В соответствии с этими решениями союзного правительства 12 ноября 1923 г. ЦИК СССР было утверждено «Положение о Народном комиссариате по иностранным делам Союза ССР». В «Положении» определялись структура и функции Народного комиссариата по иностранным делам, а также задачи и полномочия представителей СССР за границей.
Объединение советских республик в Союз потребовало надлежащего оформления взаимоотношений союзного правительства с государствами, уже имевшими договоры с РСФСР и другими советскими республиками.
Но ряд таких государств — Германия, Польша, Латвия, Литва, Эстония, Финляндия — не остался в стороне от антисоветской кампании, которая развивалась в странах, ещё не признавших СССР и стремившихся к его изоляции.
В частности в Германии, где обострялся революционный кризис, осенью 1923 г. пресса принялась усиленно распространять всякие измышления о вмешательстве Советской России во внутренние дела Германии.
25 сентября 1923 г. в газете «Vorwarts», органе германских социал-демократов, входивших тогда в состав правительственной коалиции, появилось сообщение под кричащим заголовком «Русско-коммунистические склады оружия».
Сообщение обвиняло берлинское полпредство СССР в том, что оно якобы причастно к организации складов оружия, подготовляемого для вооружённого переворота в Германии.
Было очевидно, что враги Советского Союза в Германии переходят в наступление. Цели их были ясны. Нужно было представить революционное движение в Германии как результат работы «советских поджигателей». Ставилась задача расправиться с революцией, порвать с Советским Союзом и заработать всем этим благоволение реакционных правительств Европы.
Принимая во внимание неустойчивое положение в Европе, советское правительство сочло необходимым предпринять в начале ноября 1923 г. дипломатический демарш в сопредельных восточноевропейских странах. Представитель Наркоминдела объехал столицы Польши, Литвы, Латвии и Эстонии, предлагая им обеспечить совместный нейтралитет в случае развёртывания германской революции. В связи с этим советская дипломатия предложила Польше заключить соглашение о взаимном нейтралитете по отношению к Германии.
Однако польское правительство предпочитало сохранить свободу действий в отношении Германии; поэтому оно отклонило советское предложение. Отклонили его и прибалтийские государства.
15 ноября 1923 г. советское правительство опубликовало официальное сообщение, в котором изложило обстоятельства своих переговоров с Польшей и прибалтийскими государствами по вопросу о нейтралитете и невмешательстве во внутренние дела Германии. В сообщении выражалось сожаление по поводу отказа соседей Советской России подписать соглашение, единственная цель которого заключалась в сохранении мира в Восточной Европе.
С осени 1923 г. взаимоотношения СССР с балтийскими государствами и с Финляндией ухудшились. Под влиянием французского посланника в Гельсингфорсе Коппе финляндское правительство с особой настойчивостью начало предъявлять свои притязания на восточную Карелию. В конце концов оно добилось от Совета Лиги наций постановления о передаче карельского вопроса на решение международного Гаагского суда. Однако правительство СССР протестовало против перенесения советско-финляндского спора в непризнанную им инстанцию; оно категорически отказалось участвовать в рассмотрении этого вопроса в Гааге.
23 сентября 1923 г. на финляндской границе были убиты белогвардейцами члены советской делегации в смешанной пограничной комиссии Лавров и Лежнев. Несмотря на неопровержимые данные следствия, финляндское правительство отказалось удовлетворить требования советского правительства о законном возмездии.
Тормозилось установление нормальных дипломатических отношений СССР и с государствами Малой Антанты и Балканского полуострова, находившимися под враждебным СССР влиянием Франции.
Заключённый ещё 5 июня 1922 г. «Временный договор между РСФСР и Чехословацкой республикой об установлении сношений» в течение целого года не был утверждён Парламентом. Советское правительство требовало от правительства Чехословакии ликвидации представительства Врангеля и других белогвардейских организаций, развивавших в Чехословакии и вне её открытую антисоветскую деятельность. Настояния советской дипломатии оставались тщетными. Чехословацкое правительство продолжало поддерживать контрреволюционную Русскую эмиграцию.
