«Кембриджский документ» – это просто очередная «битва при Кадеше», попытка задним числом превратить поражение в победу. Странно, почему столь строгие к данным летописца историки так доверчиво уверовали в этот клочок пергамента. Хотя… они и летописные байки глотают, словно голодные птенцы, не задумываясь, лишь бы там говорилось о проигрышах русов (вспомним историю «Игоревой смерти»). Нет, странные все-таки люди.
Но битва при Аркадиополе не из этого числа.
У нас есть несколько описаний этого сражения – особенно если считать, что описанная в летописи битва Святослава с греками – это и есть аркадиопольское сражение.
Но все равно невозможно понять, кто победил в этой битве. То же, что с битвой на Каталаунских полях, что с битвой при Бородине. Историю этих битв писала победившая в войне сторона – и они превращались в ее победы. Но когда всматриваешься в источники повнимательней, однозначность исчезает. Так и с битвой при Аркадиополе. Мы достоверно знаем, что после нее в войне русов с империей наступила передышка. Но кто победил?
Поверить византийским летописцам очень трудно. И не только из-за подробностей, достойных Удугова или Мюнхгаузена. Да-да, та самая битва, где ромеи, по Диакону, потеряли-де пятьдесят пять бойцов, а «россы» – свыше двадцати тысяч. На одного византийца – пятьсот русов? Воля ваша, читатель, но таких соотношений потерь не было, наверно, даже в колониальных войнах другой, Британской империи, где бравые Томми Аткинсы садили из автоматических винтовок по полуголым зулусам и масаям, прикрытым лишь щитами из зебровых шкур. Но Скилица собрата по перу переплюнул. У него из трехсот восьми тысяч русов, вкупе с «порабощенными» болгарами, «пацинаками»-печенегами и «турками»-мадьярами, «только совсем немногие спаслись», а византийское войско потеряло… 25 человек!!! Да кто после такой победы вообще сопротивлялся ромеям? На кого на следующий год пошел в поход Цимисхий?
И еще – в таком случае русского летописца снова придется заподозрить во вранье из «патриотических соображений». Он ведь пишет, что поход Святослава на Царьград закончился выплатой греками контрибуции-«дани» русскому князю и его войску. Опять-таки, воля ваша, но тут в патриотическом вранье легче заподозрить кое-кого другого. По крайности, наш летописец не жонглирует такими фантастическими цифрами. Более того, один раз в описании Балканского похода он явно грешит против истины, причем отнюдь не патриотично. Он пишет, что окончательный мирный договор этой войны был заключен русскими послами, пришедшими к Иоанну Цимисхию «в Доростол». То есть император вроде бы взял этот город, чего не утверждают даже греческие удуговы – Диакон со Скилицей. Доростол как раз и был последней твердыней русов на Балканах. Договор с Цимисхием был заключен под ним, что летописец, очевидно, и понял неправильно. Так что летописца в чем, в чем, а в чрезмерном патриотизме не обвинишь. Так же, как его коллег из Второго Рима – в чрезмерной преданности фактам.
Тогда получается – победили русы? И опять-таки не выходит. Главнокомандующего имперской армией под Аркадиополем, одного из талантливейших полководцев Восточного Рима, Варду Склира после этой битвы отсылают на восток. Не против арабов, а на подавление мятежа в восточных провинциях империи. Его поднял Варда Фока, родственник убитого императора, а шла за ним местная знать, воины и землевладельцы, опирающиеся на крестьянские общины, предпочитавшие служить близкому господину, а не кормить налогами и податями бездонное брюхо чиновничьего Константинополя. Помните, читатель, мы с вами говорили о раздоре между столичной и местной знатью? Вот это он и есть, так сказать, в действии. Но если бы над столицей висели войска победоносных варваров – кто бы отправил лучшего полководца на подавление какого-то мятежа в дальней провинции? Кто спасает ногу ценой головы? Да и как в таком случае Царьграду удалось бы избежать если не уничтожения, то хотя бы осады?
Единственный вывод, позволяющий согласовать и объяснить все имеющиеся у нас данные, – в чудовищной сече с армией Варды Склира не получила преимущества ни одна из сторон. Даже Диакон, при всех его вольностях, сообщает, что «успех битвы склонялся то в пользу одного, то в пользу другого войска, и непостоянство счастья переходило бесперечь с одной стороны на другую». Не было победителей. Войско Святослава не смогли разбить лучшие воины империи. Его удалось только остановить. Только убедить пойти на переговоры.
Попробуем реконструировать ход битвы, исходя из того, что византийские авторы не погрешили против истины в описаниях деталей хода сражения, а наш летописец – в общей оценке его итогов.
