В том, что Сталин преследовал решительные цели полного разгрома финской армии, сомневаться не приходится. Но вот подготовка к боевым действиям оказалась явно недостаточной. Вновь предоставим слово Мерецкову: "Во второй половине июля я был снова вызван в Москву. Мой доклад слушали И. В. Сталин и К. Е. Ворошилов. Предложенный план прикрытия границы и контрудара по Финляндии в случае ее нападения на СССР одобрили, посоветовав контрудар осуществить в максимально сжатые сроки. Когда я стал говорить, что нескольких недель на операцию такого масштаба не хватит, мне заметили, что я исхожу из возможностей ЛВО, а надо учитывать силы Советского Союза в целом. Я попытался сделать еще одно возражение, связав его с возможностью участия в антисоветской провокации вместе с Финляндией и других стран. Мне ответили, что об этом думаю не я один, и предупредили, что в начале осени я опять буду докладывать о том, как осуществляется план оборонных мероприятий, после чего разрешили отбыть в округ". Иного мнения придерживался начальник Генерального штаба РККА Б. М. Шапошников, считавший, что конфликт с Финляндией при любых обстоятельствах растянется на несколько месяцев. Однако с его мнением Сталин и Ворошилов первоначально не посчитались.[16]
А вот что пишет о предвоенной поре Н. Н. Воронов, тогда начальник артиллерии Красной Армии:
"Незадолго до начала военных действий я побывал у К. А. Мерецкова. У него в это время были заместители народного комиссара обороны Г. И. Кулик и Л. 3. Мехлис.
- Вовремя приехали! - воскликнул кто-то из них, завидя меня. - Вы знаете о тревожной обстановке? Подумали, сколько снарядов нужно для возможного проведения боевых операций на Карельском перешейке и севернее Ладожского озера? Какая нужна артиллерия усиления? На что можно рассчитывать?
- По-моему, все зависит от обстановки, - ответил я. - Собираетесь обороняться или наступать? Какими силами и на каких направлениях? Между прочим, сколько времени отводится на операцию?
- Десять-двенадцать суток.
- Буду рад, если удастся все решить за два-три месяца.
Мои слова были встречены язвительными насмешками. Г. И. Кулик приказал мне вести все расчеты с учетом продолжительности операции двенадцать суток.[17]
Таким образом, советское руководство всецело ориентировалось на проведение непродолжительной по времени наступательной операции с решительными целями.
Иной была ситуация в Финляндии. Финское правительство перед началом войны твердо знало, что ему не приходится рассчитывать на поддержку Германии. Во время своего второго посещения Москвы Таннер, после начала боевых действий занявший пост министра иностранных дел, на основании встреч финских и скандинавских представителей с германским послом в Советском Союзе Ф. фон Шуленбургом вынес твердое заключение, что в случае военного столкновения СССР и Финляндии Германия будет придерживаться нейтралитета, более благожелательного по отношению к советской, нежели к финской стороне.[18] Действительно, с началом советско-финляндской войны германское правительство первоначально рассматривало возможность признания правительства ФДР в Териоки. Германские власти не пропускали через свою территорию в Финляндию добровольцев из Венгрии и закупленное финским правительством в Италии и других странах Западной Европы оружие, а также трижды (в декабре 1939 г., феврале и марте 1940 г.) "советовали" Швеции не вступать в войну на стороне Финляндии.[19] Помимо советско-германских договоров на позицию Германии влияло опасение, что в ходе войны под предлогом помощи Финляндии Англия и Франция смогут укрепиться на Скандинавском полуострове, в частности в Норвегии, причем такие планы реально существовали в то время в английских и французских правящих кругах.[20]
С самого начала конфликта, когда он находился еще в дипломатической стадии, Англия и Франция были целиком на стороне Финляндии. Однако из-за войны с Германией и ожидания мощного германского наступления на Западном фронте они смогли помочь лишь кредитами и поставками вооружения и снаряжения, да и то только через месяц после начала войны, когда стало ясно, что финская армия способна выдержать удар. Некоторые наиболее антисоветски настроенные круги в английских и французских штабах думали о возможности нападения на советское Закавказье (с участием Турции), о бомбардировке с воздуха бакинских нефтепромыслов, что в тех условиях было очевидной авантюрой. Вопрос же о посылке в Финляндию экспедиционного корпуса через территорию Швеции и Норвегии встал в практическую плоскость лишь в конце войны. Значительную поддержку оказывали Финляндии США, предоставившие, в частности, финансовый заем. Американское правительство также ввело торговое эмбарго против СССР, затронувшее поставки стратегических материалов. Оказали помощь Финляндии поставками оружия и снаряжения, посылкой добровольцев и Скандинавские страны. Всего в Финляндию во время войны прибыло 11,5 тыс. добровольцев из Скандинавии (одних шведов было 8,5 тыс.), США и Венгрии.[21] Однако сколько-нибудь решающего влияния на ход борьбы вся эта помощь оказать не могла, и финнам приходилось полагаться в основном на свои силы и средства.
