А между тем Эстеванико в недобрый для себя час уже действительно достиг города. Об этом сообщил Марко де Нисе один из индейцев, спутников разведчика, поспешно вернувшихся назад. Индейцы были встревожены: жители не хотели, чтобы Эстеванико вошел в город. Тот не внял запрету и был убит. Дело здесь, вероятно, заключалось, вовсе не в кровожадности индейцев, а в том, что Эстеванико скорее всего нарушил какой-то обычай этого племени.
Священник Марко де Ниса все же решился продолжить путь, желая своими глазами увидеть город, где погиб Эстеванико, правда, войти в него он так и не отважился; остановился на небольшом холме неподалеку. Потом Марко де Ниса отдал своим индейцам распоряжение насыпать груду камней и водрузить деревянный крест. Так появилась Сивола. То было первое зафиксированное название этой страны. Возможно, что оно происходит от индейского поселка под названием Shi-no-na, от слова, которое на языке ацтеков значит «буйвол», а может быть, это плод богатой фантазии Эстеванико или все вместе взятое.
Так, в полном соответствии с буквой закона, страна Сивола формально была присоединена ко всем другим испанским владениям в Новом Свете.
«Насколько можно было разобраться с того холма, на котором мы находились, поселение это больше, чем город Мехико… мне представляется, что это самый большой и наилучший город из всех тех, которые были открыты до сих пор…» Так описывал увиденный им город святой отец Марко де Ниса в отчете вице-королю Мексики. Но ведь Мехико – это прекрасный город, полный возведенными ацтеками красивых домов, храмов, чудесный, полный солнца, играющий красками город! Значит, в Сиволе города еще больше и лучше?…
Разочарования и открытия Франсиско Васкеса Коронадо
Теперь, собственно, и началась экспедиция, которой предстояло в значительной мере стереть с карты Северной Америки громадное «белое пятно». В 1540 году ее, получив «проверенные» известия о величии и богатстве Семи городов, возглавил Франсиско Васкес Коронадо, тридцатилетний офицер, комендант Кульякана.
Приток добровольцев был велик. С трудом организаторам экспедиции удалось отобрать среди претендентов 1000 человек для далекого и тяжелого похода. Нужно отдать должное талантам Коронадо и двух-трех его офицеров: они провели экспедицию, которую по ее географическим результатам можно причислить к величайшим сухопутным экспедициям в истории открытия внутренних областей Северной Америки.
Отряд вышел на поиски Сиволы весной 1540 года из поселка Компостела (Западная Мексика). Сначала его маршрут лежал вдоль приморской низменности, а вдоль берега его должны были сопровождать вспомогательные суда под общим командованием Эрнана Аларкона. Потом Коронадо взял направление прямо на север, чтобы обойти каменистую пустыню Хилу – именно она некогда преградила путь Нуньо Гусману.
От Кульякана сухопутный отряд шел к Сиволе путем, прежде разведанным монахом Марко, который сопровождал Коронадо. Отряд обошел с востока, по долине реки Сан-Педро, пустыню Хила и вышел к реке Хила. Коронадо назвал ее Рио-де-лас-Бальсас. Пройдя затем в северо-восточном направлении через южные уступы высокого плато Колорадо, отряд достиг того полупустынного района, где стояли Семь городов.
Конкистадоры горько разочаровались, когда после долгого и тяжелого пути подошли к городу, который они назвали Сивола. Город на скале был такой величины и вида, что солдаты начали проклинать «лживого француза» монаха Марко и с насмешкой говорили, что иной хутор в Новой Испании производит более солидное впечатление. Сивола была построена на уступах скалы так, что плоские крыши нижних домов находились на одном уровне с полом верхних; укрыть она могла не более 200 воинов. Испанцам не стоило большого труда взять приступом такую «крепость» и выбить оттуда индейцев. Горожане были одеты в хлопчатобумажные ткани или в звериные шкуры. Сокровищ здесь ожидать не приходилось, а «прекрасные города», окружавшие Сиволу, были еще меньше.
Разочарование, которое постигло Коронадо и его солдат, вряд ли поддается описанию. Конкистадоры, как правило, всегда оставались недовольными – какой бы богатой ни оказывалась добыча, они всегда ждали еще большего. Здесь же на нее вообще не приходилось рассчитывать. На индейцах никто не увидел золотых украшений, они были одеты в ткани и звериные шкуры, не имевшие никакой ценности. В их жалких домах не оказалось ничего достойного внимания. Даже сама местность вокруг этого злосчастного города приводила в уныние – на каменистых песчаных почвах почти ничего не росло. И попадись в этот момент незадачливый монах-разведчик, сверх всякой меры приукрасивший свои наблюдения, под руку распаленным неудачей солдатам, они бы, конечно, непременно разделались с ним.
