Джеки Чан - Я - Джеки Чан

При первой попытке мешок лопнул, ударившись о землю. Рис рассыпался во все стороны. - Ox! - содрогнувшись, пробормотал мой главный каскадер. Это было мягко сказано. Мы натянули навесы потуже и попробовали еще раз - мешок пережил падение.

Я подумал, что, быть может, это удастся и мне. Итак, следующим утром я забрался на верхушку башенных часов. Один каскадер помог мне перебраться к циферблату, и я повис, обхватив руками одну из стрелок часов. Я висел в воздухе, камеры работали, но я никак не мог решиться. Шли томительные минуты, металлическая стрелка все глубже врезалась в мои ладони. Наконец я крикнул каскадеру, чтобы он втянул меня внутрь. Перед моим мысленным взором все время возникал лопающийся мешок с рисом. Мелькала мысль: "Такое может случиться и с тобой!"

Я знаю, что на всех киноафишах сказано, что я не знаю страха, но это всего лишь рекламный прием; Если кто-то действительно полагает, что перед выполнением подобных трюков у меня душа не уходит в пятки, этот человек еще безумнее меня. На следующий день мы начали все сначала. Меня снова подтянули наверх. Потом еще раз. И еще раз. Целых шесть дней каждое утро начиналось совершенно одинаково: я взбирался на верхушку башенных часов, несколько минут висел на стрелках, а потом меня снимали.

- Это просто смешно! - заявил я на седьмой день.

- Я говорил тебе это уже давно, - подтвердил Само, который к тому времени невероятно устал, наблюдая за тем, как я не решаюсь исполнить свой трюк. Хотя режиссером был я, Само был намного опытнее и на протяжении всех съемок помогал мне принимать решения о том, как расставить камеры и что должно войти в кадр. - Давай отменим этот эпизод и двинемся дальше.

- Я не о том, - резко отмахнулся я. - Это отличный трюк Проблема не в нем, а во мне. Ладно, никаких оправданий. Сегодня я это сделаю.

На этот раз я потребовал, чтобы каскадеры покинули башню, как только я повисну на стрелке. Теперь у меня просто не было выбора: поскольку никто не мог помочь мне забраться в башню, оставалось только разжать руки и упасть. Так я и сделал.

Свободное падение... Треск ткани, когда я врезался в первый навес, потом еще один и, наконец, утоптанный песок и кувырок, позволяющий хоть немного ослабить удар. Я выжил, хотя очень жестко приземлился прямо на шею. После того как к этому месту приложили лед, я известил съемочную группу о том, что мы сделаем еще один дубль. - Что? - вытаращив глаза, завопил Само. Юань Бяо выглядел не менее потрясенным. Я пояснил им, что нам не хватает камер, чтобы заснять все нужные мне ракурсы. В то время у нас было всего четыре камеры, но позже я иногда использовал целый десяток, чтобы одновременно снимать трюк под всеми желаемыми углами.

И все же на этот раз я решил, что трюк придется повторить еще раз - а потом еще раз, так как требовалось снять три полных панорамы падения.

Нам действительно нужны были эти дубли, но, по правде говоря, я был несколько раздражен своим трусливым поведением в течение всей недели, и мне хотелось доказать Само, Юань Бяо и всем остальным, что я окончательно победил свой страх. В окончательную версию фильма вошли все три благополучных падения. Я не выбросил ни одного кадра даже из своих уродливых несостоявшихся попыток - они были добавлены в конец, и на их фоне шли титры.

