А. Прокопенко - Безумная психиатрия

В этой казенной бумаге нет ни слова о душевной болезни ученого. И не потому, что МГБ щадило нервы Гойхбарга; это типичное коварство чекистов, их наплевательское отношение к своим жертвам, это нежелание создавать себе дополнительные трудности при допросах арестованного. Ведь даже подписав постановление об избрании меры пресечения, Гойхбарг внизу делает приписку: «Протестую против необоснованного указания в тексте «бывшего меньшевика», а равно и против подозрения в преступлении, указанном в тексте. От суда никогда укрываться не стану, и никто даже подумать это не может». Даже строки о том, что он может трусливо сбежать от суда, вызывают у Гойхбарга высокородный гнев. А что бы он испытал, если бы увидел письменные утверждения чекистов о его психической болезни?

Дьявольская машина допросов закрутилась. Как обычно, в поздний январский час с бедного старика стали снимать показания. Форма допроса стандартная: где родился, учился, был ли под судом и т. п. Но вот следователь объявляет ему главное: «Вам предъявлено постановление об избрании меры пресечения, в котором указано, что вы арестованы за проведение антисоветской агитации».

Гордый и наивный Гойхбарг, полный великого чувства достоинства, считающий все происшедшее с ним диким кошмаром, отвечает: «Прошу министра государственной безопасности, подписавшего ордер на мой арест, довести до сведения вождя народов, что я арестован по указанному обвинению. До тех пор пока я не получу сообщения, что вождю народов это известно и он против этого не возражает, я иного ответа на вопросы следователя давать не буду».

Вот так истинные коммунисты, служившие беззаветно стране и партии, искренне верили, что о «произволе» МГБ в отношении их ничего не знал мудрый и справедливый Сталин и другие члены Политбюро.

Он не знал также, что запуганные советской репрессивной системой граждане, знавшие Гойхбарга по совместной работе, презрев совесть ради собственного жалкого личного свободного существования, на допросах в МГБ давали угодные чекистам характеристики своего сослуживца. Один из них показал:

«Весной 1947 г. в поступках Гойхбарга стало наблюдаться некоторое ненормальное поведение, — оно выражалось в излишней болтливости, в бессвязной речи, придирчивости к слушателям и невменяемости.

Вопрос: Были ли антисоветские проявления со стороны Г. и в чем они выражались?

Ответ: Он высказывал клеветнические измышления на отдельных руководителей советского правительства (Вышинский и др.), что руководители правительства окружены неквалифицированными специалистами, которые вводят их в заблуждение, а они этого не замечают.

Вопрос: В присутствии каких лиц Г. высказывал антисоветские настроения?

Ответ: Г. высказывался в присутствии ………. Сотрудники затыкали уши от его речей, убегали по своим кабинетам и запирались от него.

Вопрос: Чем вы желаете дополнить свои показания?

Ответ: В октябре—ноябре 1947 г. Г. находился в доме отдыха, возвратясь оттуда, он стал заметно тише, однако и теперь он надоедает своей болтовней».

А вот «шедевр» психиатрического искусства, выданный по заказу чекистов одним из московских психоневрологических диспансеров 10 января 1948 года за два дня до ареста Г.:

«В 1924 г. Г. перенес какое-то (!) заболевание, по поводу которого находился на санаторном лечении в г. Праге в течение 3-х месяцев (пользовался водолечением).

Настоящее заболевание — с мая 1947 г. В течение месяца повышенное настроение, болтливость, повышенная активность (писание писем разным ответственным лицам, звонки по телефону).

К июлю состояние улучшилось, настроение стало ровнее, поведение стало более упорядоченным. В январе 1948 г. ухудшение физического состояния.

Психическое состояние: сознание ясное, ориентирован на месте и во времени; больным себя не считает, доступен; связно рассказывает о своем прошлом и настоящих переживаниях. По-прежнему параноидальные установки и высказывания в отношении некоторых ответственных работников. Критика снижена.

Заключение: на основании изложенного считаем — больной Г. страдает маниакально-депрессивным психозом с параноидальной окраской (соответственно возрасту) и нуждается в стационарном лечении».