Первые военные приготовления начались в Финляндии в конце августа 1939 г.; 13-30 ноября была проведена всеобщая мобилизация. В результате этого вооруженные силы Финляндии, в мирное время насчитывавшие 30 тыс. человек, были доведены до 600 тыс., что составило около 17% от 3,8-миллионного населения страны, продемонстрировав наивысшую мобилизационную способность среди стран-участниц второй мировой войны.[22] Такая большая численность вооруженных сил была достигнута за счет призыва 200 тыс. членов военизированной организации "Шюцкор", созданной Маннергеймом в 1920 г. Кроме того, привлечение 80 тыс. женщин - членов "Латта Сваард", вспомогательной организации "Шюцкора", на службу в тыловые части и подразделения позволило высвободить дополнительное число бойцов для фронта. По оценке западногерманского военного историка К. Типпельскирха, в боевых частях финской армии насчитывалось свыше 300 тыс. человек. Такое напряжение своих мобилизационных ресурсов Финляндия могла выдержать лишь в течение нескольких месяцев, после чего численность армии неизбежно должна была резко сократиться из-за необходимости возвратить значительную часть призывников в народное хозяйство. Эту закономерность подтвердил дальнейший опыт: в начале 1942 г. Финляндия вынуждена была демобилизовать большую часть вооруженных сил.
В начале войны финская армия имела также явно недостаточно вооружения и боевой техники. По оценке Воронова, "финская артиллерия была гораздо слабее нашей. На ее вооружении были 37-миллиметровые противотанковые пушки "Бофорс", 76-миллиметровые пушки старого русского образца, 122- и 152-миллиметровые гаубицы системы Шнейдера и устаревшая 107-миллиметровая пушка. Финны пользовались старыми снарядами, изготовленными до 1917 года, - некоторые трубки и взрыватели даже покраснели от ржавчины. Подчас более трети снарядов не разрывались".[23] К концу ноября 1939 г. Финляндия располагала всего 96 в большинстве своем устаревшими самолетами, 5 зенитными орудиями. Накануне войны финская армия имела запас патронов на два месяца, 81-миллиметровых мин - на 22 дня, 76-миллиметровых снарядов - на 21 день, снарядов для 122-миллиметровых гаубиц - на 24 дня, снарядов тяжелой артиллерии (от 152 мм и выше) - на 19 дней, горючего и масел - на два месяца, авиационного горючего - на месяц. Военная промышленность страны была слаба и не могла обеспечить вооруженные силы всем необходимым в достаточном количестве.[24]
Главные надежды финны связывали с укреплениями "линии Маннергейма" на Карельском перешейке, которые возводились еще с конца 20-х годов, но особенно интенсивно строились в 1938-1939 гг. "Общая глубина территории с оборонительными сооружениями составляла 80-100 километров, - вспоминает Мерецков. - Из этих сооружений 350 являлись железобетонными и 2400 дерево-земляными, отлично замаскированными. Проволочные заграждения имели в среднем 30 рядов каждое. Надолбы - до 12 рядов. Любой населенный пункт представлял собой укрепленный узел, обеспеченный радио- и телефонной связью, госпиталем, кухней, складами боеприпасов и горючего. Боевые узлы сопротивления имели преимущественно по 5 опорных пунктов, чаще всего по 4 пулеметно-артиллерийских дота в каждом. Особенно выделялись доты постройки 1938-1939 гг., с 1-2 орудийными и 3-4 пулеметными амбразурами. Их обслуживали гарнизоны от взвода до роты, жившие в подземных казармах. Над поверхностью земли поднималась только боевая часть сооружения с круговым обзором, артиллерийскими и пулеметными амбразурами. Под землей были укрыты казематы, склады, кухня, туалет, коридоры, общая комната, офицерская комната, машинное помещение, лазы в купола и запасной вход. Покрытие такого дота, сделанное из железобетона, достигало двух метров толщины. Я приказал для эксперимента стрелять при мне по одному из не подорванных нами дотов с близкого расстояния. Плита выдержала прямое попадание 203-миллиметрового снаряда".[25]