Я впервые использовал этот прием еще в "Повелителе драконов": завершающие титры фильма ползли по "неудавшимся" трюкам и батальным сценам, чтобы зрителям стало ясно: то, что мы делаем, происходит по-настоящему и действительно опасно. В "Повелителе драконов" были чрезвычайно трудные трюки - к примеру, "пирамида" перед началом одной сцены драки, - и все же они не шли ни в какое сравнение с моими дикими выходками в "Проекте". После съемок "Проекта номер один" у нас осталось столько "неудачных" кадров, что при желании их можно было превратить в полнометражную "комедию ошибок". По мере увеличения размаха моих картин все более сложными становились и трюки, а наши архивы "негодной пленки" стремительно разрастались. Честно говоря, временами эти неудачные кадры оказывались намного зрелищнее окончательного варианта! Однако я снимал кино "для семейного просмотра" - если бы дети увидели, что случается во время съемок со мной, моими каскадерами и членами актерской труппы, они вряд ли могли бы спать ночами.

Я упомянул о "семейном просмотре", и сейчас вполне уместно рассказать о том, что примерно в это время происходило нечто, чему предстояло полностью изменить мою жизнь, - впрочем, в каком-то смысле, это ее ничуть не изменило. Я еще не вполне оправился после разрыва отношений с Терезой или, во всяком случае, оттого, что сам себе говорил по этому поводу. В результате я направил большую часть своих усилий на работу и почти жил на съемочной площадке - а когда я ее покидал, рядом всегда были мои братья и приятели-каскадеры. К тому времени я решил, что в любви мне не очень-то везет, и, несмотря на все те слухи, которые продолжали ходить в китайских газетах - эти парни бывают по-настоящему счастливы лишь тогда, когда им удается сообщить, что кто-то с кем-то сошелся или, наоборот, разошелся, - я вел достаточно скучную жизнь. Во всяком случае, в том, что касалось любовных историй. Тогда, в 1981 году, возвращаясь из Соединенных Штатов, я остановился на Тайване в надежде, что мне удастся увидеть Терезу. К сожалению, в тот момент она была на гастролях, и я воспользовался этой задержкой для того, чтобы проведать других знакомых. Один приятель по имени Чжоу Сян Линь пригласил меня на вечеринку; несмотря на мои отказы (меня не очень-то занимала светская болтовня за коктейлями, да и времени до отъезда в Гонконг оставалось не так уж много), я все-таки поддался его уговорам и явился в гости.

Чжоу встретил меня у дверей, как потерянного брата, и быстро проводил в свою гостиную, которая уже была переполнена красивыми и хорошо одетыми людьми. Большинство из них было актерами и актрисами, некоторые тайваньскими знаменитостями. - Внимание. Внимание! - провозгласил Чжоу, и все тут же обратили на нас внимание. - Знаете, кто это? Это Джеки Чан второй Брюс Ли из Гонконга! При этих словах я мысленно застонал - во-первых, потому что оказался в окружении взглядов всех этих людей, а во-вторых, по той причине, что совсем недавно расстался с невежественными американскими репортерами, которые долгие месяцы цепляли на меня ярлык "нового Брюса Ли". Мне захотелось провалиться сквозь землю, исчезнуть, убежать от такого унижения. Но худшее было впереди: Чжоу провел меня по всей комнате, представляя всем гостям по очереди. - Привет, - говорил я. - Джеки Чан. Очень приятно познакомиться. Привет. - Я решил, что чем быстрее пройду сквозь эту толпу, тем скорее смогу уйти. И тут Чжоу подвел меня к одной женщине. Когда он представил ее, я замер на месте. - Джеки, это Линь Фэнцзяо, сообщил он. - Слышал о ней? Кто же не слышал! Она была одной из известнейших звезд Тайваня и считалась самой красивой женщиной страны. В мире тайваньского кино часто говаривали, что "два Чина и две Линь делят мир между собой". Двумя Чинами были красавцы-актеры (одним из них был Чарли Чин, на свадьбе которого я побывал и которому вскоре предстояло стать моим партнером в кино), а двумя Линь - две сестры-актрисы. Одну звали Бриджит Линь Цинся позже она стала кумиром гонконгских экранов (она тоже снялась в одном из моих самых знаменитых фильмов - в "Полицейской истории"). Другую звали Линь Фэнцзяо, и ее внешность затмевала даже скульптурную красоту Линь Цинся. Разумеется, я слышал о вас, - запинаясь, сказал я. - Вы очень знаменита. Я ваш большой поклонник и смотрел несколько ваших фильмов. Линь была приятной и скромной. Тайваньская пресса описывала ее как идеальную "соседку", если, конечно, кому-то посчастливится жить по соседству с королевой красоты. От моего комплимента ее щеки порозовели, она очаровательно отвела взор в сторону и ответила. - Я тоже видела много ваших фильмов. Ваше мастерство в боевых искусствах просто поражает. Мне так хотелось бы подобному научиться.