И хотя за захваченным городом так и закрепилось это название – Сивола, солдаты и сам Коронадо с надеждой уже смотрели на горную цепь на северо-западе. Наверное, подлинная, благословенная и богатая Сивола скрывается в этих горах?
В то время когда главный отряд повернул в сторону от моря и начал движение вверх по долине реки Соноры, Коронадо приказал Мельчору Диасу с небольшим отрядом идти берегом на северо-запад вдоль Калифорнийского залива, чтобы разыскать вспомогательные суда и дать их командиру Эрнану Аларкону дальнейшие инструкции. Выполняя поручение, Диас дошел до вершины Калифорнийского залива. Не видя на море ни одного судна, он двинулся дальше по восточному берегу большой реки, впадающей с севера в залив. На берегу под деревом Диас нашел письмо. В письме сообщалось следующее: Эрнан Аларкон вышел в мае 1540 года из одной южной мексиканской гавани на двух судах, и в пути к ним присоединилось еще одно судно с запасами для экспедиции. Он, Аларкон, достиг северного угла залива и открыл устье большой реки. Он шел пятнадцать дней вверх по течению реки на лодке, которую тянули по берегу индейцы, но не нашел Семи городов и через два дня вернулся к устью реки.
Аларкон, не теряя надежды на то, что река может довести испанцев до Сиволы, назвал ее Буэно-Гиа («Добрый Вожатый»); теперь эта великая река носит название Колорадо («Красная» или «Цветная»). Аларкон напрасно ждал Коронадо у реки и вынужден был вернуться обратно. Его кормчий Доминго Кастильо нанес на карту оба берега Калифорнийского залива и доказал, что на западе его отделяет от океана не остров, а длинный полуостров – Нижняя Калифорния. Но карта Кастильо, как и другие, была засекречена, и вплоть до второй половины XVIII века господствовало представление, что Нижняя Калифорния – остров.
Но прежде чем продолжить поход, Коронадо, как опытный предводитель, выслал два разведывательных отряда. Одним командовал капитан Харамильо, другим – капитан Карденас. Один ушел на северо-запад, другой – на восток.
Капитану Карденасу и его людям предстояло первым из европейцев увидеть зрелище редкостной красоты. Карденас шел через плато Колорадо и достиг южного края Большого Каньона. Испанцы были потрясены видом, который им открылся. Они полагали, что глубина ущелья достигала 3–4 миль; на самом же деле этот самый глубокий во всем мире каньон имеет «всего лишь» 1800 метров глубины. Три дня испанцы бродили вдоль обрыва, тщетно выискивая путь, которым можно было бы спуститься на дно глубочайшего ущелья и подняться на другую его сторону. Наконец, сдавшись, они повернули обратно. Карденас сообщил Коронадо о поразительном открытии.
Отряд Харамильо, отправившийся из Сиволы на восток, тоже сделал важное открытие, хотя внешне оно и не было столь впечатляющим, как Большой Каньон. Через два-три дня пути Харамильо вышел на большую реку, которая текла на юг. До сих пор все попадавшиеся потоки неизменно текли на запад. Это была Рио-Гранде, впадающая в Мексиканский залив! К ней и двинулся отряд Коронадо, когда в Сиволу вернулись разведчики. Маршрут, открытый Харамильо, показался Коронадо предпочтительней, ведь через каньон все равно невозможно перебраться.
И вновь, казалось бы, они были на верном пути и приближались к очень богатой стране. Когда отряд вышел к реке Пекос, притоку Рио-Гранде, воображение конкистадоров еще более подстегнули слова прибившегося к ним индейца, немало постранствовавшего по свету. Судя по его рассказу, к востоку лежала большая, необъятной ширины река, где водятся рыбы величиной с коня. Берега ее будто бы густо заселены, по ней плавали необычные туземные лодки, а настоящие корабли с двадцатью-тридцатью гребцами. Больше всего привлекло испанцев в рассказе то, что жители по берегам реки пользовались посудой исключительно из золота и серебра, а носы всех этих больших лодок, плавающих по реке, украшали сделанные из золота большие фигуры орлов.
Река, о которой рассказывал индеец, была Миссисипи, все же остальное явилось плодом его фантазии. Поистине в истории Семи городов один фантазер словно бы соперничал с другим. Но Коронадо и его спутники, перезимовав в одном из селений на берегу Пекоса и пополнив запасы продовольствия, без раздумий двинулись на восток. Страсть к наживе заглушила голос разума.
