действия, в конце концов, вызвали недоверие к Римско-католической церкви. Нашим капелланам запрещалось проводить службы для гражданского населения на оккупированных территориях в соответствии с канонами Ватикана, не отличавшимися враждебностью по отношению к русской православной церкви, которая все еще оказывала влияние на часть людей, несмотря на двадцать лет большевистского режима. Православное духовенство, в свою очередь, занимало достаточно примирительную позицию в отношении католицизма, но все это шло вразрез с немецкими властями, вдохновленными германской идеологией Розенберга.
Расовая политика немцев в Восточной Европе внесла четкое разделение на господ и подчиненных. Мои наблюдения будут полезны, чтобы показать поведение германских союзников, с которыми мы вместе находились на русском фронте. Осенью 1941 года в период больших побед казалось, что кампания подошла к концу. Итало-немецкие отношения тогда не были идеальными. Немцы показывали во всем свое превосходство и высокомерие, что вызывало ответную реакцию наших солдат. Но дальнейшее храброе поведение итальянцев на фронте (особенно зимой) открыло им глаза на реальный военный потенциал К. С. И. Р. В основном неприязнь и антиитальянские настроения наблюдались в частях, состоявших из австрийцев и баварцев. На всем протяжении войны мы, как и другие союзники, ощущали, что немцы хотят подчеркнуть свою высшую арийскую человеческую расу. На этом убеждении и будет базироваться „новый порядок в Европе“ и во всем мире.
Конечно, их мощь состояла из совершенной военной организации и высокой дисциплины, но они не учитывали менталитет местного населения, демонстрируя на Восточном фронте свою исключительность и особое предназначение в наведении нового мирового порядка.
Таким образом, можно заключить, что германская политика на Украине, несмотря на предыдущий исторический опыт и грандиозные программы, не принесла положительных результатов. Идеи часто главенствовали над реальной ситуацией, вызывая многочисленные исправления и изменения задуманного, что неизбежно приводит к легкомысленным ошибкам, имеющим порой неустранимые последствия. „Молниеносная война“ явно затягивалась на неопределенное время. Теперь мог победить только тот, у кого хватит сил и ресурсов.
Немецкая политика на Украине имела ярко выраженный „колониальный“ характер. Создавалось впечатление, что многие мероприятия проводятся в социальной сфере специально, чтобы сломить национально-этническую украинскую кампанию, подготавливая территорию для нового немецко-украинского союза, где главенствующая роль отводилась Германии. Сколько неудобств и затруднений выявлялось во время проведения некоторых мероприятий! Местные органы власти на оккупированных территориях принимали директивы не всегда точные, а иногда противоречащие высшим инстанциям, чтобы расширить пределы действия немецкой системы и оправдать свое недалекое видение проблем. Деятельность карательных органов вообще часто шла вразрез с поставленными им задачами.
Реакция гражданского населения на германскую политику оставалась в большинстве случаев негативной. Вылазки партизан и саботаж все чаще и все тревожнее напоминали о себе в северных и центральных районах, где возникали организации военного типа, подготовленные Советами по политическим убеждениям и под воздействием антинемецкой пропаганды, имевшей благодатную почву.
Свои дополнительные наблюдения я представил уже по возвращению из России в ноябре 1942 года. Они носили более широкий характер и касались германской военной политики в рамках всего Восточного фронта. Ее недостатки вызвали уже более серьезные военно-стратегические последствия, подвергнув сомнениям миф о непобедимости и изначальном идеологическом превосходстве немцев. Итак, обо всем по порядку.
На Украине, в районе Дона, в бассейне Волги и на Кавказе сказывалась нехватка полномочий для образования полноценных местных правительств и обещаний о региональной автономии, чтобы хоть как-то оправдать свои завоевания так называемой „войной за свободу“ и что-то противопоставить интенсивной неприятельской пропаганде на тему „агрессии фашистских государств“.
„Немецкий солдат должен показывать населению, что германское превосходство будет как следствие освобождения от коммунистического ярма!“ – это слова из приказа, выпущенного Верховным командованием вместе с циркуляром в апреле 1942 года. Но что ждет освобожденные народы – дальше в нем не говорилось. В качестве полумер предпринимались различные попытки заигрывания с местными националистами и сепаратистами, хотя особого вклада в ход развития военных событий их сопротивление не внесло. Было разрешено формирование отрядов с включением в их состав кавказцев, туркестанцев, казаков, татар, армян, грузин, но их создание умышленно сдерживалось, так как уточнялась политика Рейха на будущее этих народов. В целом для России не исключался вариант возвращения царских традиций, которые, возможно, еще не полностью умерли в душе у части русского населения.
Военные успехи, несмотря на свою важность и обширные территориальные завоевания, не затрагивали, таким образом, моральные и политические основы сопротивления Советского Союза. Кроме того, постоянные насилия и грабежи, систематическое расхищение буквально всего, что попадалось (от последних продуктов питания в деревнях до предметов искусства), – все это вызывало возмущение даже у той части населения, которая первоначально воспринимала немцев, как освободителей, и лояльно относилась к оккупационным войскам.
Один засекреченный циркуляр от 9 апреля 1942 года из Министерства восточных территорий прямо подталкивал к физическому насилию, говоря, что таким должно быть „обычное поведение немцев на оккупированных восточных территориях“. Другой циркуляр от 10 мая 1942 года Верховного командования Вооруженных сил Германии наоборот предписывал немецкому солдату принимать соответствующие меры для защиты гражданских рабочих и женщин, воздерживаться от взыскания возмещения убытков с населения из-за террористических актов, совершенных Красной Армией.
Такая непоследовательность в приказах не могла способствовать четкой линии поведения немецкого солдата на оккупированных территориях. К тому же немцы изначально неверно оценили моральный облик своего врага, считая, что русские послушны и готовы к добровольному сотрудничеству, а их формулировка „нового порядка“ никак не соответствовала образу освободителя народов: „Немецкий солдат в России, как ни на какой другой оккупированной территории Европы, должен пресекать любые стихийные настроения, выполняя приказы командира. Население восточных территорий должно знать, кто их хозяин! Твердость должна стать нормой власти!“
Становится понятно, что немцы хотели использовать завоеванные территории только для своего личного обогащения. Среди гражданского населения ходила в обращении фраза: „Сталин оставил только одну корову в хлеву – Гитлер пришел и за ней!“ Эта поговорка очень точно характеризовала действительность. Тяжелым разочарованием для крестьянства стала несостоятельность планов по распределению земли. Активные бои и постоянно перемещающаяся линия фронта привели к полному упадку сельского хозяйства и окончательно разорили деревню.
Осенью 1942 года тревожные тенденции появились и в немецкой армии. Слепая вера солдат в своих командиров начинала улетучиваться. Верховное командование немедленно отреагировало усилением дисциплины, что отразилось в циркулярах и приказах для фронта. Поведение немцев по отношению к союзникам немного изменилось, хотя все еще было заметно некоторое превосходство. Привожу свои личные наблюдения:
„Рассматривая итальянцев, немцы демонстрировали некоторое чувство зависти и ревности из-за симпатий, возникших по отношению к нам у представителей местного населения.
Наши действия всегда несли в себе чувства справедливости и гуманизма, что соответствовало нашей