Итак, при приближении варварского войска Варда Склир с войском заперся за стенами Аркадиополя. К битве он приступил, выйдя ночью, тайком, из города и расположив на местности засадные полки. В разведку навстречу неприятелю он выслал отряд патриция Алакаса, крещеного печенега. Мда, арабы, сирийцы, армяне у нас уже были, даже один негр – только печенега в высоком сане патриция нам и не хватало! Патриции, настоящие патриции настоящего, первого Рима, наверняка перевернулись в своих мраморных склепах, когда этим саном наградили дикаря, родившегося в кибитке и не стыдившегося поедать своих вшей!
Крещеный печенег столкнулся с конницей своих сородичей и отрядами мадьяр. Притворным бегством он заманил степняков в расположение византийских войск. Те, привыкнув, очевидно, к зрелищу удирающей от них византийской кавалерии, ничего не заподозрили и на полном скаку влетели в засаду. Очень возможно, что конникам враждующих племен помутило разум и соперничество, стремление первыми настигнуть улепетывающих ромеев, захватить добычу (Склир наверняка нарядил своих «живцов», как на парад) и отличиться пред Святославом.
Пропели трубы условный сигнал, и за спиной кочевников повалила из укрытия, торопливо смыкая строй, пехота из засадного полка. А навстречу им на неторопливо – покуда неторопливо – ступающих исполинских жеребцах выехали закованные в латы клибанофоры-броненосцы. Когда-то печенеги мгновенно бросились бы наутек, и возможно, многие бы успели спастись. Помните: «отступление их тяжело и легко в одно и то же время, тяжело от множества добычи, легко от стремительности бегства»? Но… эти печенеги слишком долго воевали рядом с русами. Слишком долго шли под стягами Святослава. Может быть, они отвыкли бежать, привыкнув быть частью непобедимой силы? Или… или дикари усвоили русское убеждение в постыдности бегства? Как бы то ни было, печенеги не побежали. Они атаковали окруживших их ромеев. И погибли все.
Любопытно, Алакас испытал хоть что-нибудь, глядя на истребление заманенных им в ловушку сородичей? Или настолько уж проникся христианской заповедью «Кто не отречется от брата своего ради Меня, тот не достоин Меня»?
В это время Варда Склир с главными силами ударил на войска русов. Битва длилась долго. У обоих византийцев ее описание наполнено типовыми лубочными образами поединков византийских удальцов с огромными и страшными русами, в которых, конечно, неизменно побеждают христиане. Однако один такой поединок неизменно привлекает внимание. Некий «скиф, гордившийся размерами тела и неустрашимостью души», в «блестящих доспехах», возбуждал мужество в своих воинах. Варда напал на него. Рус ударил мечом византийского полководца. Однако шлем Варды выдержал удар, а сам магистр страшным ответным ударом развалил противника надвое. Этот поединок переломил, согласно византийским авторам, ход сражения.
Без прикрытия с флангов, которое осуществляли печенеги, боевые построения основной силы Святослава, тяжелой пехоты, были очень уязвимы для атак византийской кавалерии – тяжелых клибанофоров и легких акритов. Поэтому не удивительно, что воины Святослава не вышли победителями в этой битве. А вот в их бегство с поля сражения я верю не больше, чем в цифры потерь у Скилицы. Скорее всего Варда отошел назад в крепость, а понесшее тяжкие потери войско русов отступило в свой лагерь.
Следует также отметить, что приемы войны, использованные Вардой Склиром против Святослава – заманивание врага ложным бегством в ловушку, засадные полки, по сигналу бьющие в спину неприятелю, – все до одного были азиатскими. Столь же азиатскими, как, скажем, кривые сабли. На Руси их впервые применили в Куликовской битве, причем, как справедливо отмечал писатель С. П. Бородин в романе «Дмитрий Донской», происходили эти приемы прямиком из заветов азиата Чингиза. В Европе подобного не было до самого конца Средневековья. Империя лишний раз обернулась к Европе варваров «своею азиатской рожей».
В этот момент к Аркадиополю и подошло высланное Иоанном Цимисхием посольство. Послы пришли в лагерь Святослава просить о мире. И опять принесли золото. Святослав, не глядя на него, мотнул чубом: «Уберите». Послы, говорит летопись, возвратились к императору и доложили о провале своей миссии. Один из приближенных цесаря посоветовал попробовать еще раз, но в качестве даров послать варвару меч и прочее оружие. Святослав новый дар принял и просил поблагодарить цесаря. «Лют будет муж сей, – доложили послы императору, – богатством пренебрегает, а оружие любит». Дошло, слава те господи, с третьей попытки подкупа дошло! Советники предложили Цимисхию уплатить дань, чтобы отвести опасность от столицы.
