Иногда я думаю, что, возможно, в середине XVII в. иезуиты сказали: «В Европе нам больше нечего делать; эта цивилизация испорчена наживой, жадностью, жестокостью. Давайте искать место, где можно попробовать создать абсолютно другую цивилизацию, где не будет духа наживы, где люди будут работать сообща, где ни у кого не будет денег, потому что они будут не нужны, где люди будут жить, как братья». С определенной точки зрения можно сказать, что строй иезуитских деревень был социалистическим экономическим строем. Ни у кого не было собственности, за исключением вещей домашнего обихода, и все потребности удовлетворялись общиной: «От каждого по способностям, каждому по потребностям».
Присутствие иезуитов на аргентинской земле имело, кроме того, и политическое значение. Они защитили испанскую территорию от бандейрантес и выступили против обмена семи деревень гуарани на Колониа-дель-Сакраменто[26]; потребовалось много усилий, чтобы убедить иезуитов покинуть деревни и оставить их португальцам.
Одной из проблем, которую иезуиты создавали испанской короне, было их политическое влияние. В деревнях жили многие тысячи индейцев (некоторые из них прошли военную подготовку), которые могли составить довольно существенную силу. Поэтому в 1767 г. король Карл II послал секретный приказ властям всех испанских колоний, приказав им в заранее определенный день взять под стражу всех иезуитов, находившихся в их юрисдикции, и провести инвентаризацию имущества ордена.
И действительно, в середине 1767 г. на территории будущей Аргентины — с интервалом в месяц от получения приказа до его исполнения — группы вооруженных людей постучали в двери домов иезуитов (которые были не только в провинции Мисионес, но и почти во всех городах на территории современной Аргентины), задержали священников и конфисковали их имущество. Начиная с этого момента и почти на сто лет орден иезуитов исчез с территории современной Аргентины.
Этот событие имело множество последствий. Резко прервалась культурная деятельность, развернутая иезуитами не только в миссиях, но и на остальной аргентинской территории. Другие религиозные ордены попытались занять освободившееся место. Церковное имущество, оставленное орденом иезуитов, было распродано, часто по дешевке, что вызвало появление нового класса собственников — людей из провинции, которые благодаря этому получили более высокий статус. Примером этого является великолепная эстансия Санта-Каталина в Кордобе, рядом с эстансией Хесус Мария, купленная кордобским жителем по фамилии Диас и ставшая одним из самых важных скотоводческих предприятий того времени.
Организация иезуитов в испанских колониях не могла существовать долго, помимо других причин, еще и потому, что ее процветание порождало алчность некоторых испанских чиновников, полагавших, что индейские селения должны находиться в руках короны. Возможно, ошибкой иезуитов было то, что они не обучили своих воспитанников самоуправлению. Доказательством того, что они не были господствующим классом в общинах, стал развал миссий, происшедший после изгнания иезуитов. Несмотря на то что отцы из ордена францисканцев взяли на себя заботу об индейцах и сделали все, что смогли, культурное достояние иезуитов было растрачено очень быстро. От того, что было очагом трудолюбия, за пятнадцать лет практически не осталось ничего.
В любом случае то, чего удалось достичь за сто пятьдесят лет эксперимента иезуитов, действительно достойно восхищения. Свидетельство этого — многие часовни и церкви, которые все еще можно увидеть: церковь ордена в Кордобе, эстансии Хесус Мария и Санта-Каталина, часовня Кандонга. Кроме того, иезуиты сумели создать посреди сельвы[27] типографию и издавали книги, которые и сейчас продолжают удивлять великолепным качеством печати. Позднее типография была перенесена сначала в Кордобу и уже оттуда, после изгнания иезуитов, в типографию детей-сирот в Буэнос-Айресе, которой мы обязаны столькими изданиями.
Существовали и другие факторы, способствовавшие изгнанию ордена: масоны в правительствах Испании и Португалии, теории энциклопедистов, либеральные идеи, которые уже распространялись в Европе, а также некоторые финансовые скандалы, которые дискредитировали и ослабили орден иезуитов во Франции. Достаточно почитать, например, «Кандида» Вольтера, чтобы понять, до какой степени орден в то время был объектом клеветы, а иногда и обоснованной критики. Власть иезуитов была слишком велика и поэтому вызвала подозрение.
