Да зачем она тогда нужна, эта самая революция? Зачем оно тогда нужно, это самое советское социалистическое государство?
Но был один человек, который не только не понимал всего этого, но заставлял их поступать прямо противоположно их собственным желаниям. И не просто поступать против своей воли, но демонстрировать при этом чувства, которые подавляющее большинство из них не испытывало.
Известно всем, что никто из сыновей Верховного Главнокомандующего Вооружёнными Силами СССР не отсиживался в тылу. Старший сын Яков Джугашвили, старший лейтенант, командир артиллерийской батареи, в самом начале войны попал в плен, и там погиб, ничем себя не запятнав. Младший сын Василий Сталин командовал истребительными полком и дивизией. Что бы о нём не говорилось, правдивого и не очень, тем не менее, от войны он не бегал и от опасности не прятался. Третий, приёмный сын Сталина Артём Сергеев прошёл всю войну на передовой, с 1941 по 1945 годы, от лейтенанта до подполковника, от командира батареи до командира бригады. Семь орденов и множество ранений.
Кое-кто видит в этом ещё одно подтверждение бессердечной натуры кровавого тирана, отдающего на растерзание своих собственных детей. Особенно это его знаменитое сейчас — «Я солдата на фельдмаршала не меняю».
Желающим поупрекать меня в восхвалении Сталина предлагаю вспомнить ещё раз определение этого слова, которое нашёл в словарях маршал Голованов. И попытаться ответить на простой вопрос. Правдой является только что сказанное мной или неправдой?
Впрочем, я понимаю, что людям, напрочь лишённым совести, очень трудно правильно понять того, у кого эта самая совесть есть. Отсюда и столько выдумок о Сталине.
А у человека этого просто была совесть. И отчётливое понимание того, что миллионы других отцов не имеют возможности укрыть своих сыновей от войны. Что миллионы других отцов не имеют возможности вызволить своих сыновей из плена в обмен на немецкого фельдмаршала.
Верховный Главнокомандующий конечно не издавал никаких приказов, запрещающих партийным и государственным деятелям прятать своих детей от войны. Однако каждый из них понимал, что, если кто-то из их сыновей призывного возраста окажется на тёплом местечке где-нибудь в глубоком тылу, то у ТАКОГО главнокомандующего пощады этому деятелю не будет. Это подразумевалось. Вполне логично, по-моему, подразумевалось.
Я прошу обратить внимание на очень важную вещь, доказывающую всё сказанное мной выше. И объясняющее многое из того, что случилось далее.
Сразу же после смерти Сталина тот порядок, что сыновья партийно-государственных (да и вообще, сколько-нибудь руководящих) деятелей должны защищать свою Родину наравне с сыновьями простых людей, мгновенно умер.
Нет, те, кто имел уже военную специальность и занимал какие-то должности в военной иерархии, те так и остались служить дальше. Тем более, что теперь в любой острой ситуации любой из них был уже ограждён от участия в чём-то достаточно опасном для жизни. Но вот молодое поколение — эти уже были надёжно ограждены уже и от самой воинской обязанности.
Да, конечно. Были и отдельные случаи, когда кто-то из сановных детей оказывался не просто в строю, но и выполнял работу, связанную с повышенным риском.
Но здесь всегда прослеживалась одна и та же закономерность.
Отцы их, как правило, были в среде себе подобных (по служебному положению) белыми воронами. И средой этой рано или поздно от себя отторгались.
Так что понятна, в общем-то, и общая неприязнь номенклатуры к Сталину, которая отчётливо проявилась после его смерти. Ему не могли простить это его смешное стремление уравнять их с простыми людьми. Не на словах, а на деле. Это не единственная составляющая их отношения к Сталину, но достаточно существенная.
Так что, тот же Хрущёв, горюя о погибшем Леониде, не мог не понимать, что, если бы не Сталин, то сын его никогда не оказался бы на фронте. И если бы не Сталин, то сын бы его не погиб.
Вот и весь его антисталинизм.
* * *
То же и с Микояном.
Но здесь это ещё заметнее и ярче. Если Хрущёв, прилюдно во всяком случае, особых нежностей с детьми не допускал, то здесь случай иной.
Снова его мемуары. И снова предисловие, написанное его сыном Серго Анастасовичем. Помните, «Жизнь, отданная народу»?
…Для нашего отца огромное значение имели семья, дети, внуки, правнуки. Каждый выходной вся семья собиралась вместе по установленной им традиции. Возможно, именно семья в первую очередь напоминала ему о вечном человеческом начале, о доброте, об интересах всех семей, составляющих в итоге понятие народа, понятие, ставшее безликим и подчас пустым в худшие времена эпохи, в которую он жил. И чем старше он становился, тем больше семья значила в его жизни…
Всё это очень правильно. Более того, по-человечески симпатично и даже трогательно.
