- Ты это что! - загудел он на Вирова. - Под арест! Немедля на десять суток! Стой! Стой! - Ванюта резко повернулся к борту. Там отходила последняя шлюпка.
Боцман подхватил на руки девочку. Виров видел, как с лодки потянулось сразу несколько человек. Мелькнули лица Наливайки, Наджми и Зиги, поднялись и цепкие руки товарища Ли.
- Чтобы мне головой за дитя... - громыхал Ванюта. - Кровь из носа, душа наружу, чтобы...
Лодка ударила об обшивку эсминца, отскочила, словно орех. Виров прыгнул за борт. Попал под весло, рассек голову. Его подхватили, втащили в шлюпку.
- Все, - докладывал Ванюта комиссару Лепёшкину. Они стояли на палубе уже по колено в воде.
Ударила волна и разбросала их в разные стороны.
НЕ ЗАБЫВАЙТЕ!
Виров кривился от страшной боли. Ссадина шла через лоб и правый висок. Весло ободрало кожу. Кровь сочилась, стекала в глаз. Матрос зачерпнул воды, провёл по лицу ладонью. Стало ещё больнее.
Нюта оторвала край от своей тельняшки. Наложила балтийцу на лоб повязку.
Лодка была перегруженной. Дважды плеснула в неё волна. Казалось, добавь горошину и шлюпка немедля пойдёт ко дну.
Кто бескозыркой, кто просто руками, матросы стали вычерпывать воду. Однако от удара с эсминцем в лодке где-то возникла течь. Люди не успевали. Вода прибывала. Лодка погрузилась почти до уключин. Надо было уменьшить груз.
Тогда поднялся старший матрос Наливайко:
- Ну, братишки, не забывайте!
Он перевалился через борт и исчез в тумане.
Следом поднялся Зига, глянул на Нюту:
- Братишка, прощай!
Вот и Зига пропал в волнах.
Третьим поднялся Виров.
- Сиди, - оттолкнул балтийца матрос Наджми. - Очередь, значит, наша. - Он, как и Зига, глянул на Нюту, пригнулся, шагнул за борт.
Виров снова поднялся.
- Сиди, - оттолкнул балтийца товарищ Ли. И тоже взглянул на Нюту.
Потом в воду прыгнул минёр Иванов, затем торпедист Печенега.
Через час в лодке остались Виров и Нюта.
Ещё через час лодка пошла ко дну.
Ещё через час Виров вынес Нюту на берег.
Но как это было - Нюта не помнит. Оказавшись в воде, девочка какое-то время плыла сама.
- Вот так. Молодец! - подбадривал Нюту балтиец. - Что нам залив, мы море с тобой осилим.
Потом девочка заметно устала. Взмахи рук стали реже, было трудно дышать. Виров стал придерживать Нюту.
- Отдохни, отдохни, братишка.
Потом Нюта потеряла сознание.
И вот берег. Когда Нюта открыла глаза, она увидела над собой незнакомые лица. Кто-то грубо толкнул её сапогом. Рядом в изодранной в клочья тельняшке, с разбитой губой, уже без повязки на раненом лбу, стоял, едва держась на ногах, балтиец. Виров был связан.
"Белые!" - поняла Нюта.
СПИНОЙ К ОБРЫВУ, ЛИЦОМ К ВРАГАМ
Белые пригнали Нюту и Вирова в маленький рыбацкий посёлок. Втолкнули в какой-то дом.
Вскоре сюда же пришёл офицер. Глянула Нюта - вздёрнутый нос, шрам через щёку, свиные глазки.
Перед Нютой стоял Щербацкий. Но не поручик, а уже капитан. Видно повышен в чине.
- А-а... - протянул Щербацкий. Он подошёл к балтийцу, дал зуботычину: - Документы, значит, тебе? У, быдло. Красная сволочь!
Шагнул к Нюте, сдёрнул перчатку, стал больно хлестать по лицу.
- Большевистский змеёныш. - Ткнул пальцем себе на щёку, на шрам: Узнала - твоя работа!
Сутки Нюту и Вирова продержали в избе. А через день туманным утром их вывели к морю.
И вот Нюта и Виров стоят на круче. Спиной к обрыву, лицом к врагам.
Утро. Бьют волны внизу о камни. Туман застилает берег.
Верёвки впились в упругие мышцы матроса, обвили Нюту ужом-змеёй.
В шеренге застыли солдаты. Рядом Щербацкий стоит с наганом в руке.
Минута - и грянет: "Пли!"
Нюта прижалась к балтийцу.
- Братишка, братишка... - шепчет матрос. - Оно ведь совсем не страшно. Вот так! По-морскому гляди, братишка...
Смотрят дула совиным глазом. Секунда - и грянет: "Пли!" Нет. Нюте совсем не страшно. То есть страшно, конечно. Но Нюта без робости смотрит вперёд.
"Жизнь не проходит даром, - доносится до Нюты далёкий голос. - Мы опускаем головы, но лишь для того, чтобы снова их гордо и смело поднять над миром. Мы приспускаем свои знамёна, но лишь для того, чтобы с новой силой взметнуться им в небо".
- Да здравствует Советская власть! - перекрывая далёкое, врывается в сознание девочки голос Василия Вирова. - Да здравствует Красный Балтийский флот!
- Да здравствует Красный Балтийский флот! - повторяет бесстрашно Нюта.
