Учреждение боярского посадничества также не осталось без очевидных последствий. С началом княжения Мстислава Владимировича главная княжеская резиденция вернулась на Городище, где в 1103 г. была заложена и вскоре построена вторая каменная церковь Новгорода – Благовещенская, получившая свое посвящение, по-видимому, в связи с рождением сына Мстислава – Всеволода, названного в крещении Гавриилом (архангел Гавриил – участник евангельского сюжета «Благовещение»). Этот храм в XIV в. сменила новая одноименная постройка, разрушенная в начале 1940-х годов в ходе военных действий.
Ход дальнейших событий позволяет заключить, что ко времени княжения Мстислава относится еще одно важнейшее ограничение княжеской власти, известное из позднейших договоров: «… княже, тобе, ни твоеи княгыни, ни твоимъ бояромъ, ни твоимъ дворяномъ селъ не дьржати, ни купити, ни даромъ приимати, и по всеи волости Новгородьскои»[55]. Анализ ранних законодательных документов показывает, что в южной Руси частного права на землю не существовало до середины XI в., а в северной Руси – до рубежа XI–XII вв. К концу 10-х гг. XII в., как увидим далее, относятся предпринимаемые князьями меры по преодолению трудностей, создаваемых ограничением прав князя на владение вотчинами в Новгородской земле.
Поскольку летописное изложение собственно новгородских событий начинается только с 1113 г., сведения о первых посадниках-новгородцах извлекаются только из позднейших их перечней: «. Завид, Петрята, Костянтин, Миронег, Сава, Улеб, Гюрята, Микула, Добрыня.»[56]. Летопись сообщает о смерти последнего в этом списке – Добрыни 6 декабря 1117 г.[57] С деятельностью же Завида – связываются многочисленные свинцовые печати «протопроедра Евстафия» (рис. 11), активность которого может быть объяснена только малолетством князя Мстислава в период посадничества первого избранного главы новгородского боярства. Все девять перечисленных здесь посадников действовали в хронологических рамках княжения Мстислава Владимировича.
Время княжения Мстислава, закончившееся в 1117 г., оставило нам в наследство несколько важных художественных памятников. Около 1106 г. был основан Антониев монастырь (см. илл. 12 цв. вкл.). В 1108 г. после долгого перерыва была продолжена по завещанию только что скончавшегося епископа Никиты фресковая роспись Софийского собора (древнейшие ее композиции относятся к середине XI в.). В 1113 г. началось строительство княжеской церкви св. Николая на Ярославовом дворище (см. илл. 13 цв. вкл.). В 1115 г. Воигост заложил каменную церковь св. Феодора Тирона на Софийской стороне. В 1116 г. ладожский посадник Павел начал строить каменные укрепления Ладоги, а князь Мстислав «заложи Новъгород болеи перваго». До сих пор продолжаются ученые споры о смысле этого сообщения. Одни исследователи полагают, что речь идет о расширении территории Детинца, другие уверены в создании более основательных стен новгородского кремля.
Вся эта яркая деятельность сочетается с военными походами новгородцев. В 1111 г. Мстислав ходил походом на Очелу (чудь), в 1113 г. на ятвягов, в 1116 г. снова на чудь.
Рис. 11. Печать Евстафия
В 1117 г. Мстислав Владимирович по воле Владимира Мономаха ушел из Новгорода в Смоленск, оставив вместо себя в качестве новгородского князя своего сына Всеволода. Эта перемена имела особый смысл, будучи основана на уже приведенном тезисе новгородцев «въскормили есмы собе князь». Для материального обеспечения Всеволода и его двора Мстислав, признавший недостаточным платимый князю новгородцами «дар», передал Новгороду из состава своего Смоленского княжества значительные пограничные территории (в том числе Молвотицы, Кунско, Березовский погост, Мореву, Жабну, Лопастицы, Буйце), ставшие доменом Всеволода (рис. 14). Передача этих земель была обусловлена тем, что доходы с них поступали в распоряжение новгородского князя лишь в том случае, если этот приглашенный князь был прямым потомком Мстислава Владимировича. Если же его призывали из иных княжеских линий, домениальные доходы должны были направляться в Смоленск. Такой порядок соответствовал намерению Мстислава сохранить новгородский стол за своим родом[58].
