Все города Месопотамии, в том числе и Ур, сохранили следы наводнений, происходивших в разное время. Зачастую такие наводнения местного характера возникали в результате дождей. Однако мы ни разу не встречали даже отдаленно похожего на то, что обнаружили на дне нашего большого котлована. Здесь перед нами предстали последствия такого наводнения, какого Месопотамия не знала за всю свою многовековую историю, — в этом не приходится сомневаться.
Нам, конечно, повезло, потому что потоп, разумеется, далеко не всюду оставил столько наносов, наоборот, в тех местах, где течение было сильнее, могли оказаться даже размывы! Ил откладывался только там, где течение замедлялось из-за какого-либо препятствия. Чтобы окончательно в этом убедиться, мы выкопали целую серию небольших колодцев на значительной площади. Толщина слоя наносов в разных местах оказалась неодинаковой, причем различия были довольно значительные. Сопоставив все данные, мы убедились, что ил отлагался у северного склона холма, на котором стоял город. Этот холм, возвышавшийся над равниной, и сдерживал напор течения. Восточнее или западнее холма мы, по-видимому, вообще не нашли бы никаких отложений.
Если максимальная толщина слоя ила доходит до трех с половиной метров, вода должна была подниматься по крайней мере метров на семь с половиной. Во время такого наводнения на плоской низменности Месопотамии[9] под водой оказалось бы огромное пространство — километров пятьсот в длину и сто пятьдесят в ширину. Вся плодородная долина между горами Элама и плато Сирийской пустыни была бы затоплена, все деревни разрушены, и, очевидно, лишь немногие города, расположенные на искусственных холмах, уцелели бы после такого бедствия. Нам известно в частности, что Ур не погиб, и в то же время нам известно, что такие селения, как Эль-Обейд и Раджейбе были внезапно покинуты жителями и заброшены надолго или навсегда.
Составители списка царей рассматривали потоп как некий перерыв в истории их страны. Но мы знаем, что в действительности потоп уничтожил культуру Эль-Обейда. Древние летописцы считали, что после потопа до первой династии Ура были еще две «династии». Если мы попробуем, — а у нас есть на это все основания, — сопоставить с этими двумя «династиями» соответственно два археологических периода культур Урука и Джемдет Насра и отождествим первую династию Ура с раннединастическим периодом, хотя в действительности первая династия Ура была его кульминационным пунктом, тогда наш потоп совпадает по времени с шумерийской традиционной хронологией.
Мы убедились, что потоп действительно был, и нет никакой нужды доказывать, что именно об этом потопе идет речь в списке царей, в шумерийской легенде, а следовательно, и в Ветхом завете. Разумеется, это отнюдь не означает, что все подробности легенды достоверны. В основе ее лежит исторический факт, однако поэты и моралисты излагают историю потопа каждый на свой лад. Вариаций много, но суть остается неизменной. В библии говорится, что вода поднялась на восемь метров. По-видимому, так оно и было. Шумерийская легенда рассказывает, что люди до потопа жили в тростниковых хижинах. Мы нашли эти хижины в Уре и в Эль-Обейде. Ной построил свой ковчег из легкого дерева, а затем просмолил его битумом. Как раз в самом верхнем слое наносов потопа мы нашли большой ком битума, со следами корзины, в которой он хранился. Я сам видел, как природный битум из месторождений Хита в среднем течении Евфрата грузят в такие корзины и отправляют вниз по реке.
Разумеется, это был не всемирный потоп, а всего лишь наводнение в долине Тигра и Евфрата, затопившее населенные районы между горами и пустыней. Но для тех, кто здесь жил, долина была целым миром. Большая часть обитателей долины, вероятно, погибла, и лишь немногие пораженные ужасом жители городов дожили до того дня, когда бушующие воды начали, наконец, отступать от городских стен. Поэтому нет ничего удивительного в том, что они увидели в этом бедствии божью кару согрешившему поколению и так описали его в религиозной поэме. И если при этом какому-то семейству удалось на лодке спастись от наводнившего низменность потопа, его главу, естественно, начали воспевать как легендарного героя.
Глава II. Периоды Урука и Джемдет Насра
Слой черепков культуры Эль-Обейда, лежащий над массой илистых отложений в пласте «гончарной печи» нашего большого котлована, был относительно тонок. В этой месте почти сразу появляется примесь одноцветной «урукской» керамики. А когда напластование расколотого «брака» гончарных печей достигало толщины в шестьдесят сантиметров, черепки эль-обейдского стиля исчезли, и все наши находки относились уже к эпохе Урука. Таким образом, более ранняя культура уступила место позднейшей. Поскольку эта смена произошла не вдруг, а постепенно, ясно, что какой-то период обе культуры существовали одновременно. Это все, что мы достоверно знаем.
