Член Госкомиссии по пилотируемым пускам начальник 3-го Главного управления Минздрава Евгений Воробьев говорил о биологических проблемах человеческого организма при длительных полетах.
Завязавшуюся дискуссию прервал Александр Курушин, который пригласил всех на обед по случаю присвоения ему звания генерал-лейтенанта. Вот тут-то между тостами и завязалась настоящая дискуссия о судьбе полигона.
– Нас называют: воинские части номер такие-то, – говорил Курушин, – а мы на самом деле – центральный космодром страны, на котором не просто проводятся пуски, а идет большая научная работа. Создаются новейшие методы обработки информации, методики испытаний, концентрируется ценнейший опыт по обеспечению надежности и безопасности ракетно-космической техники.
Александр Максимов, несколько возбужденный предыдущими тостами, впервые громко высказался по поводу исторических ошибок, допущенных при проектировании и строительстве полигона.
– Чтобы именоваться космодромом, а не полигоном, надо иметь мощную централизованную базу. Сейчас много разбросанных технических позиций. Строился полигон по старым представлениям о неизбежности ядерного нападения, и поэтому объекты разносились друг от друга на расстояние 50 и более километров. Весь основной инженерно-технический состав живет с семьями в современном городе, а до работы надо ежедневно отмахивать до 100 километров. Это потеря драгоценного времени, расточительство теперь ничем не оправданное. Разносить из соображений безопасности надо только стартовые площадки. База для подготовки всех космических аппаратов и пилотируемых кораблей должна быть единая. «Зениты», «Союзы», ДОСы, «Алмазы», «Венеры», «Марсы» и «Молнии», может быть, и будущую МКБС испытывать и готовить к пуску надо на единой базе-заводе. Такой завод должен располагаться вблизи города. Это создаст условия для привлечения и сохранения рабочей силы. Город можно еще более облагородить, чтобы в нем хотелось жить. Создали же в пустыне настоящий город-сад, который называется Навои. А мы чем хуже?
Никто не возражал Максимову, и мы подняли бокалы за строительство в Казахстане «космического Навои», который назывался Ленинском.
Кто-то расчувствовался и в заключение предложил тост за «город Солнца», о котором мечтали утописты прошлого века.
Я предложил товарищам по «двойке»:
– Керимов улетел в Куйбышев раздавать награды заводу «Прогресс» и Козлову. Горящих дел нет. Нас никто искать не будет, давайте проведем вечер в городе, как будто мы в нем первый раз.
– А мы действительно видим его только из автомобилей. Никогда не удавалось спокойно погулять, – сказал Правецкий.
Предложение было принято. Семенов, Феоктистов, Правецкий и я вышли в город Ленинск – бывшую «десятку».
Особых планов не было, и мы решили начать с кино. Новый кинотеатр «Сатурн» мог сделать честь любому в Москве. 1100 удобных мест при отличной видимости, большом экране и хорошей акустике.
В зале кинотеатра мы оказались чуть ли не единственными взрослыми мужчинами. Основную массу зрителей составляли молодые женщины с детьми и подростками.
Французский фильм «Большая прогулка» со знаменитым Бурвилем и Луи де Фюнесом, звездами французского кино, отнюдь не детский. Стоял шум, смех и даже детский рев.
Соседка объяснила нам, что дома детей оставить не с кем. Мужья на выходной разъезжаются на рыбалку, охоту или на далекие садово-огородные участки. Семьи молодые, бабушек и дедушек в городе нет.
В этом мы еще раз убедились, когда вышли на «большую прогулку» по городу. Среди нарядной воскресной публики встречались знакомые офицеры, переодевшиеся в гражданские костюмы. Многие были при женах с детскими колясками.
– Такое скопление молодых загорелых красивых женщин можно встретить разве что на южных курортах, – заметил Правецкий.
– Вчера на симпозиуме Воробьев сказал, что Ленинск вышел на первое место в стране по рождаемости на тысячу человек населения. Местные врачи сетуют, что прекрасный госпиталь надо перестраивать под родильный дом.
Рядом с кинотеатром в молодой и яркой зелени располагался Дворец пионеров, а ближе к Сырдарье – большой спортивный стадион. В этом же зеленом районе выстроили закрытый бассейн с плавательными дорожками на 50 метров.
Наслаждаясь редкой возможностью неспешной прогулки, мы вышли на берег Сырдарьи. Я пытался показать товарищам место, куда мы приезжали купаться жарким летом 1957 года. Сырдарья тогда еще местами была глубокой и коварной.
– Вот там, где сейчас ребята стоят по пояс, был омут и водоворот, из которого я вытаскивал специалиста по системе прицеливания киевского завода «Арсенал».
– А что, он плавать не умел?