Рис. 14. Карта волостей, переданных из Смоленской земли
Как это очевидно из дальнейших событий княжения Всеволода Мстиславича, при его оставлении в Новгороде между Новгородом и князем был заключен договор, одним из несомненных условий которого была пожизненность пребывания Всеволода на новгородском столе. Другим условием оставалось ограничение власти князя – запрещение ему владеть какими-либо вотчинами на территории Новгородской земли. Существование этого условия демонстрируется деятельностью Всеволода, жалующего земли новгородским монастырям. Сохранились его жалованные грамоты Юрьеву монастырю на волховскую рель, которая в других документах именуется «княжеской», на погост Ляховичи и на волость Буйце[59]. Все эти территории были переданы князем из состава его домениальных земель. Когда же брат Всеволода Изяслав, пришедши в Новгород, надумал основать Пантелеймонов монастырь в честь своего небесного патрона не на землях домена, то, чтобы обеспечить этот монастырь вотчиной, ему пришлось, по благословению епископа Нифонта, испрашивать эти земли у Новгорода, т. е. добиваться вечевого решения[60].
Во время княжения Всеволода новгородское боярство предприняло еще одно ограничение княжеских прав. Первоначально князь выполнял функции верховного судьи Новгорода. Теперь же был создан совместный («сместной») суд князя и посадника, в котором внешне главная роль оставалась принадлежащей князю (он скреплял решения своей привесной печатью), однако без санкции посадника князь не имел права выносить окончательное решение. В ходе раскопок в 1998 г. было открыто место заседаний такого суда, оборудованное в середине 1120-х годов и функционировавшее на протяжении пяти или шести десятилетий, что отразилось в более 100 найденных там берестяных документах, касающихся разного рода судебных конфликтов. Речь идет о все той же усадьбе «Е» Людина конца, которая в конце Х – начале XII вв. служила местом концентрации собираемых податей.
Эта усадьба громадна. Ее площадь близка 1400 кв. м, тогда как соседние усадьбы имеют размер в 400–600 кв. м. Она не имеет признаков жилого комплекса, которому свойственны изобилие женских украшений, разного рода бытовой инвентарь, хозяйственные постройки, помещения для содержания животных, зачастую следы того или иного ремесленного производства. Ничего этого здесь практически нет. Постройки усадьбы характеризуются как административные. Такому заключению соответствует и невиданный в других усадьбах дворовый настил из 6-метровых сосновых плах, общая площадь которого достигает почти 130 кв. м (рис. 15). Настил, сооруженный впервые около 1126 г., несет следы неоднократного возобновления. В нем вырублены отверстия для столбов, в свое время поддерживавших навес. Следовательно, это сооружение предполагает, что здесь в любую погоду могли собираться люди для обсуждения своих непростых дел. Один из элементов административного ансамбля украшен тщательно вырезанной княжеской эмблемой.
Рис. 15. Настил на усадьбе «Е»
Заметное число берестяных грамот этого комплекса адресовано Петроку (Петру) и Якше (Якуну). Известно, что сместному суду были подведомственны все конфликтные дела – гражданские, уголовные, имущественные, торговые, поземельные, в том числе утверждение землевладельцев в правах собственности на вотчины и т. д. Очевидно, что повседневная деятельность этого суда не предусматривала участия в рутинном делопроизводстве самого князя, жившего в трех верстах от Новгорода на Городище. Его заменял «бирич» – полномочный представитель из числа знатных новгородцев. Участие же боярского посадника было обязательным: как уже отмечено, князь, согласно непреложной формуле договора с Новгородом, не имел права «кончать суд без посадника».
Якша идентифицируется с Якуном Мирославичем, который избирался посадником трижды – в 1137–1141, 1156–1160 и 1167–1170 гг. Помещение имени посадника в адресной формуле грамот на втором месте закономерно: формально приоритет в сместном суде принадлежал князю, который скреплял судебные акты своей печатью и получал за это печатную пошлину. Имя «Петрок» принадлежало биричу – в данном случае Петру Михалковичу, о котором летописец рассказывает, что он в 1155 г. отдал свою дочь замуж за сына Юрия Владимировича Долгорукого новгородского князя Мстислава. Впрочем, сочетание имен Петрока и Якши в комплексе административной усадьбы относится уже к чуть более позднему времени, нежели княжение Всеволода Мстиславича.[61]
Уточнение функций посадника и князя нашло существенное выражение в оформлении печатей этих двух институтов власти. Если при Мстиславе княжеская печать содержала патрональное изображение небесного патрона князя – св. Феодора и благопожелательную формулу «Господи помози рабу своему.» или «Спаси, Господи, раба своего.», то теперь этот сфрагистический тип был усвоен посадниками, а княжеская печать надолго стала содержать на одной стороне изображение святого патрона ее владельца, а на другой – изображение святого патрона его отца, т. е. обозначала крестильные имя и отчество князя. В частности, на печатях Всеволода-Гавриила Мстиславича-Феодоровича изображены сцена Благовещения (Дева Мария и Гавриил) и св. Феодор (рис. 16, а).
