Создание Украинской Центральной Рады, в 1917 году, было в начале созданием центра чисто национального, а не территориально-областного. А потому все призывы и обращения Центральной Рады, равно, как и Первый Универсал, были обращены не ко всему населению Украины, а только к украинцам - “украинскому народу”. То есть они не относились к тем жителям Украины, которые не были украинцами. Поэтому в первые месяцы Революции, пока Центральная Рада не начала выступать открыто, как парламент, претендующий на представительство всего населения Украины, а не только украинцев, вопрос о правах национальных меньшинств участвовать в управлении Украины вообще не поднимался.
Но когда Рада самочинно превратилась в Парламент Украины, при полном попустительстве Временного Правительства, встал вопрос о “национальных меньшинствах” и о их правах принять участие в управлении Украиной, которая, хотя еще и не была провозглашена независимой, но фактически, Рада и Генеральный Секретариат вели себя, как Парламент и Правительство Украины.
Надо отдать должное Раде и признать, что она не ставила ни формальных, ни принципиальных препятствий к участию в политической жизни Украины представителей ее “национальных меньшинств” и легко с ними сговорилась, предоставив в Центральной Раде известное число мест представителям великорусского, еврейского и польского населения Украины. Остальные “национальные меньшинства” или не были организационно оформлены или сами не проявили желания иметь своих представителей в Раде.
Участие “национальных меньшинств” в бурных событиях годов Революции и Гражданской Войны проявилось весьма различно и было предопределено прежней жизнью и взаимоотношениями этих меньшинств с коренным населением - украинцами-малороссами. Поэтому для полного понимания всего происходившего необходимо вернуться в прошлое и ознакомиться с тем, как создались эти “национальные меньшинства” и только тогда говорить об их участии в событиях годов Революции и Гражданской Войны.
Еще во времена Польши, в 17 веке, на Украине существовала не особенно многочисленная, но богатая и предприимчивая группа греков-торговцев. Их центром, где они и жили постоянно, был город Нежин.
После воссоединения Украины с Россией, греки постепенно ассимилировались и, сохранивши свои греческие фамилии, превратились в полноправных граждан Российской Империи, почти исключительно торговцев. Некоторые из них даже стали крупными помещиками, обрусели, и в быту и языке ничем не отличались от окружающих украинских помещиков. Менее зажиточные полностью восприняли весь бытовой уклад городских жителей Украины и даже почти полностью забыли свой греческий язык.
Гораздо многочисленнее нежинской группы греков были греческие поселения в Новороссии и греческие колонии в городах Южной Украины, в особенности, в Одессе. Появились они в Новороссии в 19 веке, как переселенцы из Греции, прижились там, процветая, и как поселенцы-земледельцы, и как отличные и умелые торговцы. Свою старую родину - Грецию они постепенно забывали, видели свое будущее в жизни в России, смешиваясь с местным населением, чему способствовало единство религии, постепенно даже забывали свой язык и быстрыми шагами шли по пути ассимиляции и обрусения. Своей, специфически греческой, интеллигенции они не имели и жили культурными интересами общероссийскими, не испытывая никаких ограничений из-за своего греческого происхождения.
Поэтому греки на Украине не проявили никакого желания выступить, как отдельная этническая группа. В центральной Раде их представителей не было. Те же из греков, которые были политически активны, проявляли свою активность в рядах партий общероссийских. Украинские партии и национально-культурная деятельность их не привлекала. Редким исключением является украинский грек - Мартос, который был активным деятелем социалистического сектора украинской интеллигенции.
БОЛГАРЫ
Болгары, почти исключительно огородники и земледельцы, как и новороссийские греки, появились в Новороссии в 19 веке и имели там ряд цветущих селений, сохраняя в известной степени свой язык и быт, но быстро шли по пути обрусения и ассимиляции. Полное равноправие с остальными гражданами России этому процессу много содействовало. Выходившая из этих болгарских селений интеллигенция чувствовала себя русской.
Поэтому болгары, как “национальное меньшинство” во время Революции вообще не выступали и на участие в Центральной Раде не претендовали. К ней они все относились резко отрицательно, как потому, что она была социалистической, а они были собственниками, так и потому, что она шла по пути украинизации жизни, а болгары были русские “единонеделимцы”.