– Дело в том, что это был не он, а она. Спасенная была тогда старшим представителем «Арсенала». При подготовке первого пуска она рискнула появиться на площадке в брюках и невозмутимо возилась с наземными приборами прицеливания. Увидев такой непорядок, Королев приказал Воскресенскому:
– Убрать бабу со старта!
Воскресенский невозмутимо возразил:
– Эта девушка – официальный представитель «Арсенала», без нее можно что-либо напутать с прицеливанием. Черток недавно, рискуя жизнью, вытащил ее из омута, а ты приказываешь выгнать ее с площадки. Неудобно получается.
– Ах, вы тут еще находите время купаться с девушками! Ну хороши!
Воскресенский воспользовался переменой настроения и, увидев меня, крикнул:
– Черток! Ты спасал ее в Сырдарье, теперь спаси здесь, представь Главному.
Королев совсем не прочь был познакомиться с симпатичной женщиной, и инцидент был улажен.
Мой рассказ развеселил попутчиков. Теперь на месте исторического происшествия была пристань, а рядом растянулся благоустроенный пляж. Несмотря на то, что Сырдарья со времен героического 1957 года сильно обмелела, к пристани были приписаны 150 частных катеров.
– А вот и гагаринская беседка, – показал я попутчикам. – Здесь мы обедали за два дня до старта Гагарина с космонавтами первого отряда. За гагаринской беседкой в тенистом парке виднелись отели и коттеджи для прилетающих маршалов, генералов и «прочих председателей Госкомиссий». В мае 1957 года трудно было предположить, что на месте пыльных, разбитых грузовиками дорог, землянок и бараков в голой степи вырастет такой «социалистический город Солнца». Стотысячное население закрытого города, в котором не было перебоев ни с электричеством, а в зимнюю стужу – с теплом, ни со снабжением всем необходимым, трудилось только ради ракетно-космической техники Советского Союза. В последующие годы город продолжал благоустраиваться, развиваться и хорошеть.
Страшным ударом по моим светлым воспоминаниям об этом городе было то, что я увидел через 24 года, а потом не раз слышал от товарищей, регулярно его посещавших в последующие годы.
Современные разрушители закрытых цветущих городов никого не убивали и ничего не жгли, подобно вандалам, разрушившим древний Рим. Некогда цветущий город Ленинск и огромное хозяйство полигона к концу XX века разрушились без применения какого-либо оружия.
Чтобы разрушить современный город, достаточно лишить его электричества, топлива и городских властей. Радикальные реформы предали анафеме общество, в котором были созданы могучие производительные силы, передовая наука и культура, потому только, что оно называлось «социалистическим».
Спустя многие годы в такой же по солнечной яркости день я вновь гуляю по «городу Солнца». Но теперь я – не обремененный служебными заботами участник подготовки очередного пуска, а почетный гость.
Ил-18, полный московских гостей, прилетел в аэропорт Крайний по случаю 40-летнего юбилея НИИП-5, то есть ракетного полигона, известного всему миру как Байконур.
С аэродрома нас доставили в гостиницу на некогда родную «двойку». Необременительная официально-торжественная часть проводилась в солдатском клубе тут же, на «двойке». Было много теплых встреч с ветеранами, слетевшимися из разных городов и еще живущими здесь, в «ближнем зарубежье». На следующий день мы получили в свое распоряжение микроавтобус для путешествия по памятным местам. «Мы» – это я и семья Натальи Сергеевны Королевой, дочери Сергея Павловича.
Наталью Сергеевну сопровождали ее дети, уже взрослые, самостоятельные, внуки легендарного Королева: Маша, Андрей и Сергей. У Натальи Сергеевны Королевой уже появились внуки – правнуки Сергея Павловича.
Доктора медицинских наук хирурга Наталью Сергеевну Королеву я по старой памяти продолжаю называть Наташей.
В первой книге «Ракеты и люди» я рассказывал о деятельности советских специалистов, которые жили и работали в Германии в 1945-1946 годах, восстанавливая совместно с немцами ракетную технику времен второй мировой войны. Мы, победители – офицеры и солдаты Советской Армии, – немцами воспринимались как оккупанты. Поэтому прилетевшие к нам из Советского Союза весной 1946 года жены и дети составляли некий замкнутый клан. Это отделяло наши семьи от немецкого населения больше, чем языковый барьер. Местные жители при общении подчеркнуто присваивали нашим женам чины мужей. Катя возмущалась, что обслуживавшие нашу виллу немки, шофер и даже жены немецких специалистов обращались к ней не по имени или фамилии, а «фрау майор». Антонина Константиновна Пилюгина была «фрау оберет». Наши дети, не знавшие языка, этого не понимали, тем более что немецкие дети их сторонились.
