Привносимый Вами неформальный, часто полемический характер совместного обсуждения острых проблем афганской действительности позволял нам находить дополнительные резервы и возможности в работе, по-новому смотреть на, казалось бы, хорошо известные вопросы и ситуации, пересматривать и уточнять устоявшиеся критерии и оценки, искать новые подходы к решению практических задач.
Ваш такт, деликатность, личная скромность, ровные товарищеские отношения с подчиненными в сочетании с требовательностью и объективной оценкой работы каждого способствовали созданию той спокойной, деловой и доброжелательной обстановки в коллективе, которая помогает успешно и плодотворно работать над реализацией сложных и многоплановых задач даже в самой экстремальной ситуации. Мы постоянно чувствовали Ваше внимание и к вопросам, связанным с нашей повседневной жизнью и бытом, нормальным жизнеобеспечением.
Расставаясь с Вами, мы сохраняем самые теплые и добрые воспоминания о времени совместной работы, высоко ценим Ваш большой, спрессованный во времени вклад в развитие советско-афганских отношений, в поиски путей скорейшей нормализации обстановки в Афганистане и вокруг него.
Желаем Вам, Николай Григорьевич, доброго здоровья, счастья, благополучия и долгих лет жизни, щедро отдаваемых Вами великому делу служения партии, Родине, нашему народу на любом посту и в любой должности, которую бы Вы ни занимали».
…Свою работу в Афганистане считаю достойной страницей своей биографии. Что же касается трудностей, то я принадлежу к той категории людей, жизнь которых сложилась непросто, но очень интересно…
Шеварднадзе безо всяких пояснений объявил мне об отставке:
– Спасибо. Вы хорошо работали. Но принято решение, чтобы вы ушли на пенсию. Вам не надо никуда обращаться. Решение по вашему вопросу принято. Николай Иванович Рыжков подписал постановление. Вам дается хорошая пенсия.
– Спасибо, – ответил я, действительно поняв, что обращаться куда бы то ни было по поводу работы бессмысленно: шлагбаум закрыт…
Увольняя меня в отставку, Шеварднадзе убивал сразу двух зайцев: убирал строптивого посла и избавлялся от весьма авторитетного в то время своего первого заместителя – Ю. М. Воронцова.
В Москве я прочитал недобрую статью о Наджибулле. Я не смог промолчать и послал в «Вечернюю Москву» свою оценку этого замечательного человека…
Недавно около МИДа я встретил своего бывшего советника в советском посольстве в Афганистане Конаровского. Я спросил его, как отзываются сейчас в Афганистане о Наджибулле.
– Все – и бывшие сторонники, и его тогдашние противники – чтут его как выдающегося государственного деятеля, много хорошего сделавшего для своей страны. Даже американцы теперь признают это, – сказал он мне…
В конце 1990-х годов мне на глаза попалась газетная статейка, в которой говорилось об оказании Россией гуманитарной помощи Афганистану. Говорилось, что афганцы с благодарностью принимают любую помощь со стороны.
По старой привычке называют русских «шурави» – советские. На русских с опаской поглядывают только бездомные люди, поселившиеся в руинах бывшего советского посольства.
Их успокаивают: русские не претендуют на эти развалины. Будет построено новое здание, теперь – посольства России.
Мой выход на пенсию в ноябре 1988 года совпал с нарастанием кризисных явлений и по всей стране.
Страна бурлила. Политические страсти накалялись. Многочисленные народные фронты, общественные союзы, разнообразные организации, стремительно трансформируясь в политические объединения, рядились в демократические одежды. Было прекращено глушение радиостанций «Свобода» и «Свободная Европа», и на головы советских людей хлынул поток специфических комментариев к событиям в нашей стране.
Рушились те устои общества, которые еще вчера казались незыблемыми. Митинги и демонстрации, забастовки шахтеров Красноярска, Кузбасса, Донбасса, Караганды, события в Тбилиси, Нагорном Карабахе, погромы в Баку, массовые беспорядки в Душанбе с человеческими жертвами… Прибалтика ратовала за восстановление независимости. Государственным языком объявили у себя свой национальный язык Литва, Молдавия, Азербайджан… Крымские татары самовольно заняли земли в Бахчисарайском районе Крыма. И хотя в сентябре 1989 года проводится пленум ЦК КПСС по национальному вопросу, половодье национализма остановить не удается.