Немецкое национальное меньшинство на Украине достигало нескольких сот тысяч. В основном, его можно поделить на три, резко обособленные, различные численно, группы.
Первая группа - это крупные и даже крупнейшие помещики, представители аристократии и крупной бюрократии Российской Империи немецкого происхождения. В подавляющем большинстве, сильно обрусевшие и даже принявшие православие. Себя они считали русскими и никаких стремлений к обособлению, как это имело место у их единоплеменников в Прибалтике, ничем не проявили. Графы Ламздорфы, графы Гейдены, бароны Меллер-Закомельские, Будберги, Штейнгели, графы Граббе и не мало других (титулованных и не титулованных) были помещиками Украины.
Появились они на Украине в результате пожалований им имений Российскими Императорами (на Левобережьи - казенных с “государственными” крестьянами; на Правобережьи, кроме того, конфискованных у польских помещиков, принимавших участие в восстаниях; в Новороссии - обширных незаселенных земель).
Имения эти иногда были огромны и исчислялись десятками тысяч десятин, как например, имение герцога Мекленбург-Стрелицкого, около Полтавы или имение Фальц-Фейна, в Новороссии.
Хотя все эти помещики, как немцы по происхождению, и имели формально право выступать, как национальное меньшинство, они, считая себя русскими и относясь резко отрицательно к Центральной Раде, никаких не только попыток сотрудничества с нею, но даже и контакта не имели.
Единственным исключением был барон Штейнгель, богатейший помещик Волынской губернии, который принял активное участие в украинской политической жизни и, в 1918 году, был первым послом Украинской Державы в Берлине.
Вторая группа - это немцы ремесленники, квалифицированные мастера и торговцы, разбросанные по всем городам Украины. Их было сравнительно не много и они быстро обрусевали и смешивались с русским населением, нередко уже во втором-третьем поколении забывая свой язык.
Естественно, что ни до, ни после Революции эта группа как “национальное меньшинство” на политической арене не появлялась и никакого участия в политической жизни не принимала.
С Германией эта группа, как и первая, никаких или почти никаких связей не имела, кроме сентиментальной любви к стране своих предков.
Обе эти группы были лояльными подданными Российского Императора.
Третья группа, - самая многочисленная, - это были так называемые немецкие “колонисты”. Это были земледельцы, почти исключительно люди личного физического труда (крупных землевладельцев среди них было мало), жившие обособленными селениями - “колониями” в Черниговской губернии, Новороссии и, частично, на Волыни и в Бесарабии.
Появились они сначала в Черниговской губернии в царствование Екатерины 2-й, которая предоставила им богатейшие обширные земли в самом сердце Украины, в непосредственной близости от бывшей гетманской столицы - Батурина. На положении вольных поселенцев, не зная крепостного права и получивши ряд привилегий при несении денежных и натуральных повинностей, они создали там (в Конотопском и Борзенском уездах Черниговской губернии) ряд больших и богатых сел, давши им немецкие наименования (Грос Вердер, Клейн Вердер и др.) и устроивши их по типу немецких сел. Вместо украинских хат-мазанок они имели хорошие кирпичные дома, крытые черепицей, готические “кирхи”, правильно распланированные улицы. Начиная с языка, религии, мелочей быта и кончая одеждой и даже упряжкой лошадей (волов они не любили) - все было копией немецких сел.
С местным населением они не только не смешивались, но и мало общались.
Несколькими десятилетиями позднее, уже в 19 веке, создана были такие же “колонии” в Новороссии, на Волыни и в Бесарабии.
Хотя внешне все эти “колонисты” и были лояльными российскими гражданами, но внутренне они тяготели к Германии и многие из них своей настоящей родиной считали не Россию, а Германию. С ней они имели постоянную, чисто национально-культурную связь, частично через очень сильные немецкие организации Прибалтики, частично-непосредственно. Не мало было и таких, которые состояли в так называемом “двойном подданстве”. Состояло оно в том, что каждый немец (по крови), независимо от его места жительства и подданства другого государства, мог быть одновременно и германским подданным. Об этом существовал в Германии специальный закон, вызывавший самые резкие возражения других государств. Эти, состоящие в “двойном подданстве” немцы - российские подданные нередко даже ездили в Германию отбывать воинскую повинность, как разоблачали русские газеты в годы перед 1-ой войной.