- Молчать! - разъярённо кричит Щербацкий. Он подбегает к балтийцу и Нюте. - Красная сволочь! Молчать! - Щербацкий бьёт по лицу матроса. Потом наклоняется к Нюте.
- Назад! - остервенело кричит матрос. - Назад! - Он становится между Щербацким и девочкой. Грудь балтийца, как мехи, раздувается. Верёвки впиваются глубже в тело. Мышцы твердеют, как сталь.
И вдруг - слышится лёгкий хлопок. Словно нитки, летят верёвки. Руки свободны. Секунда. Удар. Пудовый удар, смертельный удар - прямо в свиные глазки.
Щербацкий без крика валится с ног. Виров хватает Нюту и прыгает с кручи вниз.
Сверху стреляли. Сверху неслись проклятья.
Море спасло матроса. По-матерински туман укрыл.
ГЛЯНУЛО СОЛНЦЕ
Виров плыл, стараясь держаться ближе к берегу. Плыл на восток. Плыл долго, пока не иссякли силы. Тогда он вышел опять на берег. Они бежали с Нютой по мокрому от брызг и тумана песку. Потом поднялись на приморские кручи. Виров вытер лоб и лицо ладонью, глянул на Нюту и как-то совсем по-детски виновато и счастливо заулыбался.
Дул ветер. Всё так же бурлило море. Бежали волны. Лебедиными крыльями били в песок. Глянуло солнце. Бесшумно прощался с водой туман.
Виров сгрёб Нюту в свои здоровенные руки и поднял её высоко над собой. Он шёл, не спуская Нюту на землю, тянул её к небу и к солнцу. Балтиец шёл и, казалось, кричал: "Вы видите, девочка жива! Вы слышите, девочка жива! Смотрите! Смотрите! Смотрите! Вы видите Нюту?!"
И все увидели Нюту. Её увидели Петроград и Кронштадт. Её увидели войска, которые перешли в наступление и навсегда погнали с Советской земли Юденича. Её увидели корабли Балтийского флота.
Её видело море. Видело небо. Видело солнце.
И вот, как тогда во сне, вдруг закричало солнце: "Много вёсен тебе, Анюта!"
Качнулось суровое море: "Много вёсен тебе, Анюта!"
"Много вёсен тебе, Анюта!" - прогудел беспокойный ветер.
...Кончается повесть. В окно ко мне заглянуло утро. Лучами ударил свет. Я отложил перо. Время прощаться с Нютой.
Много же вёсен тебе, Анюта! Нюта-Анюта, мой дорогой братишка.
СЕКРЕТНАЯ ПРОСЬБА
______________________________
Владимир Ильич Ленин - основатель нашей Коммунистической
партии и Советского государства. Это самый великий человек,
которого знала мировая история.
Трудящиеся всего мира считают Ленина своим вождём.
О Владимире Ильиче Ленине - вожде и человеке и написаны
эти рассказы. Они затрагивают лишь несколько лет из жизни
Владимира Ильича Ленина - руководителя молодого Советского
государства.
Глава первая
ВЫСШИЙ ЗАКОН
СТАРШОЙ
1917 год. Только что произошла Великая Октябрьская революция. Владимир Ильич Ленин был назначен Председателем Совета Народных Комиссаров - главой первого рабоче-крестьянского правительства.
В Петроград в Смольный к товарищу Ленину прибыла группа крестьян-ходоков из-под города Костромы. В полушубках крестьяне, в лаптях, в шапках-ушанках, с котомками за плечами.
Людей в те дни в Смольном было полным-полно. Тут и рабочие, тут и крестьяне. Солдаты, красногвардейцы, матросы. От человеческих голосов Смольный гудел, как улей.
Идут костромские крестьяне, смотрят налево, направо, озираются по сторонам, разыскивают Владимира Ильича Ленина.
А в это время Владимир Ильич шёл как раз им навстречу. Крестьяне к нему:
- Дорогой человек, где здесь старшой?
- Кто-кто? - переспросил Ленин.
- Старшой, - повторяют крестьяне. - Тот, кто нынче Россией правит.
- Ах, старшой, - усмехнулся Ленин. Осмотрелся Владимир Ильич вокруг себя. - Вот старшой, - показал куда-то за крестьянские спины, лукаво улыбнулся и пошёл дальше.
Оглянулись крестьяне, видят: стоит в коридоре группа рабочих. Рядом с ними солдаты о чём-то спорят. Матрос-авроровец мирно цигарку курит. Чуть поодаль столпились крестьяне. И тоже в полушубках, в лаптях, в ушанках. На спинах висят котомки. Тоже, видать, ходоки-пришельцы.
Смотрят костромичи то на рабочих, то на солдат, то на матроса, то на таких же, как сами они, крестьян.
- Э, да какой же это старшой, - недоумевают костромичи. Повели плечами: - Видать, ошибся тот человек с бородкой.
- Кого вам, отцы? - вдруг слышат крестьяне голос. Отошёл от рабочих какой-то парень. - Вы тут, видать, впервые.
- Впервые, мил человек. Нам бы к товарищу Ленину.
- К Ленину?!
- Ну да, к Владимиру Ильичу.
Покосился на крестьян недоверчиво парень, брови слегка нахмурил.
- С вами же Ленин сейчас беседовал.
