскам, Рендулич после ослабления русских ударов южнее Дуная снял с фронта несколько дивизий (по большей части танковых дивизий войск СС). Им было поручено держать охранение в долине реки Энс, но также служить резервом – в случае, если Красная армия продолжит свое движение в долине Дуная на запад.
В конце апреля генерал-полковник Рендулич получил срочный приказ от главного командования сухопутных войск, гласивший: «Удержание Восточного фронта имеет решающее значение для судьбы рейха. Американцам следует оказывать все же только почетное, но сдерживающее их сопротивление. Перед русскими и американцами следует разрушать все мосты и пути сообщения». Тем не менее оставалось лишь вопросом времени вступление американских войск в Верхнюю Австрию, то есть туда, где были расположены самые крупные и важнейшие базы снабжения группы армий. Оказывалась при этом в опасности и австрийская военная промышленность, которая до сих пор относительно мало пострадала от американских воздушных бомбардировок и поэтому могла работать пока еще на полную мощность. Еще в конце апреля Рендуличу удалось пополнить парк боевых машин своих танковых дивизий на внушительное количество 65 «Тигров» и «Пантер», которые, как он впоследствии писал, сошли с работавших до последнего дня конвейеров танкового завода в Линце.
В эти дни венгерский министр обороны Берегфи издал один из своих последних приказов. Этот приказ имел гриф «Строго секретно», направлялся только командирам частей и не должен был «ни при каких обстоятельствах» попасть в руки немцев. Приказ определял поведение венгерских гонведов в течение последующих недель. Согласно этому приказу еще боеспособные и обученные части должны были продолжать боевые действия против Красной армии на стороне вермахта. Все остальные части и соединения, в том числе колонны беженцев, должны были немедленно следовать в область западнее линии Инн[129]—