- Правда? - с полной серьезностью откликнулся я. - Я мог бы показать вам некоторые приемы. Это не так сложно, как кажется.

Линь улыбнулась и сжала кулачки, изображая стойку кун-фу. Я мягко поправил положение ее рук, добавив: - Будьте осторожны. Знаете, можно нечаянно кого-то стукнуть.

Она хихикнула Видя, что мы увлечены беседой, Чжоу вернулся к гостям и позволил нам болтать до поздней ночи. Я едва не опоздал на самолет. - Мне было очень приятно познакомиться с тобой, - сказал я.

- Мне тоже, - кивнула она - Возможно, мы еще увидимся. - Может быть, я приеду в Гонконг. - Или я вернусь на Тайвань. Мы пожали друг другу руки. Я забрался в машину и помчался в аэропорт. Я не надеялся, что мы увидимся еще раз, но, к счастью, ошибся.

Когда мы с Эдвардом работали над сценарием "Проекта номер один" после окончания "Победителей и грешников", я снова оказался на Тайване, подыскивая подходящие для съемок пейзажи. У меня мелькнула мысль о том, что Линь Фэнцзяо может быть где-то рядом, и, вопреки своей клятве не заводить новых увлечений, я не мог упустить возможности побыть в обществе такой прекрасной девушки. Я позвонил ей без всякого предупреждения и был чрезвычайно удивлен и обрадован, узнав, что она тоже с удовольствием встретится со мной. Наш ужин был фантастическим. Она была не только красивой и нежной, но и очень простой в своих запросах - ее совершенно не интересовали те роскошные вещи, к которым всегда питала страсть Тереза. Несмотря на то что я по-прежнему вел себя достаточно невоспитанно и по-мальчишески, с ней мне было очень легко: она не поправляла меня, когда я допускал ошибки в произношении слов, грамматике и правилах хорошего тона; она заказывала себе те же блюда, какие выбирал я, хотя я зачастую даже не подозревал, что скрывается за соответствующей строчкой замысловатого меню. В ней было нечто такое, что вызывало у меня покой. Она позволяла мне быть самим собой, и, казалось, я нравлюсь ей таким, какой я есть. Я полагал, что ее привлекло то, что я непохож на тех парней, что обычно приглашали ее на свидания, - на красивых, учтивых актеров и бизнесменов, которым всегда известно, что следует говорить, как нужно одеваться и вести себя. Я был чем-то вроде "плохого парня", набитого дикими историями и безумными идеями. До моего отъезда в Гонконг мы провели за ужином несколько вечеров, и каждый новый оказывался лучше прежнего. Когда пришла пора уезжать, мое сердце чуть не разорвалось. Однако Эдвард уже закончил сценарий "Проекта номер один", а работа, как обычно; была у меня на первом месте. - Я так и не успел провести для тебя несколько уроков кун-фу, - пошутил я, когда мы прощались. Она игриво толкнула меня в плечо, и мне показалось, словно меня поцеловала бабочка. Что ж, я знаю, кому позвоню, если мне понадобится научиться драться, сказала она. - Или чему-то другому. Я улыбнулся: - Да, чему угодно. Итак, наши пути снова разошлись, и мы не знали, когда увидимся в следующий раз. Я не мог избавиться от мыслей о ней. Это было совсем непохоже на мои отношения с первой любовью или Терезой - мои грезы о Линь были лишены страстности. Я просто остро ощущал, как мне ее недостает, словно она каким-то образом стала частью меня самого.