и 160).
Особого разбора требует тема трубачей, появляющихся сразу же после символического самоубийцы (рис. 56). Никак нельзя согласиться с И.О. Подобедовой, что это всего лишь очередное проявление германизмов «второго мастера»: «во всех батальных и частью придворных сценах появляются юноши и герольды с трубами» [280]. Далеко не во всех! Трубачи впервые появляются только на 167-м листе (1136 г.) и встречаются на нескольких миниатюрах подряд (л. 167 н.; 168 в.; 169 в.; 169 в.; 169 о.), всегда символизируя победу великого князя Ярополка над «заратившимися» Ольговичами или над их союзниками половцами. Трубачи трубят победу или заключение мира, как, например, в 1138 г., когда Всеволод Ольгович «вниде в ся» (пришел в себя, опомнился) и согласился на мир.
Рис. 56. Трубач, трубящий победу киевского князя Ярополка над Ольговичами. Эти пририсовки встречаются только на протяжении княжения Ярополка.
Не без иронии пририсован трубач на миниатюре, изображающей поход Ярополка на Всеволода Ольговича в 1136 г.: Чернигов, где закрепился Ольгович, был обложен буквально со всех сторон, как красный зверь на облавной охоте. И художник, остроумно оценив ситуацию, изобразил не обычного трубача — «герольда», а юношу-загонщика, трубящего в огромный турий охотничий рог (л. 169 н.) (рис. 57).
Рис. 57. Трубач, трубящий в охотничий рог: войска Ярополка и его союзников окружили Ольговичей со всех сторон, как красного зверя на охоте.
Компактной массой трубачи встречены только на пространстве трех лет; эпизодически мы видим их и позднее: под 1152 г. (копия киевской миниатюры, не имеющей соответствия в тексте. См. ниже); под 1159 г. (л. 203 о. н.) опять-таки в связи с победой над Ольговичами. Два трубача на миниатюре-заставке (л. 207 о. в.) нарисованы, как будет показано ниже, художником XV в. без соответствующего древнего оригинала, очевидно, в подражание тому скоплению герольдов, которое уже было перерисовано ими на предыдущих листах. Это, возможно, относится и к трубачу на листе 227 о. в., трубящему победу над родичами Ольговичей.
Осталось сказать несколько слов о тех особенностях архитектурного фона, которые отмечены на графике как характерные только для эпохи Мстислава. Как правило, архитектурные элементы в виде башенки, будки или византийской схемы четырехбашенного условного города очень просты и однотипны примерно до середины XII в. С 1117 г., т. е. с того времени, как новая летопись попала под наблюдение Мстислава, приехавшего в этом году к отцу в Киев, появляется совершенно новая манера изображения архитектурного фона: вместо условных городов художник дает систему стен, примыкающих друг к другу под прямым углом и прорезанных прямоугольными проемами (л. 156 о. н.; 157 н.; 157 о. в.; 157 о. н.) (рис. 58). Иногда появляется изображение коробового свода (л. 157 о. в.; 161 в.).
Рис. 58. Особый вид архитектурных конструкций, встречающийся только в миниатюрах школы Мстислава.
Заменой этих конструкций в определенных случаях являются тщательно исполненные рисунки кивориев. Кивории и сходные с ними двускатные навесы на колоннах отмечают важнейшие государственные дела братьев «Володимиричей» Мстислава и Ярополка:
1125 г. Вокняжение Мстислава в Киеве (л. 159 о. в.).
Вокняжение Ярополка в Переяславле (л. 159 о. н.).
1127 г. Прием послов Ярополком в Переяславле (л. 160 о.).
1132 г. Закладка Мстиславом Пирогошей церкви в Киеве (л. 164 о. в.).
Вокняжение Ярополка в Киеве (л. 164 о. н.) (рис. 59).
Рис. 59. Изображение кивориев, как тронного места (только в княжение Мстислава).
Такой замкнутый тематически цикл нельзя, разумеется, возводить к копиистам XV в. Здесь сказались прослеживаемые и по другим данным близость и известная переплетенность киевского летописания Мстислава и переяславско-киевского летописания его младшего брата.
Художник круга Мстислава работал в самом начале оформления новой летописи — его «конструктивная» манера видна на миниатюрах 1117–1119 гг. Кроме того, эта же манера выступает и в рисунках вставной повести Василия о злодеяниях Святополка и Давыда в 1097–1099 гг. (л. 138 о. — с дьяволенком; л. 140), которая ранее, до того как «Повесть временных лет» попала в руки Мономаха, не могла быть включена в нее по противоположности тенденций. Возможно, что миниатюры помогут определеннее решить вопрос о времени тех или иных вставок, т. е. дать то, чего не может дать анализ только одного текста. В данном случае ясно, что повесть Василия и рассказы о событиях 1117–1119 гг. иллюстрировались в одно время, в начале пребывания Мстислава в Киеве; тогда же повесть Василия и была инкорпорирована в общий свод.
Тот же стиль своеобразных конструкций (как увидим ниже) проявляется в разделе летописи, посвященном сыну Мстислава Изяславу.
Как давно установлено, летописцы Владимиро-Суздальской Руси (к которым относятся и составители свода начала XIII в.) широко использовали южнорусские сведения, то переписывая дословно тот или иной источник, то сокращая, изредка дополняя. В иллюстрированной части за вторую четверть XII в. мы видим следующие комплексы (даты не совпадают полностью с годами княжений):
1. Летопись Мстислава Владимировича (по 1132 г.).
2. Летопись Ярополка Владимировича (1132–1139 гг.). Сохранились две миниатюры, изготовленные уже при преемнике Ярополка.
3. Летопись Андрея Владимировича Доброго (1139–1141 гг.).
4. Летопись Всеволода Ольговича (1144–1146 гг.).
5. Ретроспективно вставленные дополнения, связанные с деятельностью Изяслава Мстиславича (1133, 1135, 1144 гг.).
С художественными особенностями рисовальщиков Мстислава и Ярополка мы уже знакомы. Иллюстратор уцелевших фрагментов летописи Андрея (л. 171 о. в. и н.) отобрал сюжет вражды Новгорода со Всеволодом Ольговичем. В его рисунках есть одна особенность, не встречаемая более нигде во всей Радзивиловской рукописи: новгородцы на его миниатюрах изображены в колпаках, подобных тем, какие мы встречаем в инициалах новгородских рукописей XIV в. Другие художники изображали похожие колпаки на половцах, но на новгородцах — никогда.
В иллюстрациях, сопровождающих летописи князей «Володимиричей» (Мстислав, Ярополк, Андрей, Вячеслав), часто изображаются события, связанные с Переяславлем Русским, где каждый из них в то или иное время княжил. Ярополк сидел в Переяславле с 1114 г., но город, очевидно, числился за двумя братьями — Мстиславом и Ярополком, так как последний, став великим князем, в 1132 г. дал город племяннику, сыну Мстислава «по отню повелению акоже, бяше има (им обоим) дал Переяславль с Мстиславом». Этим и объясняется общность иллюстративного стиля в 1120-1130-е гг. Поэтому особый интерес представляет миниатюра (л. 172 о. н.), изображающая Игоря Ольговича, которому «дьявол ражде сердце», стоящим у ворот Переяславля в 1142 г. Ворота увенчаны зубцами, а на воротах изображена кубическая постройка, покрытая куполом церковного типа. Относительно Переяславля мы достоверно знаем, что церковь на воротах там была: митрополит Ефрем в бытность свою в Переяславле «заложи церковь на воротах городных во имя… Федора…