После изгнания иезуитов из Испании и Америки некоторые европейские государства (Россия[28] и Польша) предложили им свое гостеприимство. Часть иезуитов отправилась в Италию. Многие из них поселились в Фаэнце и написали очень красивые строки о своем опыте в Америке. Другие приветствовали установление независимости Латинской Америки; может быть, потому, что ненавидели власть Испании, изгнавшую их, а может быть, из любви к Америке, в которой они провели многие годы. Некоторые, как, например, Вильяфанье, уроженец Ла-Риохи, даже вернулись в Рио-де-Ла-Плату после Войны за независимость. В большинстве случаев жизнь иезуитов не была счастливой после роспуска ордена. Они привыкли быть частью солидарного сообщества, а их разбросали по миру; они жили в нищете и обычно находили приют в каком-нибудь итальянском княжестве, герцогстве или графстве. Орден был восстановлен лишь в 1814 г.
Другой важной переменой, связанной с абсолютизмом Бурбонов, стало помимо изгнания иезуитов ужесточение налогового режима, встретившее сильное сопротивление в колониях. С точки зрения короны, было необходимо провести реформы для улучшения управления и большего контроля над делами, что привело к усилению колониального режима; были даже отданы приказы срубить оливковые деревья и уничтожить посевы табака, создававшие конкуренцию испанскому маслу и табаку.
Ранее, во время правления династии Габсбургов, единственным важным налогом, который платила Америка испанской короне, было королевское кинто (20% всей добычи металлов); остальное оставалось в руках частных лиц. Начиная с Бурбонов был установлен более рациональный налоговый режим. Кроме того, изменилась сама идея о богатстве народов. Вместо того чтобы полагать, как это было ранее, что богатство заключалось лишь в золоте и серебре, теперь богатством стали считать собственность, а также экономическую деятельность. Отсюда важность кожевенного производства. Вследствие этого приобрела ценность Рио-де-Ла-Плата, которая не обладала золотом и серебром, но имела другие богатства.
Колониальный режим не достиг своего расцвета, так как его развитие прервало движение за независимость. Во время английских нашествий проявилась военная неспособность Испании защищать свои американские колонии, но еще раньше стала очевидной ее экономическая неспособность обеспечить колонии необходимыми товарами, из-за того что она не обладала достаточным флотом. Карл III и его наследники приложили усилия, относительно успешные, для того чтобы восстановить как военный, так и торговый флот. Меркантилистская экономика требовала этого.
Другим важным событием стало продолжавшееся продвижение португальцев в Рио-де-Ла-Плату. Мы уже рассказывали о том, как Буэнос-Айрес сумел собрать нечто вроде национального ополчения, которое изгнало португальцев из Колониа-дель-Сакрамен-то, что привело к ряду дипломатических и военных маневров. В конце концов, был подписан Договор об обмене, по которому Испания уступила семь деревень из иезуитских миссий в обмен на Колониа-дель-Сакраменто. В 1776 г. дон Педро де Севальос прибыл во главе огромного отряда, самого большого, который видела Америка, для окончательного захвата Колониа-дель-Сакраменто и закрепления границы между Испанией и Португалией. К северу от места, где сейчас находится граница между Уругваем и Бразилией, он основал крепость Санта-Тереса.
В 1776 г. было создано вице-королевство Рио-де-Ла-Плата. До этого Буэнос-Айрес являлся губернаторством, так же как и Тукуман, и формально они подчинялись вице-королевству Перу. Начиная с 1776 г. вся эта территория стала частью вице-королевства Рио-де-Ла-Плата, вместе с Парагваем и районом Куйо, который подчинялся генерал-капитанству Чили. Вице-королевство, со всеми вошедшими в его состав территориями, представляло собой эскиз возможного грандиозного государства. Большое значение имел и выбор города на роль его столицы.
С организационной точки зрения самым важным событием стало назначение королевской грамотой дона Педро де Севальоса вице-королем Рио-де-Ла-Платы, что давало ему власть над территорией, включавшей Верхнее Перу, а также прежние губернаторства Тукуман и Парагвай. Здесь были города, которые могли претендовать на роль столицы нового вице-королевства. Прежде всего Кордоба, в которой с 1615 г. находился самый престижный университет этой части Америки; легендарное Потоси, чьи несметные богатства питали казну испанского государства в течение нескольких веков. Претендовал на роль столицы и Асунсьон в Парагвае — первое испанское поселение в этой части Америки.