Дело сделано, и теперь необходимо подтверждение диагноза младших по рангу коллег светилами психиатрии из ЦНИИСП. Экспертизу проводили Бунеев, Лунц, Пастушенко в присутствии следователя 5-го управления МГБ СССР. Экспертиза между прочим была проведена еще и потому, что следователь 6-го отдела 6-го управления КГБ сильно засомневался в психиатрической полноценности Г.

Из акта СПЭ на испытуемого Гойхбарга А. Г.:

«Нервная система: зрачки расширенные, правильной формы. Реакция их на свет сохранена. Сухожильные рефлексы равномерно живые. Отмечается мелкий тремор вытянутых пальцев рук.

Со стороны психики: испытуемый ориентирован в месте и времени правильно. Контактен, многословен. Держится с чувством собственного достоинства, старается показать свою большую значимость. Много говорит о своих заслугах в прошлом. Говорит о себе как о крупном ученом человеке с мировым именем. Испытуемый обладает большим запасом знаний, хорошей памятью. Он не терпит возражений. Душевнобольным себя не считает, свое направление на экспертизу рассматривает как недоразумение.

Вместе с тем испытуемый обнаруживает бредовые идеи отношения и преследования. Он называет ряд конкретных лиц, которые, по его мнению, хотят его уничтожить, ведут против него активную борьбу. На основании изложенного комиссия приходит к заключению, что Г. является психопатической личностью с параноидальным развитием, осложненным артериосклерозом головного мозга.

Изменения личности Г. в настоящее время настолько значительны, что они должны расцениваться как душевное заболевание. Поэтому Г. как душевнобольного в отношении инкриминируемого ему деяния, совершенного им в болезненном состоянии, следует считать невменяемым. По своему психическому состоянию Г. нуждается в направлении на принудительное лечение в психиатрическую больницу».

На основании акта СПЭ ЦНИИСП следователь МГБ СССР составляет заключение от 31 января 1948 года: «5-м управлением МГБ СССР 15 января 1948 г. за проведение злостной антисоветской агитации и возведение клеветы на руководителей партии и правительства был арестован Гойхбарг А. Г.

Проведенным следствием установлено, что Г. допускал публичные злостные высказывания по адресу руководителей ВКП(б) и советского правительства и проводил антисоветскую агитацию.

Согласно акту СПЭ ин-та им. Сербского от 20 января 1948 г. Г. является психопатической личностью с параноидальным развитием, осложненным артериосклерозом головного мозга. Как душевнобольной в отношении инкриминируемого ему деяния — невменяем. Нуждается в направлении на принудительное лечение в психиатрическую больницу.

На основании вышеизложенного полагал бы: следственное дело по обвинению Г. внести на рассмотрение Особого совещания при МГБ СССР с предложением как душевнобольного направить на принудительное печение в Казанскую психиатрическую больницу».

Выписка из протокола № 7 Особого совещания при Министерстве государственной безопасности Союза ССР от 21 февраля 1948 года: «Постановили: Гойхбарга Александра Григорьевича направить на принудительное лечение». Печать. Подпись начальника секретариата Особого совещания.

Так, за месяц с небольшим резвые чекисты решили судьбу честного, порядочного человека.

Обратите внимание: психиатры-эксперты указали в своем акте, что Г. нуждается в направлении на принудительное лечение просто в психиатрическую больницу, но не определили местом заточения тюремную психиатрическую больницу в Казани. А вот чекисты направили его именно в Казань. В этой связи еще раз хочется вернуться к не совсем ясному вопросу: почему все-таки советская власть иных своих противников заточала в психиатрические больницы строгого содержания, а не расстреливала и не ссылала в лагеря?

Видимо, политические «грехи» Гойхбарга были не настолько велики, чтобы всадить ему в затылок пулю (тем более дело происходило после войны, когда уже схлынула волна тотальных убийств). А отправить его в один из лагерей ГУЛАГа для МГБ было боязно и хлопотно, ибо высокообразованный Г. наверняка не удержался бы от антисоветской пропаганды в месте заключения, политически разлагая товарищей по несчастью и тем самым увеличивая число недоброжелателей, а то и противников советской власти. Таким самое подходящее место — психиатрический дом строгого содержания, где они полностью изолированы от общества, исключая, естественно, общество мучителей-врачей.