Не порывала связей с русской контрреволюцией и Югославия. Белогвардейское офицерство с Врангелем во главе оказывало значительное влияние на придворные и военные круги Югославии. Поэтому югославское правительство не только отказалось вернуть СССР захваченное Врангелем советское имущество, но даже решило само приобрести его у Врангеля. В ноте от 27 июля 1923 г. советское правительство протестовало против этого решения Югославии. «Врангель — просто вор, — заявляла нота, — и советское правительство не понимает, как правительство Югославии может держаться нейтральной позиции между вором и законным владельцем».
Враждебной СССР была и позиция Румынии. Опасаясь за судьбу захваченной ею Бессарабии, а также предвидя свою ответственность за разграбленное имущество Юго-Западного фронта, румынское правительство отказывалось установить с СССР нормальные отношения.
Французское правительство, задержавшее в Бизерте Черноморский флот, уведённый Врангелем, решило продать несколько русских судов Румынии. В ответ на советский протест по этому поводу Пуанкаре выдвинул в ноте от 20 июня 1923 г. своеобразный дипломатический аргумент: советское правительство не имеет права требовать обратно русские корабли, так как оно не признано; не признано же оно потому, что не платит долгов. Но, если бы даже оно и было признано, Франция всё равно имела бы право задержать русские суда в качестве залога за неуплаченные русские долги.
С особенной яркостью сказалась ненависть реакционеров к советскому государству на процессе убийц советского дипломата В. В. Воровского.
Суд по этому делу происходил 5—16 ноября 1923 г. в самом реакционном из кантонов Швейцарии — кантоне Во. В зале казино, набитом русскими белогвардейцами, прокурор и защита состязались в рвении оправдать убийц — Конради и Полунина, превознося их «благородное желание отомстить большевикам».
После 12-дневной судебной комедии убийцы были оправданы. Как суд, так и приговор вызвали глубокое негодование всех честных людей.
«Представим себе, — писал капитан Гренфель в декабрьском номере журнала «Foreign Affairs», — что какой-нибудь русский, другой политической ориентации, чем Конради, убил бы год тому назад лорда Керзона, когда последний являлся представителем Англии на Лозаннской конференции. Можем ли мы себе представить, чтобы прокурор кантона Во при составлении обвинительного акта упомянул в нём в качестве смягчающих вину обстоятельств об ужасах гражданской войны в России и остановился бы на оргиях зверства и жестокости против, красных» пленных со стороны белых офицеров, бесчеловечность которых поддерживалась и одобрялась политикой лорда? Но допустим даже, что прокурор это сделал бы. Неужели суд присяжных кантона Во оправдал бы убийцу? Всё это, конечно, немыслимо».
И всё же самые отчаянные попытки международной реакция исключить Советскую Россию из круга европейских государств оказывались тщетными. Восстановление нормальных экономических и дипломатических отношений с Советским Союзом приобретало для всех государств Европы характер всё более и более неотложной необходимости.
Признание СССР Англией. Особенно остро к концу 1923 г. стал вопрос о признании СССР перед английским правительством. Неустойчивость международного положения, экономический кризис, сужение европейского рынка, прогрессирующий рост безработицы в Англии явно не могла быть преодолены без экономического и политического сближения с СССР.
Позже, в 1924 г., упрекая английскую дипломатию в затягивании этого насущного для Англии вопроса, Ллойд Джордж говорил, что «Россию нужно было признать немедленно после того, как Франция заняла Рур».
Даже консервативная английская печать — правда, со многими оговорками — высказывалась осенью 1923 г. за восстановление нормальных отношений с СССР. Немедленного признания СССР требовали рабочие массы Англии и общественная организация «Руки прочь от России».
Недовольство антисоветской политикой Керзона было глубоким и всеобщим. Это сказалось во время декабрьских выборов в Палату общин. Все промышленные центры, за исключением Бирмингама, голосовали против консерваторов.
Консервативное правительство пало. С ним сошёл со сцены и Керзон. Он умер в 1925 г., лишь ненадолго пережив свою политическую смерть.