Вместо того чтобы здраво посмотреть на развитие общества, дать трезвую оценку происходящему, настойчиво и срочно искать выход из тупика, в котором оказалась перестройка, руководство партии и страны успокаивало себя и народ словами, что «страна находится на правильном пути».
Перестройка политизировала общество, но нужно было время, чтобы народ дал правильную оценку многочисленным партиям, союзам и другим политическим формированиям, чтобы он сумел отличить настоящих политических лидеров от случайных людей, демагогов. Процесс этот мог пойти успешно лишь при одном условии – если экономическая реформа и переход к рынку не вызовут трагических потрясений в стране. Но особых оснований для оптимизма не было.
Сегодня очевидно, что перестройка в области экономики с самого начала взяла фальстарт, то есть вместо оздоровления экономики начался поспешный и неоправданный демонтаж сложившейся системы управления народным хозяйством, развал плановой системы хозяйствования и, как следствие, – резкое падение государственной дисциплины, нарушение договорных обязательств, массовые проявления коллективного эгоизма, откровенного рвачества. Спад производственной активности принял устойчивый характер.
Политические противники социалистического пути развития страны развернули мощное наступление по всему фронту, особенно яростно атакуя планово-экономическую систему ведения хозяйства, которую обличительно нарекли командно-административной системой. Они «забыли», что при этой системе страна прожила почти семь десятилетий. Создала огромный производственный потенциал. Сумела выстоять в тяжелейшие годы Великой Отечественной войны, добилась баланса сил с военным блоком НАТО, в короткий для истории срок заняла место одной из двух сверхдержав мира.
Надо было тщательно изучить, каким образом функционирует экономика на Западе, поучиться у них. Известно, что крупные западные компании, корпорации тщательнейшим образом планируют свою деятельность, в том числе и на перспективу. Государство имеет свои механизмы влияния на экономику, и эти механизмы эффективно работают. То есть капитализм давно покончил со стихийным развитием и так же давно не считает конкуренцию единственным средством успешной деятельности.
К сожалению, надо признать, что партия уж очень легко сдавала свои позиции, уходила от борьбы, робко обновляла свои идейные установки.
А тем временем общество становилось все более бесформенным и хаотичным. Противники социализма разваливали его экономическую основу, хорошо понимая, что таким образом они могут нанести наибольший урон КПСС.
Будучи глубоко убежденным, что социалистический путь развития имеет огромные резервы, я в то же время являюсь давним сторонником многоукладного ведения хозяйства в нашей стране, создания совместных предприятий с ведущими иностранными компаниями. Это расширило бы возможности нашего экономического развития. Но я твердо убежден, что переход к этой многоукладности, к рынку должен был произойти не путем декрета и уж тем более не в спешном порядке, а путем предоставления равных условий для развития всех форм экономической деятельности и на основе здорового экономического соревнования.
Шел же поспешный демонтаж системы управления средствами производства, который тогда пытались выдать за несомненный успех перестройки в экономике страны. В спешке принятые законы и различные положения не только не учитывали всей сложности производственных отношений, но по сути дела вели к быстрому разрушению этих отношений с тяжелейшими последствиями для страны и народа.
Рост денежных доходов в стране происходил лавинообразно, обостряя социальную несправедливость в обществе. Цены упорно повышались, производство товаров и их качество снижались, дефицит стал нашим национальным бедствием.
И если вначале люди радовались гласности, приветствовали на первых порах перемены, то на этом все положительное и кончилось. Пустые прилавки обострили до предела терпение простого народа. Жизнь становилась все труднее и безрадостнее. Люди откровенно и все более зло выражали свое недовольство.
Было ясно, что в этих условиях шоковая терапия нужна была тем, кто превращал огромную страну в экспериментальный полигон для несозревших экономических реформ.
Мое выступление перед коллективом Московского комбината им. Микояна в связи с 72-й годовщиной Великого Октября прозвучало совсем не празднично.