Но, «Жизнь, отданная народу»?
Напомню, что предисловие к воспоминаниям Грабина называется всего-навсего
«О книге „Оружие Победы“ и ее авторе».
Это так. Лёгкий намёк на сравнение.
Народ состоит изо всех нас. Все мы являемся частичкой этого самого народа. Поэтому вправе отнести эти слова лично к себе.
Поэтому я предлагаю каждому, читающему сейчас эти строки, на минуту остановиться, внимательно перечитать эти три слова. И решить для себя с предельной искренностью.
Верите ли вы тому, что жизнь А.И.Микояна была отдана именно вам? Вся, без остатка. При полном напряжении А.И.Микояном всех своих сил — и именно для вас, мой уважаемый читатель.
Верите?
Впрочем, Серго Микоян, как и все остальные дети Анастаса Ивановича а равно и его более отдалённые потомки и родственники, тоже являются частью народа, такой же, как и мы с вами. Этого у них отнять нельзя. Поэтому, будем справедливы.
Если рассматривать столь проникновенное название именно под этим углом, тогда да. Жизнь, отданная А.И.Микояном своим потомкам и родственникам — здесь о справедливости такой формулировки можно говорить и рассуждать более уверенно.
Однако обстоятельство это заставляет нас с вами отнестись к ней одновременно с небольшой оговоркой. И уточнить, что название предисловия в несколько ином виде было бы более корректным. Например, в таком — «Жизнь, отданная некоторой части народа».
Но у великих родственников великих людей может быть, конечно, и иное мнение. Более того, могут у них быть и претензии к этому самому народу.
Примерно такие (оттуда же):
…К великому сожалению, молодое поколение россиян в большинстве своем остается сегодня в полном неведении относительно своего недавнего прошлого. С большой помпой (? — В.Ч.) празднуем юбилей Пушкина, но забываем его слова о «любви к отеческим гробам». А без этого не может быть и достойного настоящего…
Слова «с большой помпой» носят обычно негативный оттенок неодобрительного отношения говорящего, в данном случае, к излишне пышному празднованию памяти поэта.
И чувствуется одновременно острое желание автора, чтобы тот, кто забыл на фоне Пушкина, не являвшегося, кстати, даже кандидатом в члены ЦК, не говоря уже о Политбюро, об «отеческом гробе» великого государственного деятеля, понял и осознал свою ошибку.
Выскажу впрочем, чисто личное своё мнение, что как раз великим русским писателям воздаётся обществом и государством очень мало. Скромно и незаметно обычно. Это при том, что тому же Александру Сергеевичу Пушкину сколько не воздавай за его заслуги перед Россией, всё равно будет этого недостаточно.
Впрочем, не будем особо останавливать на этом наше с вами внимание. Тем более, что С.А.Микоян в чём-то прав.
В конце-концов, А.С.Пушкин жизнь свою не отдавал народу. Отдавал он свою жизнь своей семье, жене и детям, своей музе, друзьям своим. И вообще жил так, как считал нужным сам, а не так, как того требовали интересы партии, правительства, и народа.
Но прошу меня извинить, я действительно непростительно отвлёкся.
Итак, семья.
Из описания сына видно, что значила она для А.И. Микояна очень много. Если же говорить о его жене Ашхен Лазаревне, которую он нежно любил, то для неё семья вообще была всем её миром. И уж, если болела у неё душа о ком-то из детей, то и Анастас Иванович не мог не сопереживать уже не только за детей, но и за неё саму.
Вот ещё.
…Наша мама была скромным, застенчивым, добросердечным, ранимым, честным и наивным человеком. Семья была основным ее делом и интересом. А в семье на первом месте был муж, ее Арташ, как она его называла. Мы счастливы, что она, наша мама Ашхен, была главным человеком в его жизни, а он — в ее…
И ещё.
…Нервные нагрузки, испытываемые обоими, не могли оставаться бесследными, однако они не разбили единства семьи, доверия, взаимопонимания и самой любви. О его нагрузках можно и не говорить — они очевидны. Но представьте себе жену, каждый божий день и каждую ночь, уже под утро (таков был сталинский режим) ожидавшую своего мужа с работы, чтобы накормить, успокоить, обогреть его душу, вернуть к жизни. В течение более пятнадцати лет эти ожидания можно было бы сравнить с тем, как ждут мужей с фронта: вернется или нет? Хуже! Если он не вернется, значит скоро придут брать и ее саму, и сыновей.