Техника изготовления посуды двух периодов совершенно различна: посуда Эль-Обейда вылеплена руками, а Урука — на гончарном круге; одна расписана многоцветными узорами, другая просто обожжена в особых печах с тонкой регулировкой пламени, позволяющей получать нужный цвет. Поэтому мы решили, что произошло вторжение нового народа; подобные изменения вряд ли были результатом развития местного ремесла. Но это только предположение, не больше.
Мы обнаружили в Уре следы урукского периода лишь в нашем большом котловане. Если бы глубокие раскопки велись внутри городских стен, мы наверняка встретили бы там массу одноцветных черепков. К счастью, раскопки в Варке помогли узнать об урукском периоде много нового.
Жители долины нижнего Евфрата в этот период положили начало веку металла; это был богатый и имевший большое значение период, длившийся продолжительное время. Характер его культуры говорит о том, что она была принесена извне, скорее всего с севера. Урукскую посуду изготовляли и употребляли в Уре; по-видимому, пришельцы сначала поселились рядом с древними обитателями долины, уцелевшими от потопа, а затем постепенно достигли такой власти, что старое искусство и техника были заменены новыми, иноземными. Все это доказывает, что и в Уре тоже был урукский период. Мы знаем о нем немного, но даже это немногое до какой-то степени заполняет пробел между культурой Эль-Обейда и той, что возникла позднее.
Вся верхняя часть пласта «гончарной печи» в нашем большом котловане заполнена осколками глиняной посуды периода Джемдет Насра. Над ним лежат развалины домов, причем три нижних слоя руин относятся к тому же периоду. Об этом свидетельствует найденная в развалинах посуда, а кроме того, — обнаруженная в третьем снизу слое своеобразная миска грубой ручной работы. Такие миски были найдены и в других поселениях; они настолько характерны, что могут служить образцом работы гончаров периода Джемдет Насра. Масса черепков на месте гончарных печей и три слоя развалин над ними говорят о достаточной продолжительности этого периода. К счастью, в данном случае мы располагаем другими свидетельствами, помимо черепков.
В 1930–1933 гг. мы работали на участке вокруг зиккурата, пытаясь определить, какие исторические события происходили здесь до того, как Урнамму, правитель третьей династии Ура, построил это величественное сооружение, развалины которого до сих пор возвышаются над окружающей местностью. Так как нам приходилось щадить древний памятник и прилегающие к нему строения, исследование нижележащих слоев было крайне затруднительно. Правда, в конце концов мы все-таки сумели установить план двух последовательных пристроек раннединастического периода (о них речь пойдет ниже), но при этом мы располагали таким ограниченным пространством, что нам редко удавалось проникнуть в глубь древних наслоений. Однако разрез, произведенный у западного угла террасы зиккурата, дал нам необходимые сведения. Под нею оказалась длинная стена, частично срезанная древним фундаментом. Это сооружение с крутым наклоном явно служило подпорной стеной террасы. Оно сложено из маленьких необожженных кирпичей, характерных для урукского периода, — такие кирпичи обнаружены в Варке. Но снаружи стена укреплена дополнительным рядом кирпичей уже другого типа, похожих на кирпичи периода Джемдет Насра из развалин домов нашего большого котлована.
За стеной мы обнаружили пол из кирпича-сырца, усеянный тысячами маленьких конусов из обожженной глины. Эти похожие на карандаши конусы, заостренные с одной стороны и тупые с другой, имеют в среднем около девяти сантиметров в длину и примерно полтора сантиметра в диаметре. Они вылеплены из беловато-желтой глины. Тупые концы некоторых конусов покрыты красной или черной краской.
Лет сто назад английский путешественник и археолог Лофтус нашел в Варке стену, покрытую мозаикой. Это была часть строения, недавно целиком отрытого немецкими археологами. Это настоящий дворец[10] с огромными колоннами из кирпича-сырца и стенами с панелями. Даже столь прозаический материал, как глина, был в нем совершенно преображен наружной облицовкой. Колонны и стены, густо обмазанные илом, были сплошь утыканы такими же конусами из обожженной глины, какие мы нашли в Уре. Каждый конус был глубоко воткнут в штукатурку так, что снаружи торчал только его тупой конец. Все конусы соприкасались друг с другом и были подобраны по цвету таким образом, что создавался искусный узор из треугольников, зигзагов, ромбов и прочих фигур, сочетающихся в бесконечном разнообразии по всему зданию. Все это дает нам основание утверждать, что зиккурат в Уре уже существовал в эпоху Джемдет Насра. Он стоял на высокой искусственной платформе — мы нашли ее подпорную стену — и был изукрашен мозаикой из разноцветных конусов. Чтобы привести пример величественной архитектуры этого раннего периода, мы вынуждены ссылаться на Варку. Зато в Уре сохранилось кладбище с массой домашней утвари.